Дженнет

— Вот так, — покончив с колдовством, королева опустила руки, и остатки пыли мигом улеглись. — Все королевство погрузится в траур — во цвете лет король скончался. Возрадуются фирболги. Соседи вновь решатся на мятеж. Но я, скорбя о рано так ушедшем муже, в крови все бунты утоплю и тризну справлю, короля достойную… Но чтоб про вас я больше не слыхала. Увижу иль услышу — и не утерплю. Убью обоих! Убирайтесь!

Она развернулась навстречу, и столько ненависти полыхало в ее лиловых глазах, которые стали стремительно менять цвет, становясь малиновыми, что Дженнет невольно задрожала от страха и прижалась к Роланду, а тот попытался заслонить ее собой…

Но — обошлось. Взмах руки — и за спиной у молодых людей открылся проход. Пахнуло травой, сухими листьями, землей, грибами, дорожной пылью.

Дженнет бросила взгляд через плечо — и тихо ахнула. Части стены просто не существовало. Сквозь пролом виднелась холмистая равнина, и с холма на холм вилась дорога. Девушка потрепала мужчину по плечу, привлекая внимание.

— Мы… можем идти?

— Да. Уходите! Да! Скорее!

Голос королевы дрогнул, в нем явственно прорвались рыдания. Она прижала кулачки к глазам, и Роланд, который не хотел, чтобы королева плакала при свидетелях, дернул Дженнет за руку, увлекая ее в проход. За их спинами со скрежетом сошлись каменные плиты. В лица людей пахнуло свежим ветром.

Держась за руки, они остановились, озираясь и силясь понять, куда попали. Это была небольшая рощица, занимавшая почти весь холм, а они стояли на опушке, у подножия толстого дерева, видимо, одного из тех, что первыми выросли тут и дали начало всей роще. Старый вяз был очень стар и толст. Наверное, понадобились бы усилия трех взрослых мужчин, чтобы обхватить шершавый ствол. В нем была трещина, начинавшаяся от самых корней и дошедшая чуть ли не до сердцевины. Дерево немного залечило рану, нарастило кору. Щель в результате стала такой узкой, что не вдруг протиснешься внутрь.

Рядом послышалось тихое ржание. В кустах поблизости был привязан оседланный конь. По виду — самый обычный английский мерин гнедой масти, но упряжь и седло его были изумрудно-зеленого оттенка с гербом в виде четырехлистного клевера. Заметив людей, он вскинул голову и заржал.

— Прощальный подарок от королевы Мэбилон, — Роланд подошел к коню, погладил его по шее, несколько раз хлопнул по плечу.

— Я не верю, — Дженнет смотрела на мерина так, словно ждала, что вот-вот у него в пасти отрастут огромные клыки, копыта превратятся в когти, седло — в перепончатые крылья, а сам он станет драконом. И что тогда?

— Дженнет, ты предлагаешь нам пуститься в путь пешком? Кто знает, как далеко мы очутились и что это за местность, — сказал Роланд. — Нам и так придется туго — а вдруг нас забросило в Уэльс или дальше? Например, в Шотландию или Ирландию? Как добираться до Фейритона? У нас ни денег, ни бумаг…

До всего этого Дженнет не было никакого дела. Пустилась же она в путь за Роландом, не имея ничего при себе! И все преодолела, и вырвала своего жениха из рук королевы фей! Вот он, с нею рядом. Жив и здоров. И ничего, в сущности, больше не надо.

— Прости меня, — девушка обняла любимого, прижалась к груди. — Я просто очень устала…

— Я понимаю, — ее обняли, тепло дохнули в макушку. — Ты — самая лучшая, самая мужественная девушка на свете. Прости, если я сомневался в тебе. Ты совершила невозможное — заставила королеву фей выпустить свою добычу… Не думал я, что все будет так. Но теперь все позади. Теперь моя очередь. А ты — отдыхай. Мы поедем шагом.

С этими словами Роланд отвязал коня, вскочил в седло сам. Помог Дженнет устроиться у него на коленях и пустил коня быстрым шагом вниз по склону, напрямик, через холмы, где летом наверняка паслись овцы, в сторону дороги.

Глава 22.

Едва портал закрылся, отрезая путешественников от королевы Мэбилон, ее рыдания сами собой перешли в веселый злорадный смех. Закрыв лицо руками, она хохотала и хохотала, не в силах остановиться.

