Золотая тигрица

Дамьен служил вместилищем для души моего мужа.

Эвгар был создателем моего проклятия.

Я не знала, что со всем этим делать.

Постепенно собор заполнялся народом. Внизу были места для дворян и духовенства, балкончики занимали люди попроще: ученые, артефакторы, я даже узнала Жевьера Адо, модного писателя. На самом верху, там, где своды колонн рассыпались пригоршнями каменных листьев, уже сидели служки с белыми мешками. От мешков веяло отчетливым розовым ароматом — после коронации на нового государя высыпались алые лепестки.

Я надеялась, что все закончится быстро.

Наконец зазвучала торжественная музыка — Благодатный канон, и все собравшиеся встали со скамеек. Один из моих спутников взял меня под локоть и поставил на ноги: негоже отсиживать задницу, когда в здание входит новый государь. Я посмотрела вниз и увидела белую фигурку патриарха — тот двигался мелким шагом, неся в руках алую подушечку с зубастым обручем короны.

Меня в этот момент словно ударило молнией: я вспомнила об особенности этой короны. Водруженная на голову колдуна, она убивала его. Неужели Эвгар забыл об этом? Или подготовился? А как тут подготовишься, корону создали сильнейшие, непревзойденные артефакторы, и Эвгару при всей его дерзости не переплюнуть их.

Я растерялась окончательно. Патриарх поднялся по ступеням к мраморной статуе Господа нашего и, воздев подушечку с короной, провозгласил:

— Да возьмет ее достойнейший сын королевства, владыка и наследник владык! Да правит он долго!

Как и предписывалось традицией, Эвгар вошел в собор один, в полной тишине. Я смотрела, как он идет по проходу — спокойно, с гордо поднятой головой — и не могла понять, что чувствую. Мне одновременно было жаль этого несчастного мальчишку, который до сих пор был заперт в чулане — и в то же время я всем сердцем хотела, чтоб он надел корону и умер.

Мое проклятие навсегда останется со мной — ну и пусть.

Эвгар поднялся по ступеням к патриарху, и тот произнес:

— Кто ты?

— Эван, сын Пауля, внук Абрелия, владыка Хаомы, защитник людей, первый рыцарь, — отчетливо произнес Эвгар. Должно быть, он никогда не думал, что сможет стоять там в ожидании короны — и вот теперь стоял, и корона была рядом, и власть так и прыгала в руки.

Где был тот ключ от королевства, которым маленький Эван запер брата в чулане?

— Преклони колени перед Господом и детьми его, — патриарх сделал шаг в сторону, и Эвгар опустился на колени перед статуей и склонил голову. Несколько минут он молился, а затем, когда молитва закончилась, Эвгар поднял голову, и патриарх медленно и осторожно возложил на него корону.

Кажется, я перестала дышать.

Ничего не случилось. Абсолютно ничего. Эвгара не испепелила молния, он не свалился на пол в корчах, из-под золотого обруча не полилась кровь. Выждав несколько мгновений, Эвгар выпрямился и повернулся к народу, торжествующе улыбаясь. Он почти светился от счастья — ключ повернулся в замке, и дверь чулана распахнулась, выпуская зареванного мальчишку на свободу.

— Вот владыка твой, Хаома! — радостно пророкотал голос патриарха. — Да правит он долго!

Я растерянно смотрела, как из-под сводов собора слетают алые брызги розовых лепестков, как Эвгар идет к выходу, чтобы предстать перед своим народом, что толпится сейчас на площади, и понимала, что это конец.

Мои сопровождающие поднялись со скамеек — нам следовало покинуть собор.

После коронации меня привезли обратно во дворец, в ту комнату, которую я мысленно стала называть своей, и оставили в одиночестве. Кровать уже застелили, а вместо нетронутого завтрака на столике красовалась ваза с фруктами, высокий графин с минеральной водой и запечатанная коробка шоколада.

Дьявол с ними со всеми, подумала я и принялась за еду.

После того, как коробка шоколада опустела, а никаких признаков отравления не проявилось, я вздохнула с облегчением. Теперь оставалось ждать, когда король Эвгар завершит торжественный проезд по столице, а затем придет на званый ужин.

Потом он, понятное дело, появится здесь.

