Жемчужина гарема

Власть, сила, страсть... просто бурлили в ней. Она не скромница, играющая на фортепиано и вышивающая по канве. Прирожденная повелительница, охотница... почти хищница. Способная, впрочем, признать превосходство хищника, более сильного.

С ней будет интересно. Не зря я предвкушал игры с ней. И даже самое начало игры оказалось крайне занимательным. Всегда приятно провести партию с противником, которого можешь уважать. А эту девушку стоит уважать...

Можно начать ломать ее, плавить, как воск, и уже к свадьбе получить покорную невесту. Но... пожалуй, в этом случае следует действовать по другому. Награда будет выше, а удовольствия больше.

Аленор может стать партнером. И, может быть, я даже сохраню ей жизнь... Может быть.

Что-то давно забытое приятно бурлило внутри. Я улыбался про себя, когда она вышла из гостиной — рассерженная, растерянная. Непобедимая.

Пока.

Аленор

Захотелось снова оседлать Перрино и ускакать в лес. Чтобы подумать. Но еще вернее — глотнуть свежего воздуха после душной пыточной, в которой довелось побывать.

Но никто ведь не отпустил меня. Теперь предполагалось, что я почти не буду отлучаться. А для побега слишком рано, если он вообще возможен...

Я трясла головой, чтобы сбросить впечатления от встречи с герцогом, когда бежала по лестнице в свою комнату. Вошла и на глазах у Дианы принялась ходить из угла в угол. Не могла сидеть спокойно, горящие внутри чувства заставляли тело двигаться.

— Что случилось, мирри Аленор? — тихонько спросила Диана.

Я положила руку ей на плечо.

— Диана, пока ничего не случилось. Но случится. Я просто нервничаю. Герцог Виньялли — не самый простой собеседник. И... мне нужно побыть одной. Придешь ближе к обеду и приготовишь мне голубое платье, хорошо?

— Слушаюсь, мирри, — растерянно ответила камеристка и пошла к двери. Потом вдруг остановилась и очень тихо произнесла: — Может быть, я могу вам чем- нибудь помочь? Я никогда не подведу вас!

Я вздохнула. Преданная камеристка поедет со мной и будет вытирать мои слезы, когда придется отправиться с герцогом. Будет поправлять мне подушки, когда я окажусь при смерти — при таком муже это может случиться скоро. Но чем она поможет?

И все же я задумалась. Два полностью преданных человека у меня есть. И один из них — Диана.

— Диана, — наконец сказала я. — Сегодня после ужина я скажусь усталой. К этому моменту найди, пожалуйста, Тори Анбера, и скажи, что я буду ждать его в дальнем углу внутреннего сада. Он знает это место. Просто найди и передай. И никому не говори об этой встрече.

— Хорошо, мирри, — ответила Диана.

Да, я верю, что Ролар вернется за мной! Верю, что поможет! Но нужно убедить Тори не трогать герцога, объяснить, что покушение будет безрезультатным, а если увенчается успехом, то смерть герцога магическим образом сведет в могилу и меня. Что это ловушка со всех сторон...

И обсудить возможности побега. Пока что побег — даже с условием непонятной связи через кровь, которую герцог хочет установить между нами, — казался единственным шансом, если Ролар...

Если Ролар не успеет. Я сглотнула.

Или, если с Роларом... что-то случилось.

При этой мысли сердце громко забилось. Вот этой боли я уже не переживу. Можно терпеть ужасного герцога, можно бороться за себя, пока знаешь, что Ролар есть где-то. Летит в небе, расправив крылья, и помнит обо мне! Но если вдруг его не будет на свете... Мне останется только умереть.

Я опять тряхнула головой, чтобы отогнать эти мысли. Бороться нужно до конца. И не думать самого страшного, чтобы не потерять способность действовать.

Гнев, страх, сомнения улеглись внутри, я словно проснулась. Что ж...

Ловушка со всех сторон. Герцог предусмотрел все. Он загнал меня в ловушку, из которой нет выхода.

Но герцог не учел одного. Что я истинная пара дракона.

Я подошла к раскрытому окну, взглянула в небо. Где-то там летит он, мой любимый. Свободный, сильный. Я обязательно дождусь его! Я смогу. А вся слабость, вся растерянность потом. Потом, когда у меня будет опора — его сильное смуглое плечо с шелковистой кожей, к которому я смогу прижаться. И ощутить, как он бережно обнимает меня, свою единственную, свою истинную...

