Осколки судьбы

— Будешь Андрей, — решила Татьяна, скармливая мальчику половину тарелки своей каши и наливая молоко в высокую глиняную кружку. — А сокращённо — Рей.

Она провозилась с малышом до обеда. И покормив его ещё раз, вновь воспользовалась амулетом сна. Ребёнок, на диво, попался спокойный и совершенно не капризный. Но была и ложка дёгтя в небольшой медовой баночке. Он не умел ходить. К году дети уже активно осваивают окружающий мир и вполне уверенно могут стоять на ногах. Маленький Рэм не умел. Его этому не учили. Скорее всего, держали постоянно в колыбели. Зато ползал негодник очень шустро, оглядываясь на Татьяну и кося в её сторону лукавым взглядом.

Её удивило ещё и то, что малыш очень спокойно отреагировал на незнакомое лицо. «Это значит, — решила она, — что ему довелось контактировать со многими людьми. Может, не было постоянной няньки? Да, что тут гадать? Всё равно, какая теперь разница? Ребёнок дружелюбный, активный, спокойный. Могло оказаться и похуже».

Забота о ребёнке отвлекла от тяжких дум о собственной жизни, но и одновременно напомнила ей о внуке. И сердце в который раз заныло от невозможности всё изменить. «Я их больше никогда не увижу»! — повторяла она раз за разом, а голос разума твердил:

«А, что тебя там ждало? Постылая работа, нелюбимый, но уже привычный, за столько-то лет, муж? Болезни? Дети и внуки? Дети выросли. У них своя жизнь, свои заботы. Дочка замужем вполне счастливо, а сын собирается жениться. Внуки? Вырастут. А потом, для тебя закономерный конец и кладбище».

«Какое кладбище»? — пыталась возразить сама себе Татьяна.

«Такое. Где все мы будем. И визиты родных дважды в год — на Радоницу и на день рождения или годовщину смерти. Ты этого хочешь? Радуйся! Тебе дан второй шанс. Воспользуйся им и не спусти — сама знаешь куда, как это сделала в первый раз».

Она приняла это, осознала, но смириться с потерей родных всё равно оказалось больно. Хотя, со временем эта боль притупится, пройдёт. А в памяти останутся, наверное, только светлые, радостные воспоминания.

Уложив новоназванного Андрейку в его корзину, Татьяна принялась сортировать свой багаж. Сохранившиеся амулеты и травки — в одну сторону, прихваченные её на месте побоища вещи — в другую.

И, что мы имеем? Три платья в не очень хорошем состоянии, подобранные около разбитой кареты, и одно её собственное, точнее, Талины. Простенькое, но вполне опрятное. Мужской плащ с капюшоном. Походный, для Таниного теперешнего роста, огромный. Именно в него она и складировала все вещи. Немного белья, чулки, простые кожаные туфли, по форме напоминающие балетки, кусок шёлкового кружева. Его, Татьяна намеревалась использовать вместо вуали. А, что? Тонкого плетения, тёмно-синее, нежное. В самый раз.

Она успела передохнуть, хорошо пообедала тушеными овощами с кусочками какой-то птицы. По виду — мясо было куриным, а там, кто его знает? Освежилась в небольшой комнатке, приспособленной для омовения. Удивилась приспособлению, с помощью которого можно было добыть воду. Из стены на уровне её головы торчал кусок трубы, с насадкой в виде лейки, и рядом же располагалась непонятная штуковина, с виду напоминающая рычаг.

Память тут же подсказала, что на него нужно надавить, и тогда из трубы потечёт вода. Только холодная. «Примитивный душ, но я и такому рада», — она знала, что для нагревания используют специальные камни, но здесь ничего подобного не наблюдалось и близко. Пришлось использовать, что есть.

Чистая, сменившая дорожную запылившуюся одежду на более подходящую, но уже женскую, она задумалась о своих дальнейших действиях. Необходимо сбыть с рук травки и амулеты. Ей они не к чему, только лишний груз. Возможно, от продажи удастся выручить некоторую сумму денег. Это ей поможет в дальнейшем. И бежать подальше из этого города, где отца Талины каждая собака знает.

План на остаток дня был прост: пристроить амулеты и травки, разузнать про обучение в Школе травничества, выяснить о возможности покинуть Гораль, как можно скорее. И желательно, перебраться в столицу. Там жизнь дороже будет, но и возможностей, тоже побольше. А с её знаниями и умениями, как-нибудь сможет устроиться. Проблема в начальном капитале.

