Физрук

Ильич перестал раскачиваться на стуле и замер. Его взгляд упирался в стену, но на самом деле был направлен куда дальше.

Его товарищи контролировали город вплоть до Садового кольца. Дальше забирались только агитбригады, приводящие пополнение.

Времени оставалось мало, он чувствовал это и до визита Соломона. Когда придут убийцы? Через день, два?

Все равно не успеть.

Он заскрежетал зубами.

Жизнь не была благосклонна к нему. Однажды он уже думал, что победил, но в долгосрочной перспективе оказалось, что проиграл. Мировой революции не случилось, ее пламя погасло, и люди продолжали эксплуатировать друг друга. Даже здесь, где все и началось.

А потом кто-то… Система предоставила ему второй шанс, пусть и извращенный, пусть это было насмешкой, и лишь для того, чтобы в очередной раз растоптать его надежды.

Сегодняшний призыв он уже использовал, но завтра….

Мысленно перетасовав список возможных соратников, он сделал в нем необходимые изменения и передвинул одну из фигур из самого конца очереди в ее начало. Он приберегал этого человека до начала масштабных боевых столкновений, но в свете открывшихся фактов…

Что ж, пусть они приходят. Им еще предстоит узнать, как могут драться люди, верящие в свои идеалы.

Он нашел Феликса, действительно проверяющего посты, воспользовался своей новой способностью и призвал его к себе.

— Что он хотел?

— Предупредить нас о грядущей войне, — сказал Ильич.

— Мы и так знали…

— Нет, — сказал Ильич. — Здесь, и очень скоро. Они нанесут первый удар, и мы никак не можем его предотвратить.

— Мы будем готовы, — твердо сказал Феликс. — Пусть приходят.

Ильич покачал головой.

— Мы ненастоящие, Феликс. Вы знаете об этом?

— Какая разница? — спросил Феликс.

— И даже не огонь революции, горящий в наших сердцах, нас оживил, — сказал Ильич. — Оказывается, это такая большая игра, и мы в ней что-то вроде мишеней.

— Игра?

— Те люди были легендами при жизни, — сказал Ильич. — А мы — нежить при этих легендах. Сегодняшний я никогда не писал молоком, не ел чернильниц из хлеба и не водил за нос царских жандармов, и в меня не стреляла Фанни Каплан. Тот, прежний я, никогда не сражался символами нашей революции, и чуть не умер от попадания одной, всего лишь одной пули. А прежний Феликс был железным только на словах. Что здесь правда, а что миф?

— Правда — это то, что останется от нас в веках, — сказал Феликс. — Мы были, мы есть, мы будем.

— Возможно, о нас и не вспомнят.

— Вспомнят, — сказал Феликс. — Как бы там ни повернулось, мы сделаем все, чтобы они запомнили этот бой надолго.

— Да будет так, — сказал Ильич. — Пусть приходят.

И они пришли.

ГЛАВА 26

На подъезде к Садовому кольцу, буквально метрах в семистах, моя "ласточка" заглохла. Я потыркал ключом, но стартер отказывался вращаться, словно аккумулятор сел намертво, хотя такое было невероятно.

— Укатали таки сивку крутые горки, — сочувственно сказал Виталик.

— Нет, — сказал я, смахивая очередное системное сообщение, появившееся перед глазами. — Тут другое.

— Что, например?

— Пишут, что я не могу взять маунта с собой в данж.

— И где тут, сука, данж?

— Судя по всему, прямо перед нами.

— Нехилый данж отгрохали, — констатировал Виталик. — Что делать будем?

— Ну, в машине сидеть точно никакого смысла нет.

Метрах в трех перед капотом мерцала призрачная стена, видимо, обозначавшая границы свеженького данжеона. Когда мы драпали от Ильича в прошлый раз, ничего такого тут не было. Развивается, видимо, раздвигает границы своего влияния.

Я потрогал стену Клавой, дерево проходило через нее без проблем. Значит, и у нас не возникнет.

Я забрал ключи от машины, надеясь, что, в случае чего, смогу ее призвать, как Кабан призвал к себе свой "хаммер", и мы подвигали в сторону центра.

