Невеста смерти

— Доминик, я тебе еды оставила! — сказала она громко. Вдруг услышит. — Если не придешь сейчас, я все съем!

Подождала немного, он не появился. Но и угрозу не выполнила. Отложила полкотлеты и немного овощей на маленькую тарелочку и помыла остальную посуду.

Вот нет его! Уже почти час прошел с тех пор, как она начала звать его, а никакого Доминика. Алиса вздохнула. Ясно, что он не джин из бутылки и не обязан являться по первому его зову. Вполне может быть где-то далеко. Работает, «направляет события» неизвестным ей образом, но к известному результату…

Противно-то как! Полное бессилие. Но Алиса ощущала уже не гнев, только расстройство.

Пойду прогуляюсь, что ли, подумала она. Все равно теперь все мысли были сосредоточены на отсутствии Доминика, и читать она уже не сможет. Вышла на улицу, вечереющий воздух вкусно пах цветами. Обогнула бассейн и направилась к ближайшему фонтану. Нужно бы изучить, что здесь растет, подумалось ей…

И в этот момент, Алиса увидела его на скамейке возле фонтана. Доминик сидел, вытянув ноги и расслабленно, откинувшись на спинку. В своем черном плаще со спущенным капюшоном, в щелочку было хорошо видно обнаженный смуглый торс… Рядом, прислоненная к скамейке, стояла коса.

Посмотрел на нее, а Алиса почувствовала, как сердце заливает возмущением. Вообще неизвестно, сколько он тут сидит! Может, уже полчаса, как пришел. А она звала, звала… Быстрым шагом пошла к нему. Главное не дать волю эмоциям, ведь нужно поговорить…

— Ты хотела поговорить со мной, — спокойно произнес он, глядя черными блестящими глазами. — Садись, — и указал на скамейку возле себя.

Алиса помедлила, но подошла и села. Не рядом. Чуть на отдалении, скамейка была большая. Может ей показалось, а может нет — Доминик усмехнулся краешком губ. Горько так, что ли.

Почти минуту они молчали. И, как всегда, невозмутимый смерть даже не думал сказать что-то, разрядить обстановку. Вечно ей самой начинать разговор.

— Давно ты здесь? — спросила она, наконец. Ей нужно узнать, сколько он ее «выдерживал». Хотя бы потому что, если он слышал ее фразы, но не приходил из вредности, то это просто обидно!

— Нет. Только что пришел, — ответил он без всякой интонации.

— Почему сюда, если знал, что я тебя жду?

— Устал и хотел прежде переодеться, — от такого его ответа Алиса просто потеряла дар речи. Они что, тоже устают? От своей особо тяжелой, убийственной работы? Удивительно. Но если присмотреться, лицо у него действительно было уставшее. Эта усталость пряталась в складке губ, в едва заметных морщинках у глаз.

— Устал? Вы тоже устаете? — удивилась она.

— Не физически. Это другое. Ты устаешь, когда долго что-то делаешь? Мы тоже, — ответил он. А Алиса возблагодарила Бога, что он, похоже, не сердится на их вчерашний разговор. Значит, может даже получится…

— А переодеваться то зачем? — спросила она и поймала себя на том, что в голосе звучит что-то вроде обиды. Ну вот, дожили… Прямо, как жена обиженная, что муж не вернулся домой вовремя. Еще чего не хватало!

— Тебя… расстраивает эта одежда, — он глазами указал вниз, на свой черный плащ.

«Ишь ты, какой заботливый!» — подумала Алиса.

— Да, ваша униформа не очень мне нравится, — ответила она. Помолчала и спросила: — Сколько вас, кстати?

Вот так, поддерживать разговор, и перейти к тому, что ей нужно. Да и узнать больше об ордене смертей в черных плащах не помешает.

— Много. Несколько сотен. В последнюю столетие вас стало очень много, поэтому и нас тоже, — ответил он.

— И что же ты сегодня делал такое утомительное? — спросила Алиса, но подумала, что, может, ей не стоит это знать. Сейчас, усталый, он казался… более человечным. Если не думать, о том, кто рядом с ней, то можно представить, что это просто замкнутый, сложный, но обычный мужчина.

— Хочешь знать? — словно прочитав ее мысли, спросил он и бросил на нее резкий, как молния, взгляд.

Алиса замялась. Потом сказала:

— Да, пожалуй… Ты хочешь, чтобы я жила здесь. Значит, я должна знать о тебе. Больше мне и поговорить не с кем.

