Любовь и ненависть

— Пойдем спать, Госпожа, — покачал головой, — надо же, в первый же вечер и напоили мне хозяйку…

Рем

День плавно перешел в ранний вечер, потом в поздний…. Как же я устал. Проблемы, проблемы. Ардор потерян, все города заняты, ардорцы прячутся в предгорьях… Мифрилы так просто не снять, надо дать весть, искать инструменты. Ребята все еще не верят, что я реальный, мне кажется им постоянно надо дотрагиваться до меня, чтобы проверить, вот он я, их Владыка, живой, настоящий, не растаю. Лукас ходит за мной как привидение, ни слова сказать не может, только глазами пучит. Николас замкнулся, я вижу, что-то он сильно переживает. Перед Лиэмом пришлось извиниться. Я вздохнул. Нет больше старой дружбы, все постоянно норовят бухнуться на колени и помолиться. Я зевнул, прикрывая ладонью рот. Я так устал, что с трудом передвигаю ноги. Невероятным усилием воли я заставил себя сосредоточиться на делах.

Мысли вернулись к Мире. Как она там, скучает наверное. Я выглянул в окно, нахмурившись вечернему свету. Вопрос моей Госпожи еще не поднимался. Надо поговорить с ребятами. Ухмыльнулся, представив их шок. Поскорей бы уже закончить и вернуться в постель к теплой и сонной Госпоже, вспомнил какой оставил ее сегодня утром. Мне не хотелось думать о ней так много, надо сконцентрироваться на проблемах. Она была для меня нежданным подарком, счастьем, которое пришло и снова может уйти в любой момент — только так. Я не хотел допускать и мысли, что я могу потерять ее. Вздрогнул. Это была моя вечная мука — страх потерять ее. В моей жизни не было ничего прочного, ничего, кроме моей любви, моей Госпожи. Почувствовал возбуждение. Как она там. Николас рассказал, что она слегка приболела пока я был без сознания. Надо поговорить с ребятами.

Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о моем рабском положении: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед моим воображением то, что они чувствовали. Смущение. Чрезвычайную неуверенность. Они видели мой ошейник и отводили глаза. Не уберегли, допустили…Их Владыка сломлен, под контролем креландцев… Я чувствовал их боль.

— Я хочу сказать что-то один раз и навсегда, — изрек я тяжелым голосом. Ребята, с готовностью внимать, подняли на меня глаза:

— Моя Госпожа, Мира — это моя женщина, — почувствовал всеобщее смущение, смятение, неверие, отвращение… — она со мной! Я требую уважения. Она моя будущая жена! — Ну все, я их убил, практически уничтожил.

В комнате повисла звенящая тишина. Я откинулся на спинку кресла. Я так устал, что глаза закрывались сами собой. Конечно, они думают, что я спятил, вся моя воля подчинена ошейнику. Бессмысленно что-то им объяснять. Похоже, мне придется просто-напросто приказать им делать то, что мне требуется, и не задумываться о том, нравится им это или нет.

— Господин, а вы допускаете, что это действие ммм, эээ, вашего ошейника ммм раба, что это принужденное чувство, не ваше, — чрезвычайно вежливо изрек Лукас;

— Она очень милая девушка, — я чувствую растущее раздражение, для кого это она «милая девушка», она МОЯ! Чувствую рычание поднимается из глубин моего естества, — но жениться? Пусть будет вашей госпожой под нашим контролем… Она и рта не раскроет, — добавил Лиэм деликатно. Николас скептически хмыкнул.

Я вижу, они видят только мой ошейник, видят во мне сломленного раба. Николас задумчиво хмурится. Сай сосредоточенно молчит. Большинство морщатся с легким отвращением…Нет сильнее союзников, ближе друзей, лучше и честнее воинов, которых мог бы собрать вокруг себя Господин, чем те, что сейчас со мной, мои братья и моя кровь. Они умрут за меня, но если они не примут мою пару…

Я чувствую зарождающийся гнев…Только бы не поубивать их здесь. И нет Миры, чтобы остановить меня. Дышу…Почти справился…Виски покалывает…

Крейг покачал головой, улыбнулся:

— Владыка. Мы сделаем все, что сможем, чтобы удержать эту тварь как можно дальше от вас. Все, что в наших силах. И это не так уж мало. Это маленькое надутое дерьмо…

Все, я потерял контроль…Слышу воздух загудел… Моя ярость резко скакнула вверх и превысила все допустимые уровни. Воздух вокруг меня заискрился и стал холоднее. Появились снежинки. Снежинки исчезали на лету, уничтожаемые моим энергетическим полем. Только бы никого не убить… Они ненавидят Миру, мою женщину, эта мысль наполняла яростью все мое существо. Это было похоже на поток расплавленного металла, прожигающий до костей.

