Продавец шаурмы

Пфффф… Во даёт! Неужели, не догадался?? Ах да… Спортсмены — бедные ребята! С частым диагнозом ''слабоумие''.

— У меня деньги закончились. А родители, пан хозяин, к сожалению, — из простых крестьян будут.

Пауза. Неловкая тихая пауза заполонила пространство между нашими усталыми телами.

Максим сильно сомкнул челюсти, напряг кулаки до противного хруста, и кажется, собирался врезать самому себе, если бы я не перехватила его руки.

— Вот я придурок! А ведь даже не поинтересовался твоей биографией, прежде чем на работу… эммм на каторгу нанять.

Аллилуйя!

Что сегодня нафиг происходит?

Опять пришельцы навестили?

— Да л-ладно… — как-то мне не ловко стало. В данный момент захотелось просто отмахнуться, да забить на все неприятности, происшедшие по вине Максима с моей тушкой. В любом случае, только благодаря ему я всё еще дышу. Потому что он, всегда вовремя появлялся.

— Боже! Да я себя никогда не прощу! Ты чуть с голоду не погибла… Или от клешней, отморозков в баре могла пострадать, из-за моего характера дебильного! Чёрт! Идиот! Хорошо, что пошёл за тобой вчера вечером, решив проследить, да разузнать, почему ты зачастила с вечерними ежедневными вылазками. Думал, действительно к Ивану намылилась… но когда увидел в роли несчастной официантки, в зачуханном кабаке, которую ни во что приличное не ставят, да лапы вонючие пытаются распускать, сразу же вмешаться решил! Блин! Когда этот жирный урод тебя к стене прижал… чуть мозги ему, к чертям собачьим, не вышиб!

Кулаки Высоцкого снова хрустнули, а глаза покрылись жуткой мглой.

— Ладно, ладно, боец! Остынь! — внезапно, обхватываю его напряжённые запястья, пытаясь разжать свинцовые кулаки-молотки, и тащу к дому, потому как начинаю ощущать жуткое головокружение из-за чудовищного голода, так как с шести вечера вчерашнего дня ничегошеньки не ела, — Макс, я с голоду умираю! Раз уж мы наконец расставили все точки над ''i'', пошли позавтракаем?

Максим тяжело вздохнул, немного остыл, немного расслабился и даже немного улыбнулся:

— Идём, красавица! Но чур, я угощаю!

Что? Красавица??!

Уффф, до чего же этот Высоцкий горячий парень!

С одного только слова заставляет моё сердце выпорхнуть из груди, да к небесам метнуться со словами благодарности, адресованными негоднице судьбе, за столкновение друг с другом. Пусть хоть и при весьма необычных обстоятельствах.

Глава 21

— Слушай! А у меня котлеты остались! Попробуешь?

— Ммм! Всегда мечтал полакомится твоими кулинарными шедеврами! — обворожительный чертёнок подёргал бровками, запрыгнул на высокий стульчик с длинными ножками, удобно устроившись у овалообразной столешницы, держа в одной руке вилку, в другой нож, — Давай, Мария, удивляй!

Чёртов ловелас!

Ну почему мои щёки огнём горят, когда его прелестный ротик в мою честь открывается?

Как новоиспечённая бабочка, я тут же порхнула к холодильнику, достала припрятанные котлетки, подогрела, украсила блюдо горошком, петрушкой, а сверху — полила соевым соусом.

— Ммм, выглядит аппетитненько! — промурлыкал голубоглазый ангел, потер руки в предвкушении ''изысканной трапезы'', и словно пёс изголодалый, набросился на лакомство.

От удивления я ошарашенно открыла рот, роняя собственную челюсть на дорогой паркетный пол.

— Ну как… вкусно? Мои глазки довольно заблестели, наблюдая за умиляющей картиной, — Главное — полезно, дёшево и… ещё раз полезно!

Я радостно выставила вперёд большой палец правой руки, демонстрируя жест ''класс'', но вдруг, заметила, как развесёлое личико Высоцкого, мгновенно потухло.

Парень нехотя проглотил котлетину, отбросил приборы в сторону, с возмущением поднял взгляд, уставившись точно на меня смущённую:

— Какова лешего? Мария! Ты опять за старое??

— Ч-чего?? Что з-за? — не могу даже слов подобрать!

— Шо это такое?

— К-как что? Котлеты! Морковные! — нервно сглатываю, ощущая, словно пол под ногами исчезает и меня прямиком в ад засасывает, от чего, перед глазами недовольное лицо Максима бес конца вращается.

