Страница 5 из 22
– Твой Мышкин меня ночью прирежет. С виду тихий и мирный, а внутри такой вулкан кипит! По идее, тебе должно быть жарко от его горячего взгляда.
Малика мелко дрожала, зубы выстукивали дробь, искажая слова.
– Не мой. В-в-вообще не в-в-в моём в-в-вкусе.
– А кто в твоём?
Малика тяжело вздохнула.
– Ты з-з-знаешь кто.
Кирилл какое-то время молчал. Накинул на девушку свою футболку, нехотя спросил:
– Стас? – в голосе послышалось замешательство, переходящее в раздражение.
Малика подняла на него взгляд.
– Он даже не позвонил, представляешь? Не попытался меня найти и поговорить. Просто растворился в воздухе, будто и не было выпускного вечера, того танца и…
Кирилл заметил заминку и закончил сам.
– Поцелуя?
Малика выдержала пристальный взгляд друга.
– Ненавижу твой чёрный глаз, он всегда меня осуждает. А зелёный – всегда на моей стороне. – Она прикрыла ладонью левую половину лица Кирилла. – Это я его поцеловала.
Кирилл моргнул, жёсткие ресницы защекотали ладонь Малики, вынуждая убрать руку.
– А он как отреагировал? – в его голосе сквозила настороженность.
– Странный вопрос. Поцеловал в ответ. А что он должен был сделать? Отплеваться и убежать от меня?
– Почему нет? Ты же ядовитая сколопендра.
Малика боднула друга плечом, он едва не потерял равновесие, но быстро выровнялся.
– Уже не важно. Он не позвонил, а когда я звонила – не взял трубку. Так что, видимо, на этом всё. Несчастный конец моей первой любви, – она постаралась пошутить, но печаль в голосе скрыть не сумела.
Кирилл притянул к себе подругу, поцеловал в макушку.
– Кирюха, Кирюха. Нашла о ком слёзы лить. Он тебе совсем не пара. Вот лучше на Мышкина своего посмотри. Хороший же парень, хоть и мелковат. Почему только он башку налысо бреет?
– У него кудрявые волосы, и выглядит он с ними очень… мило.
– Понятно. Что для мужчины может быть хуже характеристики «мило»?
Кирилл приподнялся, готовясь встать, но Малика потянула его за руку, заставляя снова опуститься рядом.
– Куда собрался? Признавайся. Было?
– Что было? – предпринял он попытку изобразить непонимание.
– Вижу, что было. Ты другой. Такой обаятельно-опасный. Словно вегетарианец, впервые вкусивший мясо и нацеленный отведать все котлеты мира.
– Ну, ты права, в общем, – нехотя согласился Кирилл.
Малика сдавленно хихикнула.
– Ну и какая итальянская старушенция откупорила тебя? Надеюсь, ты дорого продал свою девственность?
– Злючка. Я тебе не гейша после мидзуагэ3, – он наигранно обиделся.
– Лучше бы ты оспорил слово «старушенция». – Малика помахала рукой Диме, призывая выбираться на берег.
– Беатриче всего двадцать семь, – признался Кирилл, ожидая реакции подруги.
Малика в притворном ужасе закатила глаза.
– Нет жизни после двадцати.
Кирилл не успел ответить на это спорное утверждение, на поляну выбрался мокрый Мышкин, он звонко лязгал зубами и неравномерно посинел.
Малика окинула друга тревожным взглядом.
– Теперь точно пора домой.
Пришлось сворачивать водные процедуры и собираться обратно в деревню.
Дождавшись, когда Дима натянет вещи, Кирилл взял подругу за руку и направился к оставленным у подножья подъёма велосипедам.
– Профессор, наверное, тебя уже обыскался.
Споткнувшись, Малика опёрлась на локоть друга и недовольно пробурчала:
– Он всегда знает, где я. А вот Антонина Сергеевна всю душу вытрясет.
Бабушка чихвостила их недолго, но качественно. Дима не успел тихо улизнуть к себе домой, и ему тоже досталось, правда, после головомойки ублажили вкусным завтраком.
Через пару часов Мышкину всё-таки пришлось уйти и оставить Малику наедине с опасным Эдькой, тот как нарочно франтил голым мускулистым торсом. Можно подумать его смуглой коже не хватило солнца в Италии, где он провёл два месяца на спортивных сборах!
