Невеста смерти

— Ну да, а что? — удивленно подняла брови Кора. Но и сама ощутила некое смущение. Объяснить свои мотивы, начни ее кто-нибудь спрашивать о них, она затруднялась. Слишком сложное, личное, выстраданное.

— Я старший сейчас, — кажется Дарий справился с собой, и говорил серьезно, спокойно, глядя ей в лицо. Внимательный, в чем-то — восхищенный взгляд — тоже начал смущать Кору. На нее ведь не смотрел ни один мужчина, кроме Карла, столько сотен лет! А этот взгляд был красноречивым: Дарий смущается, но она ему совершенно точно нравится. — И мне просто нужно знать, у кого, какие планыПросто хотел уточнить. Другие девушки на перерождение не записались.

— Наверно, они слишком молоды для этого, — усмехнулась Кора. — А я записала, да…

— А сколько тебе лет? — с интересом спросил Дарий. Среди смертей и прочих, этот вопрос явно не считался бестактным. Вернее, даже так — чем старше — тем опытнее, а значит, тем больше заслуживает уважения. За полтора часа, проведенные среди этих парней, Кора успела заметить такую тенденцию.

— Около трехсот, — испытующе гладя ему в глаза, ответила она. — А тебе?

— А мне около тысячи… — признался Дарий. — Но я… никогда не делал того, что … совершал Карл или Доминик… Может быть зря? — кажется, он действительно спрашивал ее мнения. — Целая сторона существования прошла в стороне от меня.

— Нет, не зря, Дарий! — уверенно ответила Кора. — История Доминика и Алисы — это как сказка, такие бывают лишь «штучно», и меняют все — ты же видишь, как теперь все изменилось! А Карл… Карл нарушал едва-ощутимые негласные законы нравственности, не очевидные, тонкие…забирая нас, гипнотизируя нас. Ты же … просто жил нормальную жизнь, не нарушая ничего. Это хорошо. А теперь у тебя все шансы… Вам ведь дадут другую работу. Ты можешь…

— Ты тоже! — вдруг горячо перебил ее Дарий. — Ты тоже теперь все можешь! И… нужно будет подтвердить желание, чтобы пойти на перерождение. Может, ты еще передумаешь?! Мне не хочется, чтобы ты… умерла, ушла… исчезла… Ты слишком… Я сразу заметил!

Коре вдруг неудержимо захотелось плакать. Да что он себе позволяет! Бередит ей душу, как-то вообще … сразу и нахрапом лезет ей в сердце!

Она все для себя решила, ни одна из подруг не попробовала ее остановить. А этот, вроде теперь главный здесь, вторгается в ее планы, в ее жизнь…

— Я не знаю! — неожиданно для себя самой крикнула она. — Я… решила… В общем просто не лезь!

Она махнула рукой в воздухе … вместо того, чтобы дать ему пощечину, потому что очень хотелось. Просто за то, что бередит ее чувства, лезет ей в сердце своим горячим проникновенным голосом. Развернулась, и размазывая слезы по щекам пошла прочь.

— Кора, постой! — он в два шага догнал ее, тяжелая горячая рука осторожно опустилась ей на плечо. — Я … я не знаю, как это делается…. Но … в любом случае, перерождение ведь не завтра… Ты… можешь со мной сегодня поужинать у пруда?

«Зануда смертоносный! Смерть нахрапистый!» — с неожиданной улыбкой подумала Кора, да и уголки губ неудержимо поползли в направлении улыбки. А почему бы и нет… Почему?

— Я могу, да… — чуть-растерянно ответила она. — Перерождение и верно не завтра. Успеем поужинать… у пруда…

— Имхера, выходи! Ну вот так, мой хороший! — Судьба посмотрела на него почти ласково. И верно была рада видеть старого знакомого. Обещала себе навестить — и навестила. Аид по такому случаю, даже вытащил горемыку из жутких воспоминаний — осознаний, рассчитанных, в его случае, лет на пятьдесят, не меньше.

— Оставь нас, пожалуйста, — попросила она Аида, когда в глазах бывшего Карла стал проявляться разум.