Ей показалось, или в черных глазах блеснуло победная искра. «Ну нет, смерть! Тебе далеко до твоей цели!» — подумала она. — «Я просто выживаю!».

— Мы не всегда работает поодиночке, — начал он. — Иногда наши списки пересекаются. Когда много клиентов в одном месте. Тогда мы работаем сообща. Послезавтра произойдет теракт в Америке. Парень расстреляет много людей в торговом центре. Мы должны были встретиться и все организовать.

— Теракт! О Господи! — Алиса вскочила на ноги и в ужасе уставилась на него. — Погибнет куча людей! О Господи! Доминик! Ты можешь это предотвратить!?

— Нет. Сядь! — рявкнул он. — Ты сама хотела узнать, — в строгом лице мелькнула досада.

— Нет! Вы — убийцы! Как можно… организовывать такое!? Не делай этого, слышишь?!

Она уткнулась взглядом в его лицо, снова ставшее невозмутимым. Только в глазах ей чудилась… боль? Нет, Алиса понимала, что эта боль не от того, что погибнет много людей. Ему больно только от ее реакции.

Он молчал, а она жалила его возмущенным взглядом.

— Ты что-то хотела мне сказать, — произнес Доминик. Вроде бы — осторожно.

— Нет! Вы — убийцы! Я … не знаю, как разговаривать с человеком, который готовил теракт! Хладнокровно, спокойно…. Равнодушно.

Она помолчала. Внутри все просто кипело. Обещала себе вести себя с ним разумно и спокойно. А вместо этого…. Ей представилось, как где-то там, в Америке, где она никогда не было, незнакомый парень берет в руки автомат и стреляет, обводя дулом по кругу. Мужчины, женщины с детьми, все, кто был вокруг, падают, как подкошенные. Крики, стоны….

Как вообще можно «готовить» такое? И плевать, что Америка, а не Москва и не Новосибирск. Везде живут люди. Везде люди хотят жить. Везде страдают, умирая, и страдают близкие, теряя своих родных.

А она еще хотела приготовить ему ужин! Гильятину больше бы подошло…

— Там будут дети…? — чуть спокойнее спросила она.

— Да, — ответил он. В черных глазах стояла … тревога, что ли. Боится, что она впадет в истерику? Ага, похоже на то.

Алиса подышала, чтобы успокоиться. «Он не человек, у него все по-другому», — напомнила она себе. Выдохнула и обреченно села на скамейку.

— Я понимаю, что ты не человек, — сказала она. — Но я — человек. Я … не могу принять такое. Просто не могу. Понимаешь? — посмотрела на него. Жалко выгляжу, наверно, подумалось ей.

В лице Доминика мелькнуло что-то… Алиса не могла дать этому определение. Но если бы он был человеком, то, может быть, подходило бы «трогательное умиление».

— Что ты не можешь принять? — неожиданно мягко спросил он. В глубоком голосе прозвучали прямо таки бархатные нотки. «Может быть и таким», — отрешенно констатировал разум Алисы. Вопреки своей воле она начала как-то успокаиваться.

— Вот это. Массовые смерти. И твое спокойное к ним отношение, — ответила она. А что еще оставалось делать? Только ответить на вопрос.

— Люди смертны, — так же мягко ответил он. — Кто-то должен делать эту работу. Не принимая… ты не принимаешь уклад вещей.

— А ты можешь… отказаться? — неожиданно для себя самой спросила она.

А ведь и правда… Если бы Доминик не занимался тем, чем занимался, он бы был ей даже чем-то симпатичен.

Глава 13

— Все устроено так, как устроено, Алиса, — по-прежнему очень спокойно и мягко продолжил он. — Я не откажусь от этой работы. Я создан для нее. И я не могу предотвратить теракт. Никто из нас не может. Он все равно произойдет. Я не могу подарить тебе их жизни. Но я хочу, чтобы … тебе было хорошо. Во всем остальном. Чего еще ты хочешь? — он действительно доброжелательно и мягко посмотрел на нее.

И Алиса…

Да, из принципа следовало отказаться. Отказаться от всего — от любой помощи, от общения с ним. Не разговаривать с ним, пока он не откажется от этой «работы». Делать вид, что он для нее пустое место. Она ведь видит, что нравится ему! Сам признался. Потому и забрал. Единственное, чем она может «наказать» его — это пренебрежением. Это ее единственный «рычаг» давления.