Некоторое время я пыталась просчитать дальнейшую стратегию и ничего не придумала. И Эвгар, и я ждали, когда в столице появится Тобби и предложит королевскую кровь в обмен на меня. Я представила, как сейчас разъярен бывший министр, которого ограбили средь бела дня, и невольно улыбнулась.

Хуже всего было то, что я была пленницей в башне и не могла ничего поделать…

Эвгар появился в комнате поздним вечером, после того, как фонарщики приглушили свет садовых фонарей, а горничная сунула нос в комнату с предложением услуг и обнаружила, что я сплю. Опустившись на край кровати, он легонько погладил меня по щеке и произнес:

— Ты притворяешься, я знаю.

Я открыла глаза и хмуро посмотрела на Эвгара. Сейчас он выглядел спокойным и расслабленным, привычное темное одеяние сменил домашний халат поверх пижамы, и я подумала, что новоиспеченный государь наконец-то счастлив.

— Что ты сделал с короной? — спросила я. — Как-то подменил ее?

— Нет, — улыбнулся Эвгар. — Это как раз то, что твой муж сделал для меня в обмен на проклятие.

— Ты обещал снять его, — напомнила я. Эвгар понимающе кивнул.

— То есть, ты принимаешь мое предложение?

— У меня нет выбора, — ответила я. Эвгар вздохнул.

— Все будет хорошо, Вера. Просто поверь мне.

— Ты обещал снять проклятие, — упрямо повторила я. Эвгар вновь улыбнулся и ответил:

— Снимай эти тряпки и ложись на живот. Я все сделаю.

Мне казалось, что в комнате страшно холодно, хотя Эвгар швырнул пылающий шарик в камин и разжег огонь после того, как я избавилась от сорочки. Ощущения были такими, будто меня положили на льдину.

— Не надо так бояться, — ободряюще проговорил Эвгар. — Пока тебя знобит, я ничего не смогу сделать.

Он провел ладонью по моей обнаженной спине и пробежался пальцами по очертаниям магических символов, оставленных лезвием Альфреда. Я вдруг поймала себя на мысли о том, что теряюсь во времени — меня нынешней больше не было, я вновь стала той перепуганной молодой женщиной, которая осознала, что с ней готовятся сделать что-то, намного хуже смерти.

— Лучше бы вы тогда меня убили, — прошептала я. Эвгар осторожно отодвинул мои волосы в сторону и дотронулся до шеи. Прикосновение оказалось неожиданно приятным — Эвгар словно задел какую-то особенную струну.

Господи Боже, о чем я только думаю!

— Нет, — ответил Эвгар. — Не лучше.

Пальцы слегка сжались, и я почувствовала, как разум затягивает вязкая обморочная пелена. На мгновение стало жутко, а потом пришел покой и равнодушие.

Эвгар не может сделать хуже, чем уже есть. Тобби был прав: нет ничего хуже, чем та жизнь, которой я живу.

Осознав это, я, наконец, смогла успокоиться.

— Вот, хорошо, — одобрительно произнес Эвгар. Теперь его пальцы нервно танцевали на моей пояснице, и быстрые прикосновения отзывались легкими уколами. Осьминог проклятия узнал своего хозяина и недовольно зашевелился. Ему не хотелось сниматься с насиженного места, но он понимал, что у него нет выбора — понимал и начинал злиться.

Спину начало жечь. Символы, которые я так и не смогла вывести до конца даже с отваром труп-травы, наливались оранжевыми каплями огня.

— Сейчас будет больно, — промолвил Эвгар и сделал резкое движение рукой на себя. Я его не видела — осознала каким-то глубинным чутьем, что Эвгар нашарил центр проклятия и теперь пытается его вырвать.

Ощущение было таким, словно он запустил руку мне в спину и сейчас выдирал внутренности вместе с позвоночником. Кажется, я орала от боли так, как никогда в жизни. Кажется, я колотила рукой по кровати, судорожно комкала простыни и отчаянно пыталась вырваться, но пальцы Эвгара впились в мои бедра, и, навалившись сверху и вдавив меня в кровать, он отчетливо проговорил мне в ухо:

— Надо потерпеть. Еще немного. Будь умницей, ладно?

— Не могу, — прошептала я, захлебываясь от рыданий. Боль была невыносимой. В мире не было ничего, кроме боли. Эвгар поцеловал меня в затылок и повторил: