Такое кино

Тим провожал ее до метро. Уже вечерело, район не вполне благополучный. Расставаясь с ним в вестибюле станции, Аня по-прежнему не знала, увидит ли она его еще раз. Помахав рукой, прошла через турникеты и направилась к эскалатору. Ехала и думала: почему, когда получаешь желаемое, хочется больше и больше? Бабушка в таких случаях говорила: "От добра добра не ищут!" Надо бы принять с благодарностью то, что тебе дано, а ты тоскуешь и просишь: еще, еще, еще!

И все-таки хотелось бы знать, позвонит он или нет... 

В павильоне

 Мордвинова работала не просто на полном метре, а еще и на исторической картине. Она без сомнения согласилась на предложение, несмотря на то, что зарплату обещали минимальную. Вроде как малобюджетный проект, работаем на идею. Снимали биографический фильм о Жуковском. Юбилей у него или что-то в этом роде. Пропагандируем классиков, проникаемся чувством причастности к вечному. Так говорила дочь маститого советского режиссера, бывшая актриса, а теперь режиссер фильма Ада Васильевна.

Ругалась на площадке эта Ада Васильевна как сапожник. Женю коробила ее базарная брань, и она старалась без надобности не попадаться ей на глаза. Вот и теперь сидела тихо в уголке павильона и читала сценарий, который никак не могла закончить. Домой приходила без сил, на первой же странице засыпала. Выходных пока что не было и не предвиделось. Ада Васильевна выжимала из группы все соки.

Хотя вот сценарий, написанный режиссершей собственноручно, был вполне сносен. Мордвинова перечитала много разных сценариев с тех пор, как Аня работает в кино. Ей было любопытно, что нынче пишут и снимают, а не снимает и не пишет нынче только ленивый. Когда Аня вкалывала на 250-серийном "мыле", приносила домой целые коробки с распечатками сценария. Женя все прочесть, конечно, не могла, это было невозможно и нечитабильно, но ее забавляли некоторые "перлы" сценаристов, скажем: "Анжелика с мозахизмом мела двор" или "Сергей шебуршал пакетом". Но самыми смешными казались сокращения или аббревиатуры, типа: "продолжительное ГВГ (глаза в глаза)" или "напряженное тройное ГВГ", словечки: "предсексие", "послесексие".

Да, у "мыла" своя специфика. Там настоящее производство, поточный метод и та же потогонная система. Только еще рутина убивает: ведь эту жвачку могут жевать и год, и два. Аня поработала на таком сериале и ушла, не выдержала.

- Тишина на площадке! - раздалась команда.

Мордвинова встрепенулась, вскочила и выронила сценарий.

- Ты уронила сценарий?! - в ужасе всплеснула руками ассистент художника по костюмам Марина.

- Да, - испуганно ответила Женя и наклонилась, чтобы поднять распечатку. Ассистент и второй костюмер Даша замахали на нее руками.

- Ты что, не трогай! Сначала на него надо сесть, разве ты не знаешь? Сесть надо!

Женя вспомнила, что у киношников среди множества всяких обычаев и суеверий, которые свято блюдутся, есть плохая примета: уронишь сценарий - жди беды. Обезвредить примету можно, сразу усевшись на сценарий. Мордвиновой приходилось однажды наблюдать, как известная актриса, выронив свой текст, плюхнулась прямо на пол, куда он упал. Женя, правда, думала, что примета распространяется только на артистов. Актеры в особенности суеверны. Женю как-то взбесил один молодой актер, когда она спешила пришить прямо на нем оторвавшуюся пуговицу. Он не давался, а потом, смирившись, закусил нитку, чтобы ему память не пришили.

Делать нечего, надо играть по правилам. И хотя Мордвинова не была суеверна, она подчинилась корпоративной этике. Народ вокруг не успокоился, пока не удостоверился, что Женя таки накрыла сценарий своим задом..

В начале съемок она уже столкнулась с одним постоянным обрядом. Это небезызвестный обычай после первого дубля разбивать расписанную группой тарелку о штатив камеры и после разбирать осколки на память. На удачу, Тарелка у Ады Васильевны долго не разбивалась, какая-то небьющаяся попалась, и режиссерша нервничала из-за этого.

В павильоне снимался итальянский эпизод. Вообще же в плане стояла экспедиция в Италию и Германию, намечались съемки в Петербурге, натура где-то в Тверской области, в дворянской усадьбе. Мордвинова еще обрадовалась возможности встрепенуться и поездить в командировки. Пока же сидели на "Мосфильме" в довольно прохладном павильоне, а об Италии могли только мечтать.

