Последний ключ

Истерический смех, распиравший меня изнутри, остановить было невозможно. Я давилась, зажимая губы ладонью, а он все равно рвался наружу - едкий, неукротимый, горький. Как я могла всему этому верить целых полгода?

Мне нестерпимо хотелось обличить во лжи моего доброго дядюшку, бросить ему в глаза гневные слова, чтобы увидеть, как он смутится, как станет оправдываться... Но я была одна, без сил и поддержки, беззащитная и слабая. От кого мне ждать помощи, кроме как от своей выдержки, ума и воли?

- О, простите, дядя, - ответила я, всеми силами стараясь взять себя в руки, - Я боялась, что мужем мне выбрали самого лорда Кетраза. А он такой старый, он мне не нравится...

Дядя снисходительно улыбнулся и переглянулся с Мераной. Та видимо расслабилась и криво ухмыльнулась.

- Не волнуйся, милая, у тебя будет красивый и молодой муж, - с ленцой сказала она, откидываясь на жесткую спинку кресла.

О да, я для них непроходимая дурочка. Была, есть и буду. Только дурочка может не знать, где находится Ланардия - далеко на юге, на границе с Табойскими степями. Вся жизнь лорда Ланардии проходит в войне со степными разбойниками, где уж ему думать о защите далеких северных границ? Все его богатства постепенно сошли на нет в поисках наемников и союзников, какая выгода для него повесить на шею камень в виде разоренного ренейдами Лакита? Так чем же хорош такой союз?

Но была и другая сторона сказанного. Нынешним лордом Ланардии был Мейнард Крусил, а Арджей был его старшим сыном. Арджей и вправду был молод и уродом не родился, однако дядя забыл упомянуть главное - юноша страдал слабоумием. Лорд Мейнард с душевным уродством сына смириться не пожелал и теперь искал способ расторгнуть брак с его матерью и отказать Арджею в наследстве. Между тем у него родился второй сын, увы, вне брака, и лорду Мейнарду нынче приходилось весьма не сладко. Итак, кому понадобилось женить слабоумного Арджея на наследнице Лакита? Его матери, желающей разыграть последнюю карту? Или противникам лорда Мейнарда, желающим его падения? Так какую помощь получит из всего этого Лакит? И какая роль отводится мне?

Это была ложь. Сначала и до конца ложь, рассчитанная на то, что я глупа и несведуща. Да и как мог знать дядя, что свою единственную дочь лорд Лакита обучал так, как обучал бы наследника-сына, за исключением разве что владения оружием? Я была непременным участником всех его встреч, переговоров и поездок. Я слушала, внимала, запоминала, чтобы потом обсудить с отцом достоинства и недостатки того или иного союза или договора, выгодности положения, стратегию дальнейших шагов. Он спрашивал моего мнения и высказывал свое, чтобы я училась и училась. Изучая карты, читая книги, спрашивая и получая ответы. Я не обладала той властью и весом, которые были у моего отца, да и не рассчитывала на них в будущем, я была лишь его скромной тенью, которую никто, кроме него самого не воспринимал всерьез, но я была! Не столь умная, как мне раньше казалось, ибо может ли быть умным человек, позволивший дурачить себя целых полгода, но вполне сообразительная.

Отец, который всегда весьма тщательно строил свои планы, мое будущее оставил на мое усмотрение. Не в смысле того, что ему это было безразлично, нет. Он хотел, чтобы я сама стала хозяйкой своей жизни, чтобы я сама научилась принимать решения без оглядки на его или на чье-либо иное мнение. Несколько лет назад я достигла брачного возраста, но искать мужа не торопилась. Иногда отец заговаривал о моем замужестве и тогда мы часами могли обсуждать достоинства и недостатки тех или иных союзов, политический вес того или иного знатного дома, характер и склонности того или иного лорда. Отец хотел, чтобы я заключила брак с открытыми глазами, чтобы мою судьбу определяло только мое собственное решение. Править Лакитом должен мужчина, этого никто не ставил под сомнение, таковы законы, но отец хотел не просто найти себе преемника, он хотел, чтобы этот преемник был достойным и уважаемым мужем его единственной дочери, мужем, которого изберу я сама. Меня воспитывали следовать Чести и Долгу, и для обычных женских чувств места в моей жизни не оставалось. Я никогда не влюблялась, единственным мужчиной, к которому испытывала искреннее почтение, уважение и любовь, был мой отец. И в замужестве я видела лишь выгодный союз, ничего более. Незадолго до того, как ренейды напали на Лакит, чаша весов моих раздумий склонилась в пользу наследника наместника Тутарлы Алесса Но-Арда, спокойного и рассудительного мужчины двадцати шести лет. Однако отец, не отвергнув и не поддержав мой выбор, предложил с оглашением повременить. Посмотрим, дочь моя, как поведет себя твой избранник перед лицом опасности, сказал он, тогда и поговорим. Через несколько дней Ла-Ренейда напала на Тутарлу, потом сломала ее защиту, прошла сквозь подгорный город и оказалась в Лаките. С тех пор я ничего не слышала об Алессе. Я послала ему письмо с помощью дядиных слуг, но ответа так и не получила - слуги не нашли в разграбленной Тутарле никого из рода Но-Ардов, чтобы вручить мое послание. Жив ли он? Если бы я не тянула так с выбором и объявила о своем решении, был бы сейчас у Лакита Надорр? И была бы у нас надежда?

