Страница 29 из 74
- Ты, верно, извести меня решила! - вконец рассердилась она.
- Полно метать молнии! Все расскажу, непременно, - успокоила ее подруга.
Катя поразилась, как тотчас изменилось выражение лица Наташи. Исчезли игривость и лукавство, проступило подлинное: тихая нежность и счастье. Наташа начала свое незатейливое повествование.
История Гришки-разбойника наделала много шуму и дошла до Петербурга, откуда для следствия в губернию был прислан чиновник. Им оказался некто Алексей Николаевич Пашков, давний знакомец Игнатия Ильича Давыдова. Встретившись с ним в уездном городе, Игнатий Ильич пригласил Пашкова, покуда идет следствие, погостить в его имении. Тот с готовностью принял приглашение и целый месяц жил под гостеприимным кровом Давыдовых.
- Ты давно не была у нас, Катя, - посетовала Наташа между делом.
- И каков он? Молод, хорош собой? - дознавалась Катя.
- Не так чтобы очень молод, ему тридцать семь лет, - отвечала влюбленная подруга без тени смущения.
- Помилуй, Наташа, он в отцы тебе годится! - воскликнула Катя. - Ты могла бы составить счастье всякому, зачем же спешить? Да подлинно ли ты любишь его?
- Люблю, - тихо произнесла Наташа, и у Кати не осталось более сомнений. Глаза Наташи увлажнились, на губах появилась нежная улыбка.
- Да когда же свадьба? - упавшим голосом спросила Катя.
- На Троицу, - сияя, отвечала Наташа.
Девушка продолжила повествование. Пашков произвел на нее впечатление манерами, располагающей внешностью, учтивостью. Он тотчас выделил ее из всех и не упускал случая предложить помощь в делах, сказать комплимент или вовремя подать руку. Как-то так случилось, что Наташа почувствовала необходимость его присутствия рядом. Алексей Николаевич оказался занимательным собеседником, прекрасно говорил по-французски, играл на фортепьянах и легко танцевал. Словом, кавалер хоть куда, как всякий светский человек.
Однако не это важно. Вечера в гостиной сделались для Наташи отрадой в ее далеко не праздной жизни. Если дорогой гость, уезжая по делам службы, не являлся ночевать, Наташа скучала и ждала с нетерпением его возвращения. Так неприметно шли дни, и взаимная привязанность Наташи и Пашкова все усиливалась. Алексей Николаевич завершал свои дела и скоро должен был ехать в Петербург. Бедная девушка холодела от мысли о приближающейся разлуке. Однако она не смела и вообразить, что станет его невестой. Ни слова не было сказано о чувствах между ними. Однажды папенька пригласил ее к себе в кабинет. Наташа не без трепета вошла к нему, зная, что батюшка там не один. И подлинно. Пашков расположился в креслах, но тотчас поднялся, едва она вошла.
- Вот, Наташа, Алексей Николаевич просит твоей руки, - сразу приступил к делу Игнатий Ильич. Он был торжественен и важен. - Я знаю Алексея Николаевича как человека честного, доброго дворянина, слугу государя. Вот пришла ему охота домом обзавестись, подругу жизни выбрать. Оказывает нам честь! Что скажешь, душа моя?
Наташа молчала, ошеломленная новостью. Пашков счел ее молчание за сомнение и мягко произнес:
- Вы можете подумать, я не неволю вас тотчас принимать решение. Может быть...
Однако Наташа не дала ему докончить.
- Я согласна, - коротко ответила она.
- Вот и славно! - обрадовался Игнатий Ильич. - С приданым не обижу, дом, почитай, для вас готов. Однако как же служба?
Пашков несколько смешался, но ответил спокойно, с твердой решимостью:
- Мы будем жить в Петербурге.
5.
- Как в Петербурге? - вскричала Катя. - Ты уезжаешь в Петербург?
- Не теперь, не теперь, Катя. Помилуй, мы еще не обвенчаны, - Наташа рассмеялась. - До свадьбы еще жить и жить....
- Петербург... Петербург... - лихорадочно бормотала Катя, и Наташа подумала было, что девица не в себе.
- Да что с тобой, Катя? Мне самой невесело думать, что брошу дом, детей, тебя, оставлю маменьку без помощи, но что делать? Алексею Николаевичу надобно служить...
Кате сделалось совестно. Она думала о своем, тогда как Наташа переживала скорую разлуку с родным домом.
