Страница 96 из 99
Я кивнув, улыбнулась и расцепив объятья, тут же оказалась в руках Отомаша, что впервые задорно улыбался:
- Ничего там не бойся… Сения только на вид грозная, а так я много доброго о ней слышал…
- Угу, - улыбнулась я в ответ и утирая незаметно начавшие бежать по щеке слезы. – Я не буду… - промямлила я.
Меня перехватили Бивой и Бенеш, потискали и повстряхивали мокрощекую меня, сверкая улыбками:
- Бывай сестрица, не забывай нас там и наведывайся, как сможешь – говорили на перебой близнецы, чмокнули в щеки и немного успокоенную поставили на землю, где передо мной уже остановился мой самый стеснительный и милый братик Зелеслав, с жмущимся к его ногам Лашеком, вывалившим язык из пасти.
- Приезжай домой скорее, мы скучать за тобой будем… - пробормотал мальчик и быстро меня обняв, отстранился, придерживая, рвущегося вылизать меня, пса.
Матушка, взяв меня на руки, еще раз крепко обняла и постояв так с минутку, усадила в телегу, поцеловав на прощание.
- Все будет хорошо, мы скоро к тебе приедем Веда. – сказала мама, отходя и утирая слезы.
К ее боку прижалась расстроенная и плачущая Боянка, в поисках утешения и поддержки.
- Ну всё! Поехали, а то всю улицу затопите – буркнул батька, заметив зареванные лица и гикнув, стеганул коня.
Я сидя в возке, сильнее прижалась к бортику телеги и махала на прощание рукой, стараясь как можно лучше запомнить лица родных, сквозь вновь льющиеся из глаз слезы.
Матушка прижав ладонь ко рту, чтоб не реветь в голос, тоже махала мне в след, как и все братья грустно улыбающиеся, и Боянка, что прижималась к матушкиному боку.
Мы все дальше ехали по деревне... Миновали колодец, дома соседей: дядьки Власа, старца Болета и проехав за ее границы, выехали на колею, ведущую в сторону леса
Телега неспешно катилась по дороге, покачиваясь и задорно поскрипывая осями колес.
Выплакав все переживания и затихнув, я наблюдала, медленно проплывающее неподалеку от тракта, поле, чувствуя себя опустошённой. Всегда тяжело кардинально менять что-то в устоявшемся образе жизни. Так крепко прикипаешь к уюту и привычным, хоть и ставшим рутинными вещам, что уже не мыслишь себя без всего этого.
Батька присвистнув, погнал Кучура резвее.
- Да спешить надо, а то скоро воздаяния начнутся и отцу обязательно нужно к тому времени поспеть… - думала я, разглядывая русые волосы и спину батюшки в серой рубахе.
Через какое-то время мы приблизились к лесу и проехав по нему с пол часа, снова оказались перед той самой развилкой. И телега вновь, как и в прошлый раз, поворачивает влево в темную и глухую часть, расходящейся на двое, дороги.
Здесь уже чуть медленней бежит конь, но все так же быстро крутятся колеса возка, приближая нас с каждым оборотом к намеченной цели. Где-то через час, впереди уже виднеется просвет, ведущий на поляну, где стоит избушка знахарки. Выехав из чащи, мы приблизились к мрачноватому, но идеально вписывающемуся в здешний пейзаж домику и остановились неподалеку.
На крыльцо прихрамывая вышла Сения, такая же, как и прежде.
- Прибыли? – крикнула она нам. - Я ж сказала на рассвете… - ворчала старуха, махнув мне рукой. – Ведка в избу проходи покуда отец твой телегу разгрузит, покажу что да как. - прокричала бабка и вошла внутрь дома.
Я с помощью, сошедшего с передка отца, спустилась с телеги и улыбнувшись ему в ответ, на его поддерживающую улыбку, пошла к избенке.
Я шла к черной зияющей дыре дверного проема с, единственной крутящейся в голове мыслью:
- Моя жизнь больше никогда не будет прежней...
Приподняв повыше подол сарафана, чтоб меньше цеплялся за растущую на поляне траву, доходившую мне до коленей, я добралась до вытоптанного участка перед крыльцом. И поднявшись на крыльцо, прошла в избу.
Сения стояла у печи, доставая из нее хлеб из темной, видимо, ржаной муки.
- Чего встала на пороге? Проходи! Вона, на лавку пока сядь, да смотри ничего не трогай, а то помрешь ненароком, а мне отвечай потом. – бубнила недовольная моим присутствием старуха. - Вот стол, лавки да жертвенник в углу. Куры еще есть коза да петух... Будешь помогать мне за ними ходить... отныне они и твои кормильцы... - ворчала Сения
- И чего спрашивается я приехала? … Сама же говорила, что нужно меня обучить, но желанием что-то не горит… И зачем все усложнять? Разве нельзя быть хоть чуточку приветливее с людьми? ...
- Мне нужно узнать... – сказала я твердо, не желая давать знахарке спуску.
– Знаю я такой тип бабок, у них день в пустую прожит, если кому-нибудь гадость не сделают или не скажут…- думала я, проходя к лавке у стола.
- Нет! Некогда мне лясы точить… Обряд провести надобно… Вы тут прощайтесь сколько нужно, но не затягивайте, чтоб к моему возвращению, тебя Гоймир тут не было. – велела грозно старуха, потрясая пальцем, входящему с поклажей в руках отцу, и сама прихватив какой-то по-видимому заранее собранный узел, вышла в, как и до этого, открытую настежь дверь.
- На ночь-то она ее хоть закрывает? – размышляла я, провожая Сению взглядом. – Да, скорее всего, а то комарам больно много чести ее старушечье сухонькое тельце покусывать…
Отец пройдя через комнату, поставил на пол корзинки и мешок, что принес из телеги и обернувшись на хмурую и рассерженную меня, сказал:
- Доча не гоже это… Тебе должно Сении почтение оказывать, а не недовольство свое… От нее тепереча твоя жизнь и судьба зависит… И привыкнуть вам обеим к этому нужно… Ведовским умениям обучаться не просто и долго. А изменить того, что тебе такая наставница досталась мы не можем… Она сама волю свою изъявила, что ее ученицей станешь… - говорил, упрекая мое поведение, батюшка.