Возвышение физрука

Резко, практически без замаха, Отец метнул правую гантелю, отправив ее в полет через весь зал. Я рефлекторно пригнулся, но неуправляемый снаряд летел не в меня, а метра на два левее.

Не долетев метра два до стены, гантеля вдруг резко затормозила, а потом осталась висеть в воздухе.

– Неплохое восприятие, – сказал Соломон Рейн, обретая видимость. Гантель он держал в вытянутой левой руке.

– Хорошая реакция, – одобрил Отец.

Несмотря на наше численное превосходство и довольно опасное вооружение, вождь орков чувствовал себя совершенно спокойно, и это мне не очень нравилось. Хотелось понять, на чем это спокойствие зиждется. На отряд гвардейцев, готовых ворваться в зал в любой момент? Или на уверенности, что его сил хватит на нас троих?

Кстати, я до последнего момента не был уверен, что нас трое. Мотивов Соломона я не знал, поэтому далеко не факт, что он будет драться на нашей стороне. Может, он вообще драться не собирается, он такой же мутный, как и все остальные здесь.

Соломон аккуратно положил снаряд на пол и извлек из инвентаря короткую штурмовую винтовку довольно футуристического вида. Надеюсь, он в курсе, что всякие бластеры-шмастеры в этом мире не работают.

– Ты, кажется, хотел поговорить, – сказал Отец. – Так говори.

– Предлагаю обмен, – сказал я. Пока мы шли сюда от места обитания шамана, я всю дорогу рылся в инвентаре, пытаясь найти подходящий предмет для торга, и теперь в моей левой руке материализовалась шкатулка, которую я прихватил при выходе из подземелья. Попытаться ее открыть я так и не удосужился. – Ты дашь нам коды доступа, а я подарю тебе жизнь твоего шамана и вот это.

– Шкатулка хаоса, – констатировал Отец. – Закрытая.

– Именно так, -подтвердил я, несмотря на то, что впервые услышал ее название. Век живи – век учись, и все равно потом какой-нибудь орк в подворотне тебя прирежет.

– Неравноценный обмен, – сказал Отец. – Содержимое таких шкатулок случайно. Там может быть как что-то очень ценное, так и полное барахло.

– А живой шаман тебе, типа, и не нужен?

– Он стар, – сказал Отец. – Возможно, его время пришло.

С таким отношением к соплеменникам он далеко не уедет, подумал я. Мог бы хотя бы вид сделать, что судьба старикана ему небезразлична.

– Возможно, – поддакнул ему шаман.

Я снова тюкнул его пистолетом. Чего они все так торопятся на тот свет?

– Вношу встречное предложение, – сказал Отец. – Я отдам вам эту реликвие в обмен на жизнь одного из вас. Любого.

– Неприемлемо, – сказал я.

– Вы нанесли нам оскорбление, которое можно смыть только кровью.

– Ничего, утретесь, – сказал Виталик.

Но Отец утираться не захотел.

В следующий миг произошло сразу несколько вещей.

Отец швырнул вторую гантелю. Виталик, чья реакция явно уступала рефлексам Соломона, увернуться не успел, железка попала ему в живот, и элитный зомби сложился пополам.

Но перед этим он успел выстрелить. Громыхнуло в замкнутом помещении изрядно, и в стене, рядом с которой совсем недавно стоял Отец, возникла дыра около метра в диаметре.

Самого Отца там, ясное дело, уже не было. Он метнулся к сложенному у трона оружию, и его рука уже почти сжалась на рукояти топора, когда выстрел из странной пушки Соломона отшвырнул его в сторону.

Двери в зал распахнулись от могучего пинка, и перед нашим взором предстало сразу четверо местных охранников.

Я вломил шаману рукояткой “дезерт игла” по голове, надеясь, что он потеряет сознание или хотя бы ориентацию в пространстве, а затем уделил внимание этим оборзевшим вахтерам.

Немного внимания и по паре пуль на брата.

Пистолет показал себя неплохо, но они были здоровые, прокачанные и носили какую-никакую броню, так что, хоть их атака и замедлилась, падать на пол и истекать кровью никто не спешил.

Большая и гнусная драка казалась неизбежной.

