Эндора

Когда огненные шары, расплевывая во все стороны жирные полыхающие кляксы, сорвались с рук передовых магов из отряда Рудина и устремились в сторону замка, распарывая утреннюю синеву смертоносными кометами, Катя не испугалась. Хотя образины были те еще: авангард отряда составляли высоченные люди в звериных масках – Кате хотелось надеяться, что это именно маски. Шерсть на них свалялась неопрятными окровавленными лохмами, а огненные шары, которые маги небрежно лепили из воздуха и перебрасывали на закованных в железо ладонях, словно боялись обжечься, казались горящими головами.

Когда кто-то на башне истошно, захлебываясь тем страхом, который хуже смерти, завопил:

- Кахвитор! Кахвитор идет! – и тотчас же получил по голове затрещину от соседа, еще способного держать себя в руках, Катя не испугалась.

Когда сразу несколько витых белых башенок охватило огнем, ей не было страшно. Совсем, хотя она сейчас стояла как раз на такой башне и смотрела, как нестерпимо сверкающий серебром лат отряд Рудина – Кахвитора, по-здешнему – собирается рассыпанным бисером у стен замка. В последнем ряду гарцевала бойкая каурая лошадка, и ее рыжеволосая всадница внезапно показалась Кате знакомой. Она всмотрелась и на мгновение изумленно оторопела: это же Лиза собственной персоной! Кого-кого, а ее Катя не ожидала здесь увидеть, тем более, среди нападавших. Катя смотрела на нее и невольно чувствовала тот тягучий томный зов, похожий на разлитый мед, пропитанный солнцем, какой она ощутила у русалочьего омута. Что же получается, Лиза здесь – русалка?

Кадес, молодой, сильный, энергичный, явно не питал никаких иллюзий по поводу внезапного появления Рудина. Он зычным голосом отдавал команды, и, повинуясь ему, женщины и дети со всех ног побежали к озеру, где у причала уже теснились лодочки, готовые увезти их в укрытие, а мужчины, суровые и отрешенные, с оружием в руках - на стены замка. Лабораторные слуги медленно и осторожно вели к озеру слепое многорукое чудовище, едва удерживая его в цепях – Кадес рассудил, что медицинскую капсулу надо спасать в первую очередь. Отдав все необходимые распоряжения, он взял маленький круглый щит и вышел на караульную стену. Воины приветствовали его радостными криками. И кто бы сейчас сказал, что этот маленький пухлый человечек - кабинетный мудрец, а не воин? Кадес выглядел так, словно всю свою жизнь провел на полях сражений.

Двуглавый дракон взмыл в небо, выдыхая низко гудящие струи огня – первый ряд всадников Рудина попросту смело и развело пеплом по ветру, как подгоревшие крошки со стола. Воины на стенах замка разразились радостными воплями, приветствуя Эльдара и поливая грязной руганью осаждающих, и дракон, красиво прянув под облака, вернулся и выжег еще дюжину всадников. Двое магов попытались было поразить его огненными шарами, но дракон сумел увернуться.

Когда лучники Кадеса осыпали всадников дождем мелких пылающих стрел, попадавших в спайки панцирей и в забрала, Катя почувствовала только восторг и странную, прежде незнакомую ей горячку боя. Будь она эндорой, непременно поддержала бы лучников чем-то вроде болотного огня.

Ей не было страшно ровно до той минуты, когда над замком с величавой медлительностью пролетела крылатая тень и легким, почти небрежным толчком сбросила меречь на землю. Закувыркавшись, дракон покатился по траве, правое крыло распласталось рваной мокрой тряпкой, и вот тогда, когда золотистые глаза меречи стали мутными, словно у вываренной рыбины, Катя поняла, что до этой минуты не знала, что такое настоящий страх.

Она сорвалась с места и, покинув крошечную башенку, где ее спрятал Кадес, бросилась вниз, к выходу. В голове не было ни единой мысли, только звонкая холодная пустота понимания, что сейчас, в это самое мгновение Эльдара убивают, а она, Катя, ничего не может с этим поделать. Мелькали коридоры и коридорчики, кто-то попытался было схватить ее за руку и не дать кинуться на верную смерть – Катя вывернулась и побежала дальше, не видя, куда бежит, но полностью доверившись чутью, которое и вывело ее в охранный коридор, а затем – из замка.

Кажется, она слышала голос Кадеса – голос, пропитанный ужасом.

- Катя, нет! Катя! Стой!

Потом, когда за ней захлопнулась дверь, Катя снова стала осознавать себя. Было утро – свежее, ясное, росистое. Солнечный свет величаво растекался по небу, ветер, шагавший по полям, пах цветами и травами, и в нем почти не чувствовалось запаха гари и крови. Катя шагнула по сырой траве туда, где Рудин занес над распластавшимся раненым драконом нестерпимо сияющее золотое копье, и негромко, едва уловимо промолвила:

- Тебе ведь я нужна? Ну вот она я. Бери.