- Как хорошо, Наташа, как хорошо все складывается! Я рада за тебя, - поспешила она ободрить подругу. - Однако ты будешь навещать нас?
- Непременно! - снова засмеялась Наташа. - За дом я не боюсь: Соня уж подросла мне на смену. Вот только как оставить тебя, подруженьку?
Она обняла и чмокнула Катю в щечку.
- Как славно было б, выйди ты замуж в Петербург! Скажем, за молоденького Бронского, а?
Катя повесила голову. Тут вдруг Наташа подскочила как ужаленная.
- Батюшки-светы! Забыла!
Она кинулась искать свой мешочек, который бросила в сторону, едва вошла в Катину светелку.
- А где теперь твой жених? - спросила Катя, думая о своем.
- Так уехал же в Петербург! - рассеянно ответила Наташа, шаря в мешочке.
- И ты не скучаешь? - удивилась Катя. - Ты довольна и весела.
Наташа пожала плечами:
- Отчего ж не скучаю, скучаю. Однако страдать не из чего, скоро свидимся.
"Странно, - подумала Катя. - Для нее разлука в несколько месяцев - не страдание. Никаких тебе страстей, мук, дрожи. Отчего же у меня все так мучительно?"
Наташа, наконец, нашла, что искала. Это было письмо.
- Как я могла забыть! - возмущалась Наташа. - Подлинно говорят, девичья память. Давеча получила из Петербурга от Нины Львовой. Пишет про Левушку Бронского, поверишь ли?
Катя вздрогнула. Сердце заныло от дурного предчувствия.
- Читай же, - пролепетала она, обмирая.
Нина Львова сообщала бывшей соседке о скором венчании своем с Мишелем Олениным и среди прочего обмолвилась: "В свете только и разговоров, что о ссоре князя Шеншина с юным Бронским. Сказывают, дело идет к дуэли. И все из-за этой несносной кокетки графини Забельской. Только, Христа ради, не проговорись об этом отцу. Дойдет до старшего Бронского, беды не оберешься. Доподлинно ничего неизвестно, а репутация человека может пострадать". Далее Катя не слушала. Вернее, слушала, но не слышала. Свет померк в ее глазах.
"Графиня Забельская, - звучало в ее голове. - Левушка дерется на дуэли из-за какой-то графини Забельской!"
- Что с тобой, Катя? Ты так побледнела! - Наташа пошарила на комоде и, найдя старенький веер, взялась обмахивать им подругу.
Катя холодно отстранилась. Кажется, только теперь Наташа все поняла.
- Господи! Да ты до сих пор... - пробормотала она в раскаянии. - Прости меня, душенька, прости, дуру набитую. Я ведь грешным делом думала, что ты давно забыла его!
Катя упорно молчала. Да понимала ли она, что говорит перепуганная Наташа? А та набрасывала уже на Катю ротонду, завязывала шляпку и тянула куда-то.
- Пойдем прогуляемся, на тебе лица нет, - сквозь шум в голове разобрала несчастная девица. - На воздух, на воздух!
Настя, сидевшая на стульчике возле дверей, с удивлением воззрилась на барышень. Наташа распорядилась:
- Принеси мне одеться!
Горничная понеслась исполнять. Девицы спустились в сад и стали ходить по сырым дорожкам. Наташа не смела нарушить молчание, кляня себя за эгоизм и самодовольство. Катя же силилась справиться с болью, которая обрушилась на нее так внезапно. Как могла она поверить, что мужчина способен любить в разлуке и хранить верность? Она, прочитавшая столько книг о коварстве мужчин? Как могла подумать, что они вообще способны любить? Как будто наваждение наслал на нее кто-то. И вот доверилась первому, кто оказался у ее ног!
Сердце болело и ныло, а тело не желало подчиняться, ослабело, как во время тяжкой болезни. Катя еле передвигала ноги. Сад казался ей голым и неприютным, дом - старым и разрушенным, и весь мир - пустым и бездушным... Она не вынесла молчания и рассказала Наташе о Левушкиных письмах, о своих подозрениях.
- Да полно, Катя! Что случилось? - заговорила Наташа, для которой молчание было еще большей пыткой. - Отчего ты сразу думаешь худое? Выходит, ты не веришь Левушке, а веришь слухам? Мы ничего не знаем, что там делается в Петербурге! Я напишу Нине и все подробно расспрошу. Увидишь, все окажется не так, как тебе представляется!