Снималась сцена родов, Ада Васильевна была недовольна актрисой.

- Что ты мне тут пыжишься? Ты дитя рожаешь, а не на толчке сидишь! Ты играй, как тебя учили, или вас там теперь ничему не учат? Нет, нет, все не то!

Кажется, Ада Васильевна сама готова показать актрисе, как и что надо делать. Зрелище мало эстетичное, если учесть, что режиссерша перешагнула шестидесятилетний рубеж и без своего синтетического парика выглядела по возрасту. Маленького роста, приземистая, даже квадратная, она при этом заражала энергией, была властной и порою безжалостной. С легкой руки администратора Вовы в группе между собой ее называли "Бабушкой". Он же, администратор Вова, рассказал, что "Бабушка" когда-то удостоилась чести работать с Тарковским и теперь утверждала, что якобы от него она взяла манеру рассматривать актеров и всю остальную группу как подсобный материал для своего шедевра.

- Ты что, никогда не рожала? - продолжала буйствовать Ада Васильевна.

- Нет, - пролепетала измученная актриса.

- Оно и видно! - грубо заключила режиссерша.

Однако сцену худо-бедно отсняли. Женю попросили подшить воротнички к двум костюмам, и она занялась, наконец, делом. Еще ни с кем особенно не сдружившись, без Ани, она пока чувствовала себя одиноко в группе. Однако надо привыкать. Впрочем, в кино люди быстро сходятся...

Пока шила, невольно перенеслась мыслями к Туринскому. Что он сейчас снимает? Опять что-нибудь высокопарное, заведомо фестивальное?

Зачем обидела его тогда? И про фильмы его что-то наговорила, и про Анжелочку. Глупо, ни к чему. Он ведь приехал, чтобы поздравить, а я?

Мордвинова так и не решилась позвонить ему, чтобы извиниться. Туринский позвонил сам. Вот уж чего она не ожидала! К тому времени Женя немного успокоилась, обрела равновесие, даже некоторое умиротворение. Работа интересная, люди кругом, дочь рядом, подруга Светка, вполне можно жить и без страстей, в ее-то возрасте. Да и здоровье пора поберечь: не те уже нервы и сердце не то, чтобы переживать такие стрессы.

Однако стоило ему позвонить, Женя поняла, как ждала этого! Пусть буду мучиться, страдать, ненавидеть, чувствовать боль, только не душевный сон! Лучше терзаться, чем не чувствовать вообще ничего.

Туринский, наверное, был пьян или очень возбужден, что среди ночи взялся звонить.

- Женька, до сих пор дуешься? - спросил он, будто они и не расставались.

- Вот еще, делать мне нечего! - ответила Мордвинова, но голос ее дрожал от волнения. - Лучше скажи, как ты, как твое кино?

- "С понтом библейские притчи"? - усмехнулся режиссер.

- Запомнил, мерзавец.

- Я все запомнил, Жень, - проникновенно сказал он, но Женя не купилась на его задушевную интонацию.

- Это хорошо, значит, склерозом еще не страдаешь.

-Иди ты, - обиделся Туринский.

- Сам иди.

Пауза. Женя слушала, как он вздыхает, и чувствовала, как снова возвращается нестерпимая тоска по нему.

- Слушай, ты для чего звонишь? - она была готова злиться на весь мир.

- Да вот, натуру отсняли, возвращаемся в Москву.

- Сочувствую.

- Женька, хватит глумиться! - возмутился он. - Ты можешь хоть раз нормально поговорить?

- О чем, Туринский? У нас есть общая база? Нас что-то связывает? Светские знакомые мне не нужны, не тот возраст, знаете ли. Так что разговаривай со своей Анжелочкой.

- Дура! - тихо сказал Туринский и отключился.

Женя потом долго плакала...

"Бабушка" любила окружать себя какими-то услужливыми тетками, которые смотрели ей в рот, боясь пропустить хоть слово. Мордвинова мысленно окрестила их "приживалками". Еще "Бабушка" любила вещать, то есть воспитывать группу или просвещать ее. Как всякая ханжа, она имела на вооружении христианские догмы, о которых забывала всякий раз, когда нужно было платить группе или организовывать мало-мальски человеческий график работы. Женю возмущало, что выходной давали после ночных съемок, когда по идее должен идти отсыпной. Человек проспит полдня, какой же это выходной? Таким образом Ада Васильевна экономила.