— Морковные? С ума сошла?? Я же мужчина всё-таки, а не животное какое травоядное?? Мне мясо нужно! Для поддержания спортивной формы — в день, обычно, пол кило уплетаю! — Максим легонько ухмыляется, и с явным упрёком добавляет, — Наверно, всё-таки, кулинария — это не твоё. Только не обижайся.

Вот те на!

Недавно ведь помирились!!!

Держите меня армией!

— Прекрати! Ты, оболтус неблагодарный! — похоже, дурак снова в демона бездушного превратился, — Я ведь вегетарианка!

— Так ты же шаурму стряпала? Стряпала! А можешь тоже самое сделать, только из мяса!

— М-мяса!? — фууу, меня несколько раз передёрнуло, словно током отпадно шибануло, — Нет! К тому же, сколько раз я тебе трещала, что не моя эта шаурма была!!

— Начинается… Давай договоримся!? Давай не будем больше врать друг другу?! — Высоцкий снова нахохлился, как петух вальяжный, перед боем, — Я вот, искренне признаюсь! Твоя шаурма — была безумно восхитительной! Только вот… я так понимаю, не совсем свежей.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Ей-Богу! Ударю сейчас!

Ладно-ладно, Мария! Спокойно! Только спокойно! На больных спортсменов не обижаются!

Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Вдыхаю и выдыхаю… Как на йоге когда-то учила.

— Что за чушь! Да все любят мясо! А почему ты заикаешься, когда произносишь это слово??

— П-потому что! Не люблю и всё! Хватит, давай делами заниматься!

Резко вскакиваю с табуретки, да так, что чуть на пол не падаю, но крепкие руки Высоцкого, в который раз уже спасают:

— Маш. Расскажи. Я настолько привык к твоим выходкам что с лёгкостью могу понять, когда тебя что-то тревожит!

Не знаю, что делать…

А вдруг смеяться будет??

— Да ладно тебе! Ну подумаешь, просто о фигуре забочусь… Я ж модель всё-таки!

— Блин, Ларина!!! Говори уже! По глазам бесстыжим вижу, что лапшу на ушах развешиваешь! — Высоцкий гневно бровки нахмуривает, продолжая ворчать подобно двухсотлетней старухе, да руки мои настойчиво сжимать.

— Чёрт! — тихонько хмыкаю, опустив глаза на те самые отвратные катлетосы, — Не отстанешь ведь, а?

— Нет конечно! Просто потому что ты фигнёй страдаешь, когда отказываешь своему организму в полноценных белках, на папу с удовольствием!

— Как же я тебя обожаю, Максим Высоцкий… — очень-очень тихо шиплю себе же под нос, сжимая руки в деревянные кулаки, не обращая внимания на то, что меня до сих пор держат в жарких оковах.

— Лапочка, ты что-то сказала? — Максимка до самых ушей расплывается в клоунской улыбке, продолжая своим доставучим любопытством пожирать мою бедную душеньку.

— Н-нет! — огрызаюсь в который раз.

— Тогда рассказывай историю своей болезни! — звучит последний приказ, от которого всё тельце в бешенную дрожь бросает, так как я тут же вспоминаю начальные классы и моё ужасное прошлое.

— Ну ладно! Так уж и быть! Только пообещай… не глумиться, — смущённо приподнимаю веки, поглядывая на обворожительного темноволосого, голубоглазого собеседника невероятно опечаленными глазками.

— Лады! — Максимка опускает мои онемевшие запястья, а сам — поудобней устраивается.

Делаю глубокий вдох, зарываю глаза, окунаясь в прошлые воспоминания, больно засевшие в глубинах несчастного сердца, и начинаю вещать ''восхитительную историю'' ненависти к м-мясу:

— В общем, во втором классе, нам организовали нечто вроде школьной познавательной экскурсии на ''ското дворик'', расположенный за городом, при поддержке кабинета министров и самого президента РФ.

Макс весело хрюкнул при упоминании о ''личной инициативе правительства''. А я же — гневно прищурилась, в ответ на этот смешок, и парень тут же скорчил серьёзную гримасу.

Тогда, я всё же продолжила рассказ:

— Ну карочке, мы с невероятным интересом изучали сельское хозяйстве нашей великой державы, рассматривая прекрасную живописную местность, разных милых животных, ангары, в которых ухаживали за животными, всевозможную технику… и так далее, но внезапно я засмотрелась на волшебную семейку пони и потерялась. По ошибке забрела в ту часть дворика, в которую не следовало соваться. То, что я увидела — до сих пор преследует меня по ночам, являясь в самых жутких кошмарах.