— Веселишься? — послышался за спиной знакомый надтреснутый голос.

Захлебнувшись смехом, Мэбилон шарахнулась прочь, невольно вскинув руки в жесте отрицания и защиты. У дальней стены полумрак сгустился в клубок темноты, и там, в самом сердце мрака, виднелась сгорбленная фигура.

— Веселишься, стало быть…

— А что мне, плакать? — королева тряхнула головой. — Я победила! Эта дурочка поверила всему… О, как глупы все эти смертные! С ними так скучно…

— Ну, так и перестала бы брать себе мужей из их племени.

— Ты прекрасно знаешь, зачем мне нужен смертный муж! — притопнула Мэбилон ногой. — Ты лучше мне скажи, как ты ухитрилась выбраться? Башня запечатана тройным слоем защитных чар!

— Уже забыла, — Бин Сидха подковыляла ближе. Темнота ползла за нею, как бесформенный плащ. — Я давно твердила, что остаюсь в башне лишь до тех пор, пока сама не пожелаю очутиться на свободе.

— И сейчас самое подходящее время? — королева не боялась полубезумной пророчицы. Она лишь прикидывала, сумеет ли справиться с нею, не зовя стражу. Чем меньше народа будет знать о Бин Сидхе, тем лучше. Спокойнее. Привычнее.

— Любое время подходящее, если ты решился на поступок, — парировала пророчица. — Разве ты не поняла, почему этой смертной все удалось — и добраться сюда, и проникнуть во дворец, и даже снять чары? Потому, что пришло ее время.

— То есть, ты хочешь сказать, что мое — ушло? — при мысли об этом в груди зашевелился неприятный червячок.

— Уходит, Мэбилон, оно уходит. Теперь оно тебе не принадлежит полностью. Оно, как я — остается с тобой, пока само этого желает. Ты не в силах его удержать. Помнишь, что сделала эта смертная в самый последний момент?

— Она, — королева нахмурилась, восстанавливая в памяти сцену, — она его отпустила!

— Верно. А что сделала ты?

Ответом было молчание.

— Вот и со временем все также. Тебе его не удержать. Попробуй отпустить!

— Роланда? Никогда, — пылко воскликнула Мэбилон. — Если ты права, и мое время заканчивается, значит, это — мой последний шанс! Я обязана им воспользоваться! Роланда она не получит! Он мой и только мой! Я — королева…

— А он — король. Вас разлучит лишь смерть….

— И он умрет!

Роланд не повернул головы, когда раздался тихий звон. Он возвещал всегда одно и то же — явление королевы. С некоторых пор мужчина по-новому воспринимал его — как узник шаги тюремной охраны, как смертник, ожидавший приглашения на казнь. С того мгновения, когда он открыл глаза, очнувшись от отравы, он думал лишь об одном — что теперь оказался в настоящей тюрьме. И его прекрасная и коварная тюремщица не успокоится, пока не добьется своего. Она уже разлучила его с Дженнет. Где девушка и что с нею — не известно. И его собственное будущее темно и туманно, а душа наполнялась каким-то оцепенением.

Несколько часов тому назад он проснулся в этой комнате, в полном одиночестве и, судя по всему, оказался на положении узника, которого пытаются смирить голодом и жаждой. Ибо миновало несколько часов, а никто его не навещал. И звон, возвещавший о приходе королевы Мэбилон, он встретил с особенным чувством.

Однако, когда часть стены растаяла, на пороге показалась вовсе не его прекрасная тюремщица. Одна из ее фрейлин стояла и смотрела на него холодными глазами. Грайна. Сестра Конно. Некоторое время назад это имя кое-что для него значило, но теперь в душе не осталось ничего. Ничего, кроме боли, которая поселилась в нем, словно заноза.

— Что тебе от меня надо?

Слова давались с трудом. Он словно разучился разговаривать.

Девушка покачала головой.

— Королева…

— Ее нет. Она…

— Я знаю.

— Что тебе здесь надо? — сделал он вторую попытку. Говорить было трудно. Он мечтал, чтобы его оставили в покое.

— Я пришла, чтобы помочь.

— Мне?

— Нет. Не вам.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Если вам здесь надоело, следуйте за мной. Если нет — оставайтесь здесь. Больше я ничего не смогу сделать.