Но дядя вовсе не догадывался обо всем этом. Родственники Риардин и Эмис всегда не очень-то ладили, а в последнее время не общались совсем. Никто из них не посещал дом брата вот уже лет десять. Причины раздора я не знала, а отец всегда лишь отмалчивался, когда я заводила об этом разговор.

Так что же обо мне мог знать Эмис Ноа? Оглушенная и раздавленная, я приехала в его дом тенью тени, которой была когда-то. Покорная, безразличная, пустая - вот то, что во мне видели. Я выглядела мягкой глиной, из которой можно лепить все, что угодно. И они лепили, а я позволяла это делать. Создатель, что я с собой сделала?

- Расскажите мне о... моем будущем муже, - попросила я, тщательно следя за голосом и выражением лица. У дурочек не бывает острого блеска глаз и слишком едкого сарказма в голосе.

- Он тебе понравится, ручаюсь, - Мерана встала, повела плечами, поплотнее закуталась в мягкий ворс темной меховой накидки и подошла ко мне ближе, - Ему чуть за двадцать, как и тебе, он красив. И богат. Думаю, этого достаточно?

- Ланардия, это далеко? Я должна буду уехать туда? - растерянно спросила я, тем временем лихорадочно ища выход из положения.

- Твой дом будет там, где будет твой муж, Оливия, - снисходительно просветила меня Мерана.

- Да, да, конечно, - озабоченно кивала я, - А что будет с Лакитом?

- С Лакитом? - дядя подался вперед, остро поблескивая глазами, и я едва сумела скрыть удивление тому, что в них увидела: алчность, затопившую зрачки, - Лакит разрушен, племянница, тебе пора с этим смириться. Лакита больше нет. Но мы его вернем и отстроим заново. И пока твой муж будет на юге собирать силы против Ла-Ренейды, я от твоего имени буду искать союзников среди моих соседей, среди противников короля Эльяса. Я обращусь к королю Катуару и заставлю его считаться с тобой. Но мне нужны полномочия. Тебе нужно только подписать...

Так вот что ему нужно, с нарастающим отвращением подумала я, дальше даже и не слушая. Получить право управления Лакитом от моего имени, стать лордом-протектором. Мой новый муж вряд ли опротестует это решение, ибо не способен постоять даже за самого себя, куда уж ему думать о чужих войнах? Скорее всего протекторство входит в стоимость сделки по моей продаже в Ланардию. Это очень по-маэдрински, но законы Лакита такого не приемлют. Такого понятия как протекторство в Лаките не существует - им управляют Надорры и совет знати и никакие внешние угрозы не заставят его отказаться от древних традиций даже под страхом уничтожения.

На что же дядя надеется, пытаясь заграбастать разоряемый захватчиками Лакит? На то, что власть Эльяса Ренейдского скоро кончится и тогда он с полным правом поселится в замке рода Каскоров? Или на то, что древний Лакит с его Надоррами и законами как таковой просто перестанет существовать, став заурядной провинцией Маэдрина, который и поможет избавится от ренейдов в обмен на покорность? Если я подпишу бумаги, то собственноручно распишусь в согласии уничтожить законы моей отчизны. Лакита, который я знаю, больше не будет существовать - его раздерут на части Ла-Ренейда и Маэдрин.