Страница 93 из 107
- Что? – не понял Грэст и уставился на меня, прервавшую его мысли. Такое впечатление, что построение логических цепочек потребовало значительных умственных затрат, и ему пришлось упустить меня из внимания.
- Я виновата, - сообщила я Грэсту убитым голосом. – Это я… заистерила, - это слово далось мне с трудом, но оно и частично не отражало моей глупости. – Да что там, - воскликнула я и махнула рукой, снова покрывая Грэста темными масляными брызгами, - здесь только моя вина. Нервы, видите ли, у меня не выдержали! Надо было наподдать мне, и силой увести, а сопли размазывать попросить потом, как Вилла это умеет делать.
Грэст, уставившись на меня во все глаза, моргнул.
- Просить насчет размазывания соплей, я имею ввиду, - пояснила я, и Грэст как будто выдохнул. – Приказывать даже.
Грэст задумчиво потер лоб.
- Но почему Вилла не сделала это? – горестно воскликнула я. – Ведь она знала, вот, как и ты, что за нами… за мной придут?
Грэст снова потер лоб, затем его могучая ручища переползла на макушку, которую он поскреб.
- У нас принято уважать членов стаи, - наконец, спокойно сказал он. – Видимо, Вилла решила, что ты имеешь право на те эмоции, что испытывала, а может, что имеешь право отдохнуть. Думаю, она решила дать тебе эту возможность, а сама просто готовилась принять бой.
Я вспомнила непроницаемые лица Виллы и Фоссы, сочувствие, сочащееся сквозь такую же маску на лице Лил, и почувствовала, как от стыда мои щеки вспыхнули ярче углей.
- Но кто это был? – через какое-то время спросила я. – Я видела самых разных, - на миг я запнулась, но быстро продолжила: - свободных.
Грэст кивнул.
- Среди нарушивших закон, помимо наших, тилатинов и лирых еще, но там буквально пара отчаянных, были полярные, элсмирцы, красные. Красные, ты наверно, поняла, с рыжими, красными волосами и белой кожей. Элсмирцы и полярные блондины. Только у элсмирцев длинные косы и желтые глаза, а у полярных глаза горят красным, и от волос они избавляются. На голове, - зачем-то добавил он, словно это имело для опознавательности какое-то значение, отчего я часто заморгала.
Поняв по моим с новой силой вспыхнувшим щекам и хлопающим, как крылья напуганного мотылька, ресницам, что сказал что-то не то, Грэст запнулся, соображал несколько секунд, а потом облегченно выдохнул:
- Мне же лучше. Самые сильные самцы не будут допущены к боям на священных землях. Они опозорили себя и свои стаи, напав на самок.
- Но ведь они не были вооружены? – робко возразила я, вспомнив что говорили по этому поводу женщины.
Могучие плечи Грэста поднялись и опустились
- Свободные законы – жесткие законы, - отрезал он.
Подумал еще немного, и довольно добавил:
- Но ведь и боев не будет, как я уже тебе сказал, Эя, - его глаза снова сверкнули адским пламенем, а голос прозвучал так тревожно-хрипло, что я, которая никогда не была религиозной, сотворила в воздухе знамение, причем трижды, по всем правилам, снова обдав Грэста каскадом масляных струй.
К моему сожалению, ни знамение, ни целебные торфяные грязи его не смутили.
- Верно, - пискнула я. – Ты что-то такое говорил…
Грэст довольно кивнул.
- За самку, которая уже принадлежит, не будут биться.
Я присела под его пристальным взглядом, окуная в теплую булькающую жижу верхушки плеч.
- Ты о чем? – пискнула я.
- Я доказал, что я сильнейший, Эя, - хрипло проговорил Грэст.
- Ничего и не доказал, - снова пискнула я. – И вообще, так нечестно!
- … и спас не только тебя, но и всех, кто остался на берегу озера, - продолжил Грэст, не обращая на мой писк особого внимания. – Уцелевших, - добавил он хрипло.
- Но нечестно! – снова попыталась возразить я.
- Честно, - рыкнул Грэст, с видимым удовольствием вглядываясь в мое лицо.
- Ты что задумал? – пролепетала я, пытаясь отодвинуться в этой, оказавшейся на диво скользкой масляной купальне, качнулась, чуть не погрузившись с головой, видя, как мощная загорелая грудь Грэста подалась вперед. – Не смей, слышишь?
Масляное что-то подо мной хлюпнуло и булькнуло, а вот Грэст склонился так низко, что его лицо оказалось у моего и прошептал, глядя прямо в глаза:
- Не сметь чего, Эя?
- Даже не думай! Не думай меня касаться, ни в коем разе! Ты ведь не собираешься консумировать наш брак раньше, чем он будет заключен, правда? – залепетала я, лихорадочно соображая, чем бы его отвлечь. – Так неправильно… так нельзя! К тому же я не соглашалась выйти за тебя замуж, и никогда не соглашусь! Мама! – последнее слово я пискнула, крепко зажмурившись, вжавшись в жижу по уши, забулькав носом.
Молнией мелькнула мысль, что если и топиться, дабы избежать позора, то пожалуй не в зловонном торфяном чем-то, а в следующую секунду широкие горячие ладони обхватили меня за талию и выдернули из этой купальни-болотца.
Грэст приподнял меня, с интересом разглядывая тело, по которому масляными потоками стекала пахнущая дегтем, жижа, даже покрутил немного туда-сюда, и, Богиня, за что же мне все это, за спину заглянул!
- Любое нет от самки, Эя, - прорычал он. - Вызов волку!
- Я больше не буду! - пропищала я, лихорадочно стараясь прикрыться, но не так это просто, когда мест для прикрывания на абсолютно голом теле уйма, а рук у меня всего лишь две.
Вот бы мне такие лопаты, как у Грэста, - подумалось мне, и я решила, что такие идиотские мысли лезут в голову от ужаса и абсурда происходящего.
- Пусти! – взмолилась я.
Грэст, держа меня навесу над торфяной лужей, так, что мои ноги до колена по-прежнему скрывались в грязи, удовлетворенно наблюдал, как масляное покрывало дюйм за дюймом покидает мое тело. Затем он легко, продолжая держать меня на вытянутых руках, встал, даже вскочил на ноги, и мои ступни со всплеском покинули коричневую жижу.