Страница 53 из 63
— Что-о-о?
— Это всё курительные смеси. Он и раньше был не в себе, а сейчас совсем с ума сошел.
— Какие смеси? Они же запрещены. Откуда?
— Это всё маркиза, — зло выплюнула она и фиалковые глаза вспыхнули от ненависти.
— Какая маркиза? — тут же уточнила у неё, чувствуя, как внутри всё напряглось от жуткого ощущения беды.
— Сангорианка. Констанци.
— Армель Констанци? — переспросила я, всё ещё отказываясь верить в услышанное.
— Да, — Мергери отпустила мою руку и быстро стёрла сверкающие слёзы с щек. — Я застала её сегодня утром в его постели. Ох, Айола, это было так ужасно. Я думала у нас чувства, будущее. А он… Он использовал меня.
— Давай по порядку, — перебила её я, а руки не смотря на удушливую жару внезапно похолодели.
— У них там всё было так душно и задымлено. Ты же знаешь, что нам нельзя курить и употреблять спиртное. Наркотики и алкоголь губительны для искрящих. Я никогда не пробовала, но этот запах узнаю из тысяч. Наркотики, сильные, опасные. Эйдан ведь никогда не курил. Никогда, я это точно знаю, — она запнулась и быстро поправилась. — Если только совсем чуть-чуть. Для успокоения. Но это ведь не считается. А тут… Ох, как она смеялась. Я до сих пор слышу в голове её жуткий смех. — Мергери схватилась за голову. — Оделась и ушла. Я устроила истерику. Да, глупо, но я не могла сдержаться. Я была с ним этот год, помогала, утешала, а он меня… вот так вот.
— Что произошло дальше?
— Он накричал на меня. Так шумел, что я испугалась, выгнал, угрожал. Крикнул, что всё равно не хочет жить и заперся. Его матери нет в городе, я не знала, куда бежать.
— Надо было вызвать лекарей, органы.
— Нельзя! — девушка быстро замотала головой. — Нельзя! Ты не понимаешь! Там наркотики, будет суд, скандал, позор. Эйдан этого не переживёт.
— Но он будет жить, — отрезала я, сжимая кулаки от досады.
— Я бросилась искать тебя. Только ты можешь помочь. Он звал тебя… А потом вспомнила, что ты собиралась к модистке.
— С чего ты взяла, что он вообще меня послушает?
— Тебя послушает. Я знаю! — зашептала она и затряслась в беззвучном жутком рыдании.
— Ох, Великие! — простонала я, схватила её за локоть и потащила в сторону кареты. — Керит, мы уезжаем. Мергери, адрес. Быстрее.
— Радиан-стрит, двадцать восемь, — ответила та, неуклюже забираясь внутрь.
Я залезла следом.
Только карета тронулась в путь я вспомнила о своём обещании, которое дала Леонарду — никогда больше не видиться с Санроу.
«Прости», — прошептала беззвучно.
Сейчас шел вопрос жизни и смерти, и я не могла отступить. А Леонард поймёт, должен понять.
До особняка Санроу мы добрались за полчаса. Керит въехал во двор и едва успел остановить карету, как мы уже выскочили.
— Может, я с вами, госпожа? — крикнул мужчина, когда мы вбегали по ступенькам.
— Нет, не надо, — только и успела крикнуть в ответ и постучала в дверь, которая почти сразу открылась. — Графиня Элкиз, — представилась я, убирая со лба волосы. — Где ваш хозяин?
— Он не принимает сегодня, — тут же ответил дворецкий.
— Моргинсон, — взревела Мергери, отпихивая меня в сторону. — Он жив? Немедленно пропусти нас, пока не случилось страшное.
— Я не уверен…
— Пропусти, — велела я. — Иначе я вызову органы. А вы понимаете, чем это грозит виконту?
— Проходите, — пробурчал тот, неохотно отступив в сторону.
Мы быстро вошли внутрь. Я застыла в холле, оглядываясь.
— Где он? Куда идти?
— Лорд Санроу у себя в кабинете, — подсказал дворецкий.
— Нам туда, — сказала Мергери, подхватила юбки и бросилась в глубь особняка.
Я за ней следом.
Дверь кабинета была закрыта.
— Эйдан! — забарабанила в дверь девушка. — Эйдан! Это я! Немедленно открой!
— Убирайся!
«Значит, живой. Уже хорошо».
— Эйдан, — подала я голос. — Это Айола. Впусти меня, пожалуйста!