И я не выдержала. Так иногда думаешь о счастье, возможном в будущем, и сердце разрывается, не в силах дождаться его.

Упала на кровать и разрыдалась. Напряжение, что держало меня с тех пор, как приехал герцог, требовало выхода. Я не могла не плакать.

Хорошо, что никто не видит моих слез. Потому что теперь доверить себя и свое отчаяние я могла только Ролару.

Ближе к обеду меня вызвал отец. Он сидел в кресле и задумчиво, грустно смотрел на меня.

— Как ты, Аленор? — тихо спросил он.

— Лучше, чем могло бы быть, — ответила я. — А вы, отец?

— Я? — усмехнулся он. — Я в отчаянии... Я даже не смог сделать тебе последний подарок — эти две недели свободы.

— Вы не виноваты, что герцог приехал досрочно. Никто не мог предсказать этого.

Отец внимательно посмотрел на меня.

— Ты не проклинаешь меня? Не мечешься по комнате со слезами и словами упрека... Я вырастил сильную дочь. Может быть, ты окажешься не по зубам этому колдуну?

— Вы знаете, что герцог хочет, чтобы подпись на брачном договоре была поставлена кровью?

— Знаю, он сказал мне. И мы не можем не согласиться, — сквозь зубы ответил он. Вдруг он подался вперед. — Аленор, скажи! Я могу чем-нибудь помочь тебе?! Хоть чем-нибудь?!

— Что вы можете, отец?! — вырвалось у меня. — Вы в этой ловушке дольше меня!

— Поверь, Аленор! Я делал все возможное! Я пытался убить его! Я пытался договориться с ним! Но он всегда, ты понимаешь, всегда переигрывал! Что я могу?! Да ничего! — он вскочил с горящими глазами, тяжело дыша, и я испугалась, как бы ему не стало плохо. Хоть выглядел мой отец почти таким же сильным и подтянутым, как герцог.

— Что я могу, Аленор! — повторил он. — Только пустить себе пулю в лоб, прежде чем ты поставишь подпись кровью!

— Сядьте, отец, — я подошла, положила руку ему на плечо, призывая вернуться в кресло. А сердце тонко заныло — я знала, его слова могут быть правдой. Он способен на это — доведенный до отчаяния, почти сломленный человек. Он метнул на меня растерянный взгляд и сел. — Ваше самоубийство не решит ничего. И я не позволю вам! Мы... Отец, я прошу вас об одном — позвольте мне и в эти дни иногда отлучаться. Ненадолго, на час-два. Это вы можете мне дать... А герцогу я сошлюсь на ваше разрешение,

— Конечно, Аленор. Это я могу... Пока еще могу.

Я обняла его за плечи, как не делала никогда в жизни, и поцеловала в щеку:

— У нас еще две недели, и вы нужны мне. И будете нужны всегда... И, отец, — я выдохнула, потому что собиралась соврать. Соврать, чтобы ему стало лучше и спокойнее. Это вранье требовало усилий, внутри меня все сопротивлялось. Но я... хотела сделать ему этот подарок. — Я не боюсь герцога. Возможно, слухи о нем преувеличены... Может быть... со временем он сможет мне даже понравиться. Не вините себя, наверное, это просто моя судьба.

Отец поднял голову и удивленно посмотрел на меня.

— Аленор, — его худая сильная рука накрыла мою ладонь на его плече. — Я не знаю, говоришь ты искренне, или чтобы успокоить меня, но... Спасибо тебе. Только помни... герцога стоит бояться. И в этом нет ничего постыдного.

— Вы прекрасно играете, мирри Аленор, — сказал герцог, когда я встала из-за фортепиано. — И я должен отметить великолепный выбор произведений для исполнения.

— Благодарю, мирроу герцог, — я изобразила улыбку и обвела взглядом герцога и отца, задумчиво сидящего в кресле. Не удержалась и добавила: — Не ожидала, что вы любите музыку.

— Да? — герцог удивленно и чуть ехидно поднял брови. — Наверное, это необычно для воина, привыкшего к свисту пуль и лязгу железа. Но да, я люблю музыку. Как и все красивое и изящное.