Аид молча кивнул. Знал, что после разговора с подопечным, Судьба обязательно заглянет на чай и к нему. Посидят, вспомнит былые времена…

— Аа…. — зло и глухо прошептал Карл. — Виновница всего пожаловала! Хочешь облегчить мои муки, чтобы потом отправить обратно…

— Нуу… — она наигранно замялась. — Я лишь пришла сказать, что не хотела для тебя этого. Знаешь, если б ты отдал Доминику девушку, все могло бы быть по-другому… Я бы еще долго закрывала глаза на твой «гарем», благо никто так уж сильно там не страдал. И вообще… толк был и от тебя, и от твоих ребят. Так, что ты сам виноват! — Судьба обиженно надула губки. — Сам все испортил! Кто просил присваивать себе чужую женщину? Вот, кстати, если бы ты спас ее, а потом отдал обратно инквизитору — тебе бы в карму пошло, глядишь сюда бы не попал уж точно…

— А я не жалею, — ответил Карл. — Я все сделал правильно. Парень девочку не ценил…

— Так не ценил, что пошел в ад ради нее! — иронично ответила она. — И, кстати, преодолел ад, в отличие от тебя…Ну ты ж сам все понимаешь, Имхера: нельзя идти против любви. Обязательно прилетит, без всяких сомнений… А у них любовь, с какой стороны не посмотри.

Они помолчали.

— И что теперь? — спросил Карл. — Когда этот кошмар закончится, и я все пойму, осознаю, раскаюсь… что тогда? Перерождение? Не видать мне больше косы с черным плащом?

— Ну, а как ты думал? — вздохнула Судьба. — Я твой орден уже разогнала, пусть парни другим делом позанимаются… И девчонок твоих пристроим постепенно, по одной, потихоньку… Так, что не волнуйся. О соратниках я позабочусь. Страдай спокойно, потом приду еще побеседуем… Но… знаешь, я ведь без тебя тоже не могу. Мне с тобой … интересно, — криво улыбнулась она. — Давай так? Ты тут честно мучаешься, стараешься… А, как все пройдет — переродишься драконом? Ну люблю я их, тебе подойдет… Ну, когда осознаешь и заслужишь? Давай так? Это я могу…

— На все Его воля, — неожиданно ответил Карл. — Смиряюсь. Драконом — так драконом, уж всяко лучше, чем здесь.

— Драконом с тяжелой судьбой, — подчеркнула она. — Иначе никак…

— Другого от тебя и не ожидал, — усмехнулся Карл.

— Ага, договорились, до встречи! — рассмеялась она. Щелкнула пальцами, и разум Карла уплыл обратно, в те картинки и осознания, что еще долго будут крутить его душу. Увы… никак по-другому.

… Она вздохнула. Ей вспомнилось, как появился Карл. На самом деле его звали Имхера[1], египтянин. Он был современником Хеопса, парня могущественного и по-своему безумного, положившего пол страны на строительстве своей пирамиды и дороги к ней… И на прочем в этом духе. Не зря потомки сбивали его имя со статуй, убирали упоминания о нем. Ненависть народа этот парень вполне заслужил.

Только вот… Ведь не сам он такой появился. Был у него учитель — тоже по-своему маньяк. Но маньяк не простой, обуреваемый жаждой духовной власти. Повелевать не телами, а душами людей. Звали его Имхера, один из главных жрецов при Хеопсе. Вот этот учитель и вдохновлял Хеопса на создание пирамид и прочего. Он же … устраивал человеческие жертвоприношения, вселял в людей страх перед жизнью нынешней и грядущей, устраивал захоронения заживо во славу богов.

Лишь одна смягчало все это — Имхера верил в то, что делал. Все, что творил он — творил из своей жестокой веры. Как впоследствии Доминик.

Когда Имхера умер — после смерти Хуфу (Хеопса) он потерял покровителя среди светской власти — другие жрецы пришли, чтобы вынести ему смертный приговор. Но, подобно Клеопатре, Имхера вовремя подставил свою руку под укус ядовитейшей змеи…

Дальше его путь был предрешен. Не будь смягчающего обстоятельства — искренней веры в свою правоту — да острого ума, и гореть бы ему в аду сразу. С ада все началось, адом все и заканчивается, подумала Судьба. Сделал кружок наш Карл-Имхера.

… Но и в аду Имхера оказался весьма предприимчив. Аид, честно, не знал, что с ним таким делать. Ведь вроде и виноват во всем, а подобно и другим таким случаям (вот, например, Доминик) — попробуй разберись насколько виноват. Ну и начал Аид с ним беседовать больше, чем подвергать испытаниям.

Так Имхера через Аида связался с ней… Ей, голубоглазой, тоже понравился этот собеседник. В силу особенностей египетской религии, Имхера можно сказать, был специалистом по вопросам смерти. Вот и предложил он ей свою помощь… Мол упорядочить все, что связано с уходом. Лишь дайте мне сотрудников. А наказание мое… можно подумать, такая работа — что-то иное, кроме наказания.