Отражение в медной отполированной пластине, заменяющее на постоялом дворе зеркало, не порадовало. На Таню оттуда смотрела худенькая девчонка, с узкими плечиками, тоненькой талией и русалочьими глазами. Медового оттенка волосы, шелковистой волной падали почти до талии, овальное лицо, тонкий маленький носик, пухлые, правильной формы губы, и огромные глазищи. Ресницы тёмными опахалами ложились полукругом на щеки, тонкая линия бровей. Красавица.

«Я попала»! — простонала Татьяна, глядя на собственное отражение. Пусть не чёткое, пусть немного искажённое, но даже оно смогло показать всю глубину пропасти, куда она свалилась.

Вот и ответ, почему Тальку в дорогу мальчиком переодели. Меньше липких взглядов и вообще…

И, что ей теперь, носить паранджу? Так тут не принято.

Волосы Татьяна решила заплести, как можно туже. А вот дальше что? Опять штаны натянуть или рискнуть выйти в платье? Но Талька как-то же в нём ходила? Правда, всегда в сопровождении служанки.

Платье — штаны, штаны — платье?

Штаны.

Спокойнее и привычнее к ним. Да и не приходится в длинном подоле путаться. Хорошо бы любимые джинсы, но где их тут возьмешь? Один плюс во всём этом — грудь пока прятать нет необходимости. Те маленькие холмики, которыми обзавелась её предшественница, тянули на размер 0+ и не более. Так, один намёк на будущие дивиденды.

Уходя, пообщалась с хозяином. Предупредила, что вернётся поздно.

— Парень, сколько тебе весен будет? — не удержался от вопроса хозяин.

— Четырнадцать, — прикинула насколько она может потянуть.

— А не было ли у тебя в роду альвинов?

— Да, с чего вы это взяли?

— Уж больно мордашка у тебя смазливая, да нежная. Гляди, осторожней тут. У нас разный люд встречается. Некоторым всё равно мальчик ты или девочка. Понял, о чём я говорю?

— Понял, — во рту мгновенно пересохло. Об этом она и не подумала, вот уж, садовая голова. — Понял, как не понять. Догадливый.

Улица встретила её шумом и разноголосицей. Мимо проезжали повозки, громыхая колёсами по булыжной мостовой, переругивались между собой торговки.

— Пироги! Свежие пироги! С мясом, грибами, ягодами! Пироги!

— Кренделя, сладости, ватрушки!

— Пошла вон отсюда, это моё место! Пироги! Свежие пироги! С мясом, грибами, ягодами!

— Твоё мясо ещё вчера по улице бегало и гавкало! Кренделя, сладости, ватрушки!

Таня даже улыбнулась про себя. В её городе тоже самое про продаваемую в ларьках шаурму говорили. И сразу повеяло чем-то родным и знакомым.

Ей необходимо было добраться Олинны или Черного Захира. Или и к той и другому вместе. Смотря, как она сможет договориться. А это идти почти через весь город. Можно было бы и извозчика нанять, только вот денег было жаль, а город хотелось посмотреть. Вдруг по пути, что полезное встретится?

Она не торопилась, осматривала витрины лавок, приглядывалась, в чём ходят люди. Всё было интересно. Даже то, как проезжавший мимо возница обматерил проскочившего прямо перед лошадиной мордой мальчишку.

Чистенький аккуратный город, дома в два-три этажа, сады и огороды, булыжная мостовая. А вот тротуаров не было. Прохожие просто старались держаться с края дороги.

Дамы носили закрытые платья, накидки и кружевные чепцы. Под подолами угадывалось несколько юбок, но никаких корсетов и юбок колоколом. Это слегка обрадовало. Не придётся мучиться и издеваться над собой. Мужская одежда тоже отличалась разнообразием. Всё зависело от положения на социальной лестнице.

Видела Татьяна и обеспеченных горожан, облачённых в, хорошего сукна сюртуки, и представителей дворянства. Последние не чурались шелков и кружев. По крайней мере, ворот и рукава рубашек у многих были именно кружевными. Вышивка, пуговицы из полудрагоценных камней, золотые и серебряные шнуры, оружие на поясе. «Почти как в «Гардемаринах» или в «Мушкетерах», — подумалось ей. И тут же острое чувство сожаления, что в своё время мало интересовалась историей. Только фильмы и смотрела.