Страница 43 из 88
Она перевела дух.
— Персонал самолетного ангара рассказывает всем, что вы привезли трех носачей. Один из них читал мой разум?
— Да, — ответил Лукас. — Я привез с собой трех носачей, но полагаю, что именно тот, кто читал твой разум, будет делать большую часть работы.
— Должно быть, вы взяли с собой много других людей, если вам понадобилось семь транспортных самолетов. А зачем вас сопровождало такое огромное количество истребителей?
— Боевые самолеты должны были показать жителям фермы, что улей всерьез воспринимает их проблемы, — объяснил Лукас. — Это сработало?
— Да, сэр, — с готовностью ответила Джунипер. — Небо почернело от самолетов, а звук их моторов напоминал гром. Мы никогда не видели ничего подобного. Что произойдет дальше? Вы хотите, чтобы я пришла в Убежище и помогла вам, сэр?
— Я хочу, чтобы пока ты держалась на заднем плане, наблюдала за реакцией людей на меня и помогала нам общей информацией. Сейчас у меня есть к тебе несколько вопросов. Днем адмирал выступит в прямом эфире с молла. Я намерен присоединиться к нему и сказать несколько слов. Это выглядит хорошей идеей?
— Определенно, сэр. Все эти самолеты… Да, они смотрелись очень впечатляюще, но и пугающе. Все думали, что вы привезли с собой сотни носачей. Работники ангара рассказали, что их только три, но вы все равно должны появиться в прямом эфире и убедить людей, что силы улья возглавляет человеческое существо.
— Это превосходное замечание, — сказал Лукас. — У меня есть еще один вопрос. У кого-то из жителей фермы есть причина использовать фразы из языка другого улья?
Джунипер, казалось, удивилась
— Полно, сэр. Что это за фраза?
— C’est mon coeur qui te parle, — процитировал Лукас.
Джунипер кивнула.
— Обычно люди используют фразы из языка другого улья, потому что их прибило к нашему берегу, или они тесно связаны с теми, кого к нам принесло. Но именно эта фраза стала популярна на всей ферме. Ей могут воспользоваться практически все, подчеркивая свои сильные чувства к чему-то.
— Ты можешь мне объяснить термин «прибило к берегу»? — попросил Лукас.
— Так говорят о кусочках дерева, которые море выбрасывает на пляж. Те же слова мы используем для людей, которые попали к нам с других морских ферм. Иногда их оставляют здесь чужие рыбачьи лодки, или они находят работу на наших, или наши люди переселяются на другие морские ферму.
— Люди могут перебираться между морскими фермами разных ульев? — напряженным тоном спросил Лукас. — Правила этому не противоречат?
— Ну, ты не можешь отплыть на другую ферму до восемнадцати лет, а люди с импринтингом вовсе не могут менять место. Если они хотят переехать на другую ферму, то должны выполнить процедуру межульевого договора, а значит, их импринтинг удалят.
На лице Джунипер появилось болезненное выражение.
— Одному из пастухов с Высокой складки удалили импринтинг в прошлом году перед переездом сюда. Люди говорят, что он не знает множество простых вещей, например, сколько ему лет и умеет ли он ездить верхом.
Лукас поморщился.
— К сожалению, с годами импринтинг и личные воспоминания переплетаются, поэтому невозможно стереть вложенные знания, не повредив все связанные с ними личные воспоминания. Чем дольше знания оставались в голове, тем более разрушительны последствия их удаления.
— В любом случае, люди без импринтинга свободны перемещаться между морскими фермами, если пожелают, — сказала Джунипер. — Они лишь должны следовать основным правилам, наложенным межульевым договором на подобные перемещения. Вы можете взять лишь ту одежду, что унесете на спине, и никогда не говорить о своем прошлом или ферме, оставленной позади.
— Что происходит, если кто-то нарушает эти правила? — спросил Лукас.
— Тех, кого ловят на ввозе технологии с морской фермы другого улья или при попытке украсть наши технологии, должны передавать Организации объединенных ульев. Если кто-то слишком много говорит о других морских фермах, адмирал отправляет его обратно. Думаю, адмиралы с других ферм делают то же самое.