До вечера друзья нежились в тени берёзы. Разложили покрывало прямо на траве, позади беседки, воспользовались ею, как укрытием от солнца. Перекусили варёной кукурузой и наслаждались последними днями безделья. Кирилл записывал в блокнот строчки, навеянные утренней вылазкой к речке, а Малика заснула, уложив голову на его колени. Одурманивающе пахло спелыми яблоками и чабрецом, и вскоре Кирилл тоже поддался дрёме.
Сумерки на юге скоротечные и плотные, день угас быстро, без плавных переходов, за какие-то минуты сменившись ночью. Рядом с задремавшими друзьями прошуршали шаги, вслед за ними раздался цокот каблуков.
Малика открыла глаза и приподняла голову.
– Эдька, проснись. В беседке, кажется, Профессор, и не один. Кто-то всё-таки уговорил его поработать.
Кирилл не умел выпадать из грёз так же быстро, как подруга. Сначала плавал в каком-то промежуточном состоянии. Органы чувств начинали работать хаотично, по очереди. Только спустя минуту он мог мыслить и двигаться полноценно.
В беседке зажёгся свет, маломощная лампочка накаливания без абажура горела над макушками посетителей, оставляя под скамейками непроглядную первозданную тьму. Первым в круг света вошёл невысокий мужчина в чёрной рубашке с воротником стойкой. На его груди мрачно поблёскивали металлические цепи, надетые в несколько рядов. Некоторые из них заканчивались амулетами, в основном собственного изготовления. Выглядел он не слишком представительно, даже комично из-за обилия кустарных украшений на шее и руках. Но стоило заглянуть в его матовые, лишённые блеска чёрные глаза, и пропадало желание насмехаться над нелепым, словно из низкопробного театра, костюмом доморощенного ведьмака.
Малика подползла на коленях к низкому проёму и нашла взглядом отца. Он сидел к ней боком, напротив него стояла слегка полноватая, ухоженная женщина с толстой косой на плече. Гостья стояла у входа в беседку, неосознанно выбрав такое местоположение: если возникнет необходимость, то помчится без оглядки. Женщина чувствовала себя неловко и явно боялась того, к кому пришла за помощью, её пальцы сжали край деревянного стола, потемневшего от времени и пролитых напитков.
Рядом с щекой Малики шевельнулся воздух, прямо над ухом раздался напряжённый шёпот.
– Если Профессор увидит, что мы подглядываем, хана нам обоим. – Кирилл придвинулся к подруге, и слегка надавил ладонью на её голову, заставляя пригнуться.
– Тсс. Пару секунд посмотрим.
Малика заворожённо смотрела на тонкие кисти с узловатыми пальцами, ловко и даже изящно тасующие колоду карт. Это были обычные карты, не Таро, самые стандартные игральные, купленные в составе большой партии в магазине. Единственное, что делало их особенными – на каждой колоде перед тем как использовать её для гадания, по нескольку минут сидела Малика в качестве непорочной девицы. Она с ужасом ожидала того дня, когда придётся отказаться от этой почести и признаться в своём грехопадении. Скрыть это не удастся, и полетит тогда бракованная не обсиженная девственницей колода прямо с балкона, вслед за самой Маликой
Насколько Малика помнила, отец всегда зарабатывал на жизнь именно таким экстравагантным способом – гаданием на картах, кофейной гуще, иногда баловался хиромантией. Доходы получались нестабильными, скачкообразными. Выдавались дни, когда они ели креветки и ананасы, но случались и периоды на картошке и воде.
Около двадцати лет назад Андрей Иванович Рейтерн носил статус преподавателя в институте. Профессором, несмотря на теперешнюю кличку, не был, остановился на звании кандидата медицинских наук. Уже тогда умело пользовался рентгеновским взглядом, вызывая оторопь и уважение в студентах. К тридцати восьми годам друзей среди коллег не заимел, но не страдал от одиночества. Ему хватало собственного общества, пока судьба не свела со студенткой Лерой.
Непутёвая второкурсница провалила сессию из-за несданного даже с третьего раза предмета Андрея Ивановича. На одном из индивидуальных занятий, девушка не придумала ничего лучше, как соблазнить строгого лектора. Не обласканный женским вниманием, он легко попал в ловушку более опытной по части отношений студентки.
3
Мидзуагэ – в данном случае Кирилл имеет в виду обряд взросления гейши, сопровождающийся выставлением девственности на продажу.