Стена оказалась звуконепроницаема. Потому что, едва мы сделали шаг и оказались внутри как до нас донеслись отзвуки далекого боя. Точнее, нескольких боев, потому что звуки доносились с разных сторон.

Крики, лязг металла, звуки выстрелов и эффекты от сработавших заклинаний.

— Что-то мне уже не кажется, что это такая уж хорошая идея, — сказал Федор.

— Можешь в машине подождать, — сказал я.

— Это идея нравится мне еще меньше.

— Что-то ты какой-то инертный, — сказал ему Виталик. — Все время спишь, жрешь и чем-то недоволен. Может, тебе волшебный мотивирующий пендель выписать, к хренам?

— Спасибо, обойдусь, — сказал он. — Каким построением пойдем? Предлагаю выдвинуть Виталика вперед и использовать его в качестве танка.

— Какой из меня, сука, танк? — поинтересовался Виталик. — Они ж на меня не агрятся, к хренам.

— А, совсем забыл, — вздохнул Федор. — Тогда давайте, как обычно.

Было безлюдно и казалось, что безопасно, но я знал, насколько обманчивы могут быть такие ощущения. В темных провалах окон могли скрываться снайперы, в любом подвале — сидеть боевики, а из-за любого угла и в любой момент мог выгрести отряд бодрых зомби.

Но и красться вдоль стен смысла тоже не было. У врагов могла быть магия, улучшенное обоняние, прокачанное восприятие, тепловизоры и черт знает, что еще.

— Вы не находите забавным, что из всех гипотез о причинах вторжения инопланетян верной оказалась то, которую показали в "Хищнике"? — осведомился Федор. — Они прилетают сюда, чтобы тупо поохотиться.

— Вселенная велика и, сука, безумна, — сказал Виталик. — С тех пор, как я помер, я вообще мало чего в окружающем забавного нахожу.

— Надо позитивно смотреть на вещи и стараться найти в происходящем хоть какой-то повод для оптимизма, — заявил Федор.

— Ага, — сказал Виталик. — Мы упали с небоскреба и еще не долетели до земли, давайте наслаждаться полетом. Ведь пока все нормально, сука, идет.

Из-за соседнего угла вывернула тройка зомби-адептов. На засадный полк это не походило, скорее, какой-то заблудившийся патруль.

Виталик принял одного из них на когти, я быстро проломил голову второму, обратным движением биты ударил второго, но тот отклонился и подставил плечо вместо головы.

Пришлось останавливаться и бить еще раз.

— Ураганный, сука, экшн, — сказал Виталик, когда мы побрели дальше.

— Зато атмосферно, сказал я.

— Это, сука, да, — сказал Виталик. — Ночь, улица, фонари не горят, вдалеке кто-то кого-то мочит. Ничего не напоминает?

— Люберцы в девяностые, — сказал я.

— В Бутово тоже интересно было, — сказал он. — У меня при жизни мотоцикл имелся. Любил я ночью по улице прокатиться, глушителем взревывая и распугивая прохожих к хренам. Но в некоторые районы даже мне, при моих-то, сука, габаритах и юношескому разряду по боксу, неуютно было заезжать. Вот и сейчас примерно те же ощущения.

— А я по ночам дома сидел, — сказал Федор. — Как нормальный человек.

— Нормальные люди по ночам дома спят, — сказал я. — А не эльфов в "линейке" прокачивают.

— Я в "Варкрафт" зарубался.

— И какая разница?

— Давайте лучше о чем-нибудь нейтральном поболтаем, — предложил Виталик. — Ну там, "кэннон" против "никона", "айфон" против нормального телефона, линукс против винды…

— Давайте лучше заткнемся и будем слушать, — сказал я.

— А толку-то? И потом, может быть, это наш последний, сука, в этой жизни разговор. А дальше будет сплошное "на, сука, хрясь, бам, бдыщ, бабах-бадабум" и прочее кровь, кишки, расвотэтосамое, в общем.

— Нас тут вообще-то инопланетяне захватывают, — сказал я. — Нельзя ли посерьезнее?

— Одному посерьезнее, другому попозитивнее, на вас, сука, не угодишь, — сказал Виталик, но все-таки заткнулся.

И очень вовремя, потому что мы наконец-то подошли к Садовому кольцу, и там, прямо посреди этого царства асфальта, кто-то мочил зомби.