Последний ключ

- Откуда ты узнал про этот путь? - спросила я, чтобы хоть как-то отогнать страх.

- Не думала же ты, что я оставлю лорда Лиона без присмотра? - рассеянно ответил Эльяс.

- Кто-то из Писцов тебе доносил?

- Удивительно, сколько людей жаждет сделать из времен Найсала и Инаса легенду, - почему-то усмехнулся Эльяс, - Кому-то подавай кровавого Рубейт Се'заана, кто-то бредит высшей справедливостью. А кое-кто из Писцов решил, что неплохо бы вернуть времена, когда маги Шолха были всего лишь слугами Великого Найсала. Поэтому они учатся служить мне прямо сейчас.

- А ты? О чем мечтаешь ты?

- Мечтаю? - Его Ледяное Великолепие остановилось и надменно вскинуло брови, - Я не мечтаю, моя дорогая, я вершу. Я сделаю то, чего не смог добиться Найсал. Я создам величайшую империю. Когда я обуздаю Холхару, все магические силы мира будут мне подвластны. Боюсь только, ты этого не увидишь. Ага, вот и пришли.

Сильный рывок быстро поставил меня на место, когда ноги мои совершенно неожиданно предательски подогнулись...

В круглом зале с низким потолком, слегка сходящим вниз к центру, словно провисла там странная каменная капля, света было довольно - факелы были развешаны везде на стенах. Огонь ли тому виной, или что другое, но здесь было удушающе жарко.

На пыльном каменном полу, изборожденном следами человеческих ног, тоже был огонь - в многочисленных углах сложной фигуры, выбитой желобками на полу в незапамятные времена, стояли низкие широкие свечи. Горели они, судя по всему, недолго, но воск рядом с большинством из них растекся округлой светлой лужицей. А некоторые из свечей погасли, ибо валялись, выбитые из своих каменных гнезд. Чьи ноги тому виной? Два человека танцевали на линиях фигуры, танцевали танец смерти столь самозабвенно, что не замечали ни пота, ручьями текущего по их лицам, ни крови, сочившейся из мелких порезов, ни свечей под ногами, ни двух зрителей, неожиданно появившихся из полутемного тоннеля справа. Один из танцующих был высок, широк в плечах и молод, но острый блеск его темных глаз под широкой полоской густых черных бровей заставлял забыть о молодости - эти глаза принадлежали старику: при всем уважении к старости, молодость не способна быть столь циничной и бесчувственной. Второй был постарше телом, но не душой - на его чеканно-четком лице время от времени проскальзывала затаенная боль, которая вряд ли была связана с несколькими порезами - на бедре и на руке. Эта странная боль покрывала бледностью его смуглое от рождения хищное лицо, блестящее от покрывающих его капель пота. В левой его руке сверкающим мотыльком порхал длинный кинжал, но смертоносное жало не способно было остановить того, другого. Правой рукой он делал какие-то пассы, тонкие кривящиеся губы произносили какие-то слова... Первый был ни хуже, ни лучше. Время от времени, неожиданные и совершенно неуместные здесь порывы ветра сдували с его лица растрепавшиеся волосы, внезапные вспышки пламени опаляли его одежду, над головой гремел гром и камень трясся под ногами... Он тоже так умел. Их бесконечный танец походил на скоротечную смену дня и ночи: вот солнце, вот луна, бесконечно, непреложно, вечно... Когда смуглый стал спотыкаться, на лице чернобрового появилась кривая ухмылка.

- Я лучше, Паллад! - крикнул он, - Наконец-то я лучше!

- Ты не Лион, - хрипло выкрикнул второй, - Ты тот, кто украл его жизнь и его память!

- Зачем она ему? - рассмеялся первый, - Когда я верну свою память, он узнает, какой жалкой и мелкой была его жизнь! Не мешай мне, смертный!

- Но это была ЕГО жизнь! - яростно рыкнув, Паллад пошел в наступление.

- Игра началась, - на ухо сообщил мне Эльяс. Я обернулась. Горностай с видимым удовольствием наблюдал за боем, его глаза, чуть прикрывшись веками, следили за движениями сражающихся, на губах блуждала легкая, полупрезрительная улыбка. Словив мой взгляд, он улыбнулся чуть шире, однако как бы рассеянно и расслабленно он ни выглядел, а мой кулак, с кипящей яростью направленный прямо ему в живот, остановил без труда. Вывернув мою руку так, что из глаз моих брызнули слезы, Эльяс лениво заметил:

- Я ведь предупреждал тебя, Оливия Каскор.