Несколько секунд томительной тишины и недоверчивое:
— Айола?
— Да! Да! Это я! Впусти меня, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Звуки шагов и щелчок замка.
Крохотная щель, из которой на меня смотрели покрасневшие, сумасшедшие глаза Эйдана, удушливый аромат перегара и сладость курительной смеси. От неё страшно защипало в носу.
— Айола?
Его голос совсем осип, став чужим и таким незнакомым.
— Позволь нам войти.
— Нет. Только ты.
— Эйдан? — тут же возмутилась Мергери и я предупреждающе сжала её руку.
«Не возражай ему! Не провоцируй!»
— Хорошо. Зайду только я. Впусти меня, Эйдан.
Дверь распахнулась шире, и я едва не задохнулась от дыма, который ударил в лицо.
Великие, сколько же он выкурил? И как теперь быть?
Громко щелкнул закрывшийся замок, сообщая о том, какую страшную глупость я только что совершила, придя сюда одна и ничего не сообщив Леонарду.
— Что ты задумала? — без обиняков спросил Торнтон, смотря на бывшую любовницу, которая лежала на диване, держа в руках длинный мундштук и пуская лиловое колечко в воздух.
При нём она никогда не курила, знала, что он терпеть не мог эти смеси, ничему и никогда не позволял туманить свой разум.
Но сейчас Армель сделала это специально. Бросила вызов, играла, поставив на кон всё и даже больше.
— Не будь букой, граф. Тебя так долго не было. Я успела соскучиться, уверена, ты тоже.
Маркиза повела плечиком и шелковый халат сполз вниз, обнажая белоснежный холмик груди с тёмной вершинкой соска.
Провокационно. Дерзко…
Противно.
— Я задал вопрос, — повторил он, постукивая палкой по полу.
Нога вновь разнылась, мешая ходить ровно.
— Скучно, — ответила она, стряхивая пепел прямо на пол и растянула алые губы в дерзкой улыбке. — Женившись ты потерял себя в скуке семейной жизни. Поверь мне, я знаю. Сама была замужем.
— Твоё мнение мне неинтересно.
— А я всё равно его скажу, — ответила она и глаза опасно вспыхнули. — Нарядил её как куклу и думаешь, что всего добился? Как была дворовой девкой, так и осталась!
Рука с силой сжала набалдашник трости и зубы громко скрипнули в тишине.
— Осторожнее, Армель. Я могу и забыть, что не бью женщин.
— Хочешь ударить меня? — Теперь в её глазах горел фанатичный огонь. — Так ударь. Сделай мне больно. Оставь на коже синяки своей рукой. Если хочешь я прикажу принести плеть.
Торнтон даже не дрогнул и выражение на лице не изменилось.
— И давно стала увлекаться такими играми, Армель?
— С тобой я готова на всё. Ты сломал меня, Торнтон, радуйся, — она хрипло рассмеялась и тут же раскашлялась, с трудом переводя дыхание.
Приступ длился недолго, и Констанци почти сразу пришла в себя. Села, закидывая ногу на ногу, обнажая длинные совершенные ножки, показывая, что кроме этого халатика на ней нет ничего.
— Мне плевать, — ответил тот совершенно спокойно.
— Ублюдок! — выдохнула она, хватая со столика хрустальную пепельницу и запуская её в голову мужчины.
Промахнулась. Или просто не смогла сделать это под холодным взглядом голубых глаз.
— Ненавижу!
— Ненавидь столько сколько тебе будет угодно. И оставь меня в покое. Я не вернусь. Между нами давно всё кончено. Так что советую собрать остатки совести и убраться из Ванагории.
— Что в ней есть такого? Чем она лучше меня? Ведь не девицей тебе досталась, я точно знаю. Неужели не противно подбирать объедки от этого охотника?
— Айола — моя!
Вскочила, недоверчиво глядя на него и покачала головой, отчего волосы, сдерживаемые лишь парочкой шпилек, рассыпались по плечам.
— Ты не умеешь любить.
— Не умею, — не стал отрицать мужчина.
— Тогда зачем?
— Но сделаю всё, чтобы она полюбила меня.
— Зачем? — снова спросила маркиза.
Торнтон мог не отвечать, но неожиданно решил удовлетворить её любопытство:
— Потому что с ней я живу.
Красивое лицо исказилось от боли и ненависти. Констанци неожиданно дернулась, упала в его объятья, прижимаясь губами к шее, щеке, пытаясь поймать последний поцелуй и обхватывая цепкими руками.