Эндора

Дни, прожитые с Эльдаром в Питере, оказались для Кати самым светлым временем. Она не могла вспомнить, когда ей было настолько хорошо – разве что в детстве, когда мир кажется чистым и безграничным, а люди рядом – добрыми и любящими.

В основном она была предоставлена сама себе. Эльдар уходил с утра и возвращался поздно вечером. Катя видела, как распахнутый рот станции метро выплевывал Эльдара, и в ее груди начинало разливаться радостное тепло – этому в какой-то мере целомудренному ощущению не мешала даже привычная боль от пут. Да, постепенно Катя привыкла и к боли – она отодвинулась куда-то на самый край восприятия и вспыхивала только тогда, когда рядом оказывался Эльдар. Видимо, это и было тем, что Гамрян назвал «крутит, как хочет» - эндора стремилась манипулировать магом, но путы не позволяли.

Несмотря на всю свою запущенность, квартира, в которой они жили, имела одно очень важное преимущество – массивная сеть заклинаний делала ее закрытой для магии. Квартиры словно бы не существовало в природе. Конечно, она была – почтальон каждый день набивал ящик рекламными листовками и газетами, а соседка, выгуливавшая лохматого, визгливо лающего кабысдоха, всегда здоровалась с Эльдаром, но Катя откуда-то знала, что окажись рядом маг, он не увидит ничего, кроме обшарпанной стены, а соседка, которая практически флиртует с обаятельным мужчиной, не вспомнит его лица, когда он скроется за дверью. И Катя, стоя в коридоре и слушая, как Эльдар шутит с соседкой, освобождая почтовый ящик от бумаг, испытывала невольную радость – значит, все хорошо, и ее не потащат куда-то, чтобы сбросить с крыши или уничтожить каким-то другим, особо изощренным способом.

Аккурат тридцатого декабря, когда аномальное для зимы тепло сменилось легким морозцем, Эльдар пришел на кухню, где Катя возилась с омлетом к завтраку, и сообщил:

- Сейчас к нам гости придут. Ты ничего не бойся, просто стой за моей спиной и не отсвечивай.

Легко сказать – «не бойся!» Катя едва сковороду не выронила, так затряслись руки. На кухне было тепло, но ее мгновенно охватило стужей. Гости придут…

Не успела Катя открыть рот, чтобы задать вопрос, как в дверь застучали – требовательно и настырно, так могут стучать только люди, облеченные властью. У Кати сердце упало в пятки, а желудок скрутило рвотным спазмом, однако Эльдар и ухом не повел. Он открыл дверь, и в коридор ввалились полицейские, числом двое. Третий остался на лестнице, и Катя готова была поклясться, что он готов стрелять при малейшей попытке сопротивления. Вошедшие козырнули, невнятно представились и потребовали предъявить документы. Эльдар одарил их широкой улыбкой и – тут Катя едва удержала вздох удивления – взял с подзеркальника смятую рекламку пиццы, небрежно засунутую вчера в почтовый ящик, и сунул одному из полицейских, толстому, краснорожему. Краснорожему было очень жарко, и он хотел не шататься под новый год по таким трущобам, а спокойно готовиться к празднику, съездить с женой на оптовку, закупиться… Второй, маленький и какой-то блеклый, казался непроницаемым, закрытым формой, словно броней – Катя не могла ощутить ни дуновения его эмоций, и ей стало страшно. Очень страшно. Она встала за спину Эльдара и стала смотреть куда-то в сторону.

- Очень хорошо, Максим Сергеевич, - краснорожий отдал коллеге смятую бумажку, тот внимательно изучил предложение двух пицц по цене одной и вернул Эльдару. – А дама кто?

- Моя жена, Валентина Огонькова, - сказал Эльдар и попросил: - Валя, паспорт покажи господам полицейским.

В кармане джинсов у Кати каким-то чудом обнаружился рассыпающийся от времени трамвайный билетик – впрочем, краснорожего и его непроницаемого напарника протянутый клочок бумаги вполне устроил.

- А в чем, собственно, дело? – осведомился Эльдар.

- Регистрацию проверяем, - сказал маленький. – Нарушения ищем. Все в порядке, господин Огоньков. Спасибо за сотрудничество.

Когда полицейские выплюнулись за дверь, Эльдар запер замок и сделал широкий красивый жест правой рукой, словно вытирал пыль с невидимой доски. Потом он упал – просто рухнул на пол, едва не приложившись виском об угол подзеркальника, и Катя, ахнув и кинувшись к нему, молилась, чтобы полицейские, задумчиво топтавшиеся на лестнице, не услышали ни падения, ни ее вскрика. Похоже, Эльдар был в обмороке – сперва Катя хлопала его по щекам, но это не помогло, и она побежала на кухню за водой. Это оказалось полезнее – выплеснутый в лицо Эльдару стакан воды почти сразу же привел его в чувство, а Катя скорчилась и зашипела от пронзившей ее боли, так сильно натянулись путы.

Эльдар сел, стряхнул с лица капли и негромко произнес:

- Все, гражданка Валентина, выдыхай. Мы в безопасности.

- Кто они были? – испуганно спросила Катя. Знакомые огненные иглы впивались в ее легкие, но от накатившего ужаса она их почти не замечала. – Кто они такие?

- Полиция, - сказал Эльдар. – Мордастый обычный мент. А вот мелкий – знающий маг второго посвящения и очень сильный. Сетка на квартире разрешает мне колдовать, но сил выпивает немерено…

- Маг? – переспросила Катя. Эльдар поморщился.

- Кать, хватит трястись, - промолвил он. – Они уже ушли.

Собравшись с силами, Эльдар поднялся и побрел на кухню – там он брезгливо сдвинул с конфорки безнадежно испорченный омлет и принялся колдовать над туркой с кофе. Катя опустилась на стул.

- Теперь они думают, что тут живет обычная полумаргинальная семейка Огоньковых. А ты слегка пошурудила в мозгах мадам Огоньковой, чтобы отправить сообщение сестре, - сообщил Эльдар. – Господин Огоньков, со своей стороны, так надышал на них перегаром, что сейчас оба стража порядка усердно думают об опохмеле.

Кате стало смешно – очень уж ернически Эльдар рассказывал про Огоньковых. Сняв турку с огня, он плеснул кофе в свою чашку и добавил: