Колыбель Боли

Первый лист, что был уже полностью исписан, он вырвал и смял в комок, отбросив его в мусорное вёдро, а затем, уже не прикрываясь, написал лишь несколько слов.

«Прости меня. Я не знаю, что будет дальше»

Таблетки ещё не начали основательно действовать, Майя в очередной раз заплакала.

В палате послышался стук — они увидели, как в дверь заходит однокурсник Марка.

— Здравствуйте, ребят, — и на этих словах он на несколько секунд замялся, так как часто рассуждал, что говорить в такие моменты. Зачастую он приходил к одному правильному решению: лучше промолчать — словами здесь не поможешь. Но когда дело доходит до твоих родственников, друзей, молчание скорее выглядит как оскорбление, именно поэтому ему пришлось добавить — Соболезную вашей утрате. Я даже не знаю, что и сказать, вы, главное, держитесь.

— Привет, Коль. Спасибо тебе большое, — тут же ответила Майя.

— Узнав, что произошло, я решил поместить тебя в одиночную палату. Это всё что я смог сделать. Если ещё что-либо понадобится, вы только скажите. Также я договорился со своим знакомым психотерапевтом, как только ты сможешь говорить, он будет ждать вас.

И только Майя попыталась задать вопрос, как Николай тут же её прервал.

— Всё абсолютно бесплатно, даже не думайте об этом. Смотрите, в скором времени к вам придёт сотрудник из полиции, чтобы рассказать, что у них есть по этому делу. Это всё, что мне известно. Затем вам нужно будет пройти со мной в морг, чтобы освидетельствовать тело.

Со слезами на глазах они одновременно качнули головой несколько раз.

— И последнее. Мне нужно провести обход, и если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать — можете позвать медсестру.

Сорок минут до прихода полицейского длились около вечности. Время будто остановилось и решило передохнуть. Находясь в палате наедине, Марк и Майя ушли в своё сознание, перебирая мысль за мыслью, чтобы хоть как-то убить время. Их отрешённость прервал стук в дверь, а затем появление капитана полиции.

— Здравствуйте, капитан Сорочкин, соболезную. Чтобы не затягивать, перейдём сразу к делу.

Марк и Майя даже не успели прийти в себя, как капитан начал рассказывать о деле.

— Вашу дочь убил некий Михаил Резников. Он является пациентом психиатрической больницы уже три года с такими диагнозами, как биполярное расстройство последней степени. Последние годы он находился в депрессии и попал в лечебницу после того, как попытался покончить жизнь самоубийством, а когда его остановила родная тётя, то он напал на неё, нанеся серьёзные увечья. Последние пару лет пребывания на принудительном лечении он вёл себя спокойно и тихо, не вызывая никаких подозрений. Так вот, позавчера на прогулке (да, пациентов выводят подышать свежим воздухом) санитары отвлеклись на несколько минут, после чего Михаил сбежал и отправился в дом, где он жил с тётей после гибели своих родителей. Он сказал ей, что его отпустили домой на пару дней, и она поверила. А на следующий день он отправился на прогулку, вооружившись битой. На первичном допросе он всё-таки рассказал нам, по какой причине напал на маленькую девочку. Надеюсь, вы готовы выслушать? Или я могу рассказать об этом в другой раз.

— Да, продолжайте, — ответила Майя. Её супруг кивнул одобрительно головой.

— Значит так, пока его пичкали таблетками и он находился в состоянии покоя, с ним начал, по его словам, разговаривать Бог. Он пожаловался Мише, что на небесах его родителям не хватает внучек, так же он иногда называл их «прекрасными ангелочками» — совсем юные и непорочные.

— И что с ним будет дальше? — спросила Майя, сдерживая гримасу боли.

— А дальше его, вероятнее всего, признают невменяемым и отправят на принудительное лечение.

— А с санитарами? Что с санитарами будет? Они ответят за свою халатность?

— Скажу вам честно: санитары, что находились в том месте во время побега, уже там не работают с конца прошлого месяца. Как это обычно бывает, их уволили задним числом. Следовательно, мы не имеем права привлечь их к судебному делу.