— Это маленькое дерьмо вытащило меня, кровоточащий кусок плоти из императорского дворца, проковыряв каменную стену сломанным ножом и пальцами! И волокла меня, умирающего, на своем хребте до леса, а потом до Ардора! Она спасла меня от рабства, от смерти и унижений! Это священное для меня существо! И для вас — она вытащила меня из Забвения, когда я уже ушел за грань, — все вздрогнули, — помните те ощущения? — Воздух дребезжал от моего крика, глазам больно, еще чуть-чуть и из них польется огонь. Все вскочили на ноги, плюхнулись на колени. Я схватился за край стола, раскачиваюсь, пытаюсь взять себя в руки, край стола крошится под моими руками… «Держись, держись…». Главное никого не убить… Чтобы успокоиться подумал о Мире, вдруг отчетливо представил, как она спит сейчас обнаженной, и почувствовал, как тяжело застучало мое сердце.

Прямой взгляд Николаса встретился с моим.

— Не нужно беспокоиться, Господин, — заверил меня Сай, — мы будем охранять ее ценой наших жизней. Клянемся.

Охранять. Ну что ж, этот урок они выучили, моя жизнь полностью зависит от жизни моей Госпожи. Но вот принять ее они еще не готовы…

Под конец этого трудного разговора сам себе я казался выкрученным мокрым полотенцем. Я ощущал мягкие удары каких-то топориков по лбу. Пол утратил ровность. Плечи были как свинцовые. В общем, с меня было достаточно. Пора отдыхать, к моей принцессе…К Мире, быстрее…

Кровь застыла у меня в жилах, к горлу подступила паника. Проклятье, где Мира! Где! Где! Ее похитили, обидели, не защитил! Мои эмоции были слишком сильны, чтобы справиться с ними, вина и ужас душили меня… Я уже собирался начать рвать волосы на голове, когда Николас схватил меня за плечи, встряхнул, хорошенько приложив меня головой об стенку, — «силен друг»:

— Рем, она твоя Госпожа, ты можешь ее почувствовать, — встряхнул меня, — где она? Где твоя Госпожа, раб? Концентрируйся! Чувствуй ее! — Его глаза смотрят в мои, я послушно концентрируюсь на своей Госпоже, вижу путеводную нить нашей связи, иду, бегу…

— Что здесь происходит?

Черный хвост Миры растрепался и свисал на одно ухо. Удивление вперемежку с восторгом осветили ее лицо, когда она вылезла из вороха подушек и одеял. Схватил ее.

— Привет! — Мягкое тепло заструилось по всему моему телу, наполняя душу знакомым спокойствием. Жива! Здорова!

Девушка казалась легче пушинки. Бледная кожа пылала, а искрящиеся зеленые глаза не могли поймать фокус. Сколько же она выпила?

— Господин, совсем чуть-чуть, да и вино было разбавленное…

Посмотрел скептически — Мира, вращая глазами в разные стороны, уставилась на меня в восхищении. — Ты сааамый крсивый мужчина, которого я когда-либо встрчала. Знаешь, я тебе скжу, — схватила меня за уши, — я тбя тааак люблю!

Ее прекрасное лицо постоянно взрывалось от смеха, похрюкивая что-то мелодичное, пока я тащил ее в комнату.

— Ушла, разрешения не спросила, я волновался, отшлепаю… — Николас, следовавший сзади, соглашался, кивал, да, порку заслужила…Мы все переволновались…Плохая Госпожа, плохая… Мира грозила ему кулаком из-за моей спины.

Направляясь к двери, я почувствовал, что Мира расслабилась и положила голову на мое плечо. Никалас застыл в боевой готовности у двери: ноги на ширине плеч, руки перекрещены на груди — никакой враг не проберется…

Мира упала в постель, крича и пинаясь, пока я нещадно щекотал ее. Поднял. У нас тут еще и личная купальня где-то есть:

Я притянул ее ближе и прижался к ее губам, это единение было сладким, никогда не думал, что стану преклоняться перед этим. Моя! Когда мы оторвались друг от друга, я намылил ее округлые изгибы, затем смыл пену. Взбил мыло в ее волосах. Вымыл ее тело. Заботиться о ней было почти так же, как дышать… автоматическая функция моего тела и мозга, о которой я даже не задумывался. Я вытащил ее из теплого бассейна, обтер ее досуха полотенцем, поднял на руки и понес обратно в постель. Она растянулась на одеяле, вытянув руки над головой и слегка разведя ноги, я уничтожен…