Я сидела на каменном полу, уперевшись в него ладонями, и смотрела, как постепенно слабеют противники. Дело наверняка в магии, думалось мне. Еще несколько минут назад они были бодры и полны сил, зато сейчас тяжело дышат и обессиленно расходятся, чтобы чуток отдохнуть. Я не видела ничего особенного, не понимала, но даже мне с трудом давался каждый вздох, словно каменная толща решила задавить нас одним своим присутствием. Что происходит?

Ноги Паллада начали обвивать ветвистые голубоватые молнии, с каждым шагом и движением поднимаясь все выше и выше. Молнии не бывают тяжелыми, а эти повисли на теле пудовыми кандалами.

Лицо Лиона исказилось от напряжения, жесты замедлились, словно он шел против сильного течения или ураганного ветра. Но неожиданно сорвавшаяся с потолка россыпь некрупных камешков упала ровно, прямо под ноги Лиону.

Мечи скрещивались друг с другом столь натужно, что напоминали скорее кузнечные молоты.

- Помоги ему, - с отчаянием обернулась я к Эльясу, готовая обещать что угодно.

- Зачем? - холодное слово, холодный взгляд, холодное сердце, - Чем больше Существо, или точнее, его человеческое тело выдохнется, тем проще его будет взять. Пока у Существа ключи, оно непобедимо. Но тело способно уставать.

Чудовище. Нет, чудовищем я назвала не того, кто бился сейчас с Палладом, чудовищем был белобрысый подонок, способный наслаждаться болью и смертью других.

Пол под моими ладонями подрагивал, то мелко, то длинными глухими раскатами, словно прокатывалась по нему громыхающая повозка, заполненная камнями...

Паллад напрягся, яростно крикнул и решительно повел плечами - молнии спали с него, как неожиданно перерезанная веревка. Но преимущество оказалось недолгим - Лион тоже сумел освободиться.

Паллад отступил назад под серией ударов Лиона, неожиданно споткнулся и упал. Лион, радостно гаркнув, занес над ним меч.

Не знаю, как это у меня получилось: в мгновение ока проползя на четвереньках, я запрыгнула Лиону на спину и повисла на нем сзади, рукой сдавив ему шею. Он хрипло рыкнул и отпрянул назад.

- Ключи, - отчаянно закричала я, - ключи на поясе!

Лион рывком дернулся и резко крутанулся назад, из перекошенного рта вылетело не то шипение, не то ругательство. Рывок вывернул мне суставы, слезы брызнули из глаз, я уже готова была разжать в изнеможении руки, когда Лион резко нагнулся вперед и перебросил меня через голову. Я перекувырнулась через него, ударилась о каменный пол, распласталась на нем и растворилась в небытии...

Кровь соленая. Истина не мудреная, а можно сказать и совсем простая, но если это первое, что приходит в голову, значит, ты еще жив. На полу рядом с моим глазом темнела лужица крови. Вернее всего, моей крови. Бережные до дрожи пальцы убрали липкую прядь волос с моей щеки. Лицо у Паллада было серым и застывше-мертвенным. Я попыталась улыбнуться, почувствовала боль в разбитой губе и скуле. Проблеск облегчения мелькнул на лице мага.

- Не спеши с ключом, тяни, пока я не подам знак, - одними губами прошептал он и отошел.

Я с трудом поднялась, опираясь на обессилевшие руки. Пол под руками ходил ходуном, словно палуба на хлипком кораблике. Сверху упал камень, за ним крошкой посыпались еще. Голова глухо гудела, над виском слегка сочилась кровь. Мысли путались.

Лион лежал, распластавшись на полу в центре многолучевой фигуры, раскинув в стороны руки и ноги. Его глаза яростно сверкали, он пытался вырваться из невидимых пут... но не мог. Рык или сдавленный крик терзал его горло, но застрял там. Ему больно, я знала. Мое сердце разрывалось от жалости к человеку, плененному Существом, а не к Существу, плененному людьми. За пределами фигуры стоял Эльяс, глядя на лежащего Лиона и поигрывая ножом. Он что-то очень тихо сказал, глумливо улыбаясь, отчего Паллад в ярости вскинулся, выхватил у него нож, глубоко вздохнул, бросил на меня обеспокоенный взгляд и переступил черту. Это движение почему-то отдалось в моем теле крупной дрожью.