Марк от злости ударил по деревянной тумбочке и напряг челюсть, от чего у него чуть разошлись швы.

— Я понимаю, — продолжил капитан, — что вам нельзя сейчас лишний раз нервничать, но и лгать я не собираюсь. Так что примите это так, как оно есть. Если мне станет что-либо известно, я вам сообщу, либо отправлю пригласительное письмо.

Затем сотрудник полиции выпрямился и поспешил покинуть больничную палату. Дыры, которые оставил капитан своим разговором, начали ужасно болеть и кровоточить. Информацию, которую они услышали, никак не удавалось переварить, а тем более принять. Абсурдность ситуации, момента! Выбравшись впервые за долгое время с дочкой, он столкнулся на одной улице с психопатом, который слышал слова «Господа».

— Ребят, дайте знать, когда вы будете готовы пройти в морг, — чуть ли не из-за двери сообщила медсестра.

Длинные и холодные коридоры больничного здания, вокруг много людей, обеспокоенных своими проблемами и болезнями; где-то вдали на руках у матери кричит ребёнок, которого безуспешно пытаются успокоить. В одном из таких коридоров наши герои идут за главным врачом больницы, с огромным напряжением в сердце, будто есть ещё надежда, что они зайдут в помещение морга, им покажут тело, и это тело не будет принадлежать их дочери. Это просто сон, кошмарный сон, а их малышка бегает где-то по городу и не может найти своих родителей и свой родной дом. Спускаясь вниз по лестнице, каждый из них думает, что такое не могло произойти. Точно не с ними, не с их ребёнком.

Вот он, момент истины, хотя какой истины — это загадка нашего мозга, для сохранения нашего разума. Когда он всячески отрицает ужасные события, пока его не поставят перёд фактом. Сотрудник морга выкатывает кушетку с накрытым телом и виднеющимися синими маленькими ножками с бирочкой на пальце. Сердце родителей замирает. Единственное, о чём они молят своего Бога в эту секунду, чтобы это оказалась не она.

— Вы готовы? — спрашивает главный врач.

— Нет, — отвечает Майя и на её глазах начинают наворачиваться слёзы.

Марк кивает и закрывает глаза.

Врач приспускает оголённое тело маленькой девочки по пояс. Крик срывается с уст матери. Истерические вопли разнеслись по всей больнице; вопли, пропитанные болью от верха до самого низа. Такие крики могут издавать только родители над телами своих юных детей. Марк, прижимая свою супругу к груди, тоже начал рыдать. Маленькое тело, что они увидели, было полностью в кровоподтёках, где-то опухшее, а где-то впалое.

— Она умерла от сильных переломов и разрыва жизненно важных органов, — отмечал врач.

Горе родителей может быть настолько сильным, что окажись они постарше лет на десять, у них могло не выдержать сердце или лопнуть кровеносный сосуд в головном мозге от повышенного давления. Но даже в возрасте от тридцати лет можно сойти с ума: именно поэтому наших героев в следующие минуты напоили успокоительным и они оба уснули на больничных койках.

На следующее утро к ним в палату снова зашёл главный врач и рассказал, что они могут забрать тело своей дочери в ближайшие дни. Им следует обратиться в похоронное бюро: заказать гроб, венки, забронировать место на кладбище; сходить к батюшке, чтобы он отпел тело их дочери. В такие моменты нужны близкие люди, которые смогу этим заняться.

— Здравствуйте, я бы хотел заказать на завтра гроб.

— Да, конечно. Какой размер?

На глазах отца навернулись слёзы. Он, стиснув зубы, попытался собраться.

— Метр пятьдесят два.

В этот моменты эмоции взяли верх. Сердце, разбитое на миллионы осколков, пульсировало и отдавало болью в каждом отдельном осколке. По всему телу повисла тяжесть, будто он несёт на плечах сто килограмм чего-либо. Прошло уже три дня с момента гибели дочки, а боль только усиливалась, чувство вины о том, что он не смог уследить, беречь свою девочку, нарастало. Всё, что ему хотелось — умереть вместо неё.