— Спасибо за объяснение, — сказал Лукас. — Я бы хотел, чтобы ты позвонила мне перед началом прямого эфира. На этот звонок ответит один из членов моей тактической группы, которые продолжит говорить с тобой во время эфира и передавать мне любые полезные предложения.
— Я без проблем сделаю это, если буду уверена, что успею домой к ужину с родителями и братьями. Мои родители очень раздражаются, если я пропускаю ужин, не предупредив их заранее. Они говорят, что это неосмотрительная и возмутительная трата хорошей еды.
Я моргнула и вступила в разговор.
— То есть, ты живешь с родителями, Джунипер?
— Конечно. Мои родители — морские капитаны. Но на этот раз они не уплыли с флотилией, потому что хотели встретить меня после улья. Когда мне исполнится восемнадцать, я смогу попросить комнату в одном из общежитий, но скорее останусь с родителями, пока не получится обзавестись собственным домом.
— О, — ровно сказала я.
— Тогда я буду позже ждать твоего звонка, Джунипер, — заключил Лукас.
Он закончил разговор, и я пораженно взглянула на него.
— Джунипер семнадцать, и она еще живет с родителями!
— Да, это еще одно крупное общественное различие между фермой и ульем. — Лукас в отчаянии всплеснул руками. — Но рассмотрение влияния этого момента придется оставить на потом. Сейчас надо сосредоточиться на том, что люди без импринтинга свободно перемещаются между морскими фермами.
Лукас пробежался пальцами по волосам.
— Это объясняет множество смущавших нас вещей. Улей не хочет, чтобы люди, меняющие ферму, брали с собой ценные знания или технологии, поэтому важные посты занимают только те, кто получил импринтинг, а простые вещи ферма производит сама.
Он помолчал.
— Все, что должно быть обеспечено ульем, поскольку не производится на ферме, ограничено простейшими моделями, доступными в любом улье.
— И самолеты базируются не на ферме, а в ближайшем береговом патрульном центре, — добавил Гидеон.
— Мы должны попытаться получить список людей, въехавших сюда с других морских ферм, — предложила Халли.
Тактическая группа вернулась к обсуждению вопроса, мог ли другой улей участвовать в нападениях. Я потеряла нить беседы, поскольку все еще обдумывала тот факт, что подростки на ферме живут с родителями.
Впервые попав на подростковый уровень в тринадцать лет, я сочла подростковый стиль жизни сложным. В квартире родителей на двадцать седьмом уровне у меня была довольно крупная спальня, поэтому комната на подростковом уровне показалась мне ужасно тесной. Я привыкла жить с родителями и братом, а тут пришлось остаться одной среди множества чужих людей. Я с трудом выживала на мизерное пособие, тосковала по любимой еде, которую не могла купить, и злилась на правила равенства, которые заставляли меня отказаться от большинства моих вещей, якобы принадлежавших к слишком высокому уровню.
Но я приспособилась. Соседи по коридору стали моими друзьями, и теперь я не могла себе представить жизнь, в которой продолжала бы жить с родителями до лотереи. Я была стеснительным, тихим, послушным ребенком. Если бы не Шанна и Форж, втягивавшие меня в дела нашей коридорной группы, то…
Я осознала странное ощущение. Оно походило на зуд глубоко в голове, где я не могла почесаться. яцччьх Я уже испытывала подобное несколько раз прежде. Похоже, с другими телепатами такого не бывает, возможно, потому что их телепатия работает на более высоких уровнях разума, чем моя. И происходящее всегда означает только одно.
Я включила передатчик и закричала:
— У меня зуд! Кто-то в беде!
Глава 23
— Кто-то в беде! — снова прокричала я. — Провожу перекличку.
Адика тоже заорал в передатчик, отдавая серию приказов ударной группе.
Я закрыла глаза, опустилась на пол и принялась называть имена ударников, попутно проверяя их разумы.
— Адика, Форж, Рофэн.