– Стойте! – заорал я во все горло, и они действительно остановились. Виталик, покряхтывая, поднялся с пола. Отец с некоторой долей любопытства посмотрел на меня, потирая окровавленный бок. (Полоска здоровья над его головой, которую я мог видеть, только сфокусировав на ней зрение, просела не так сильно, как я надеялся. Процентов на десять.) В целом, мне удалось привлечь всеобщее внимание, и только шаман, валяющийся у моих ног, остался к происходящему безучастным. – Ну зачем вот это все, а? У нас есть последний шанс разойтись краями, и никто не пострадает.

– Кто-нибудь обязательно пострадает, – спокойно пообещал Отец. – Я предлагал вам отдать одну жизнь, а теперь возьму все три.

– Удачи, сука, – сказал Виталик и передернул затвор дробовика.

Большая и гнусная драка стала неизбежной.

Глава 18

За некоторыми редкими исключениями, человек привыкает ко всему. И к хорошему, и к плохому, но сейчас, конечно, речь идет исключительно о плохом.

Онколог со стажем не придет в ужас от вида злокачественной опухоли на снимке очередного пациента, воспитательница в детском саду только вздохнет и разведет руками от новой выходки своего буйного подопечного, а чтобы произвести впечатление на отслужившего хотя бы десяток лет участкового, как минимум, нужно устроить резню бензопилой в техасском стиле.

То же самое и с насилием.

Если ты на протяжении какого-то периода времени постоянно проламываешь людям головы боевым топором, рано или поздно процесс утрачивает для тебя свою остроту и превращается в обычную рутину.

А вот к чему я пока так и не смог привыкнуть, так это к чертовым игровым условностям.

В нашей прошлой реальности после учиненной нами порции насилия на полу обязательно валялось бы несколько трупов, и еще несколько жизней зависели бы исключительно от скорости появления на месте полевого хирурга, а тут все живы, хотя кое-кто возмущенно кряхтит.

Скажем, у Виталика после попадания этой хреновины должны были быть переломаны ребра и повреждены внутренние органы, а он спокойно стоит, и даже почти не морщиться. Шаман должен был бы валяться на полу с проломленным черепом и в луже крови, а он просто лежит и даже дышит довольно ровно. А уж Отец после попадания в него из высокотехнологичной винтовки Соломона, вообще на части должно было разорвать.

Но не сложилось, не срослось.

За время нашего короткого обмена репликами с Отцом, количество орков в зале едва ли не удвоилось, видимо, гвардейцы успели позвать на помощь, или тревожную кнопку кто-то нажал. Еще немного, и сюда сбежиться все племя, а где ж мы их всех хоронить-то будем?

Соломон в мгновение ока сменил свою навороченную штурмовую винтовку на что-то еще более навороченное, развернулся к двери и начал палить, а орки-гвардейцы, соответственно, таки начали падать. Я счел это обнадеживающим знаком, профилактически пнул шамана в голову и развернулся к Отцу.

Виталик выпалил в него из дробовика, но тот увернулся. Вот самым натуральным образом увернулся, сместив тело настолько, что несколько дробинок его всего лишь поцарапали, а основной заряд прошел мимо. О Нео, как ты возмужал!

Отец прыгнул к оружию, а я принялся стрелять в него из “дезерт игла”, пытаясь угадать, в какую сторону он отшатнется.

Угадал аж дважды, но большого эффекта это не принесло. Выстрелы снимали с орка процентов по три здоровья, такими темпами мне его долго колупать. Тем более, что патроны у меня кончаться быстрее, чем у него хитбар истощится.

Видимо, он тоже это понял, потому что перестал уворачиваться, принял две пули на грудь и таки добрался до своего вожделенного топора.

Виталик был вынужден отвлечься на пару гвардейцев, пытавшихся обойти Соломона с фланга, и когда он развернулся обратно, Отец уже несся на него с топором в руке и жаждой убийства во взгляде.

Рефлексам Виталика стоит отдать должное. Он успел шмальнуть, и даже попал, и выстрел из его страшенного, читерского, офигенно прокачанного дробовика снял с вождя орков аж десять процентов здоровья.

Десять, сука, процентов!