Страница 9 из 85
Нина намотала на палец черную прядь длинных волос, и Марго с удивлением поняла, что та нервничает, хотя голос девушки и оставался совершенно спокойным.
— Видишь ли, мой отец контролирует мою жизнь. Мне нужно сделать так, чтобы он ничего не узнал.
«Уже интереснее».
— А я тут при чем?
— Не могла бы ты как будто пригласить меня в гости на выходные?
— Ну что за детский сад?! — Марго скорчила презрительную гримасу. — А можно как-нибудь без меня? Пусть тебя Кира пригласит.
— Не выйдет. Родители Киры живут на Дальнем Востоке. Но она пойдет с нами, если мне удастся все устроить.
— Ну, тогда осчастливь своим вниманием кого-нибудь из местных овец. Любая будет рада оказать тебе услугу.
— Не совсем, — Нина откинулась на спинку дивана и несколько секунд помолчала, раздумывая, стоит ли быть откровенной, — видишь ли, во-первых, мало кто из местных овец рискнет помогать мне обманывать отца.
Нина вздохнула.
— Отец злопамятен. И если обман раскроется, думаю, отец как минимум позаботится о том, чтобы моей сообщницы больше не было в школе.
— Мне плевать. И на школу, и на злопамятность твоего отца. Я сюда не рвалась.
— Вот именно поэтому я и обратилась к тебе. Это первая причина. Ну и, во-вторых, — Нина снова ненадолго замолчала, подбирая слова, — отец тебя одобрил, а значит, не будет против поездки к тебе.
— В каком смысле одобрил? — не поняла Марго.
— Ты из подходящей семьи — твой отец один из богатейших бизнесменов страны, мать — известная светская львица и общественный деятель, из школы отцу на тебя дали хорошую рекомендацию, твои статьи получают престижные награды.
— Мои награды проплачивает моя мать, — огрызнулась Марго, — ей важно, чтобы ее доча слыла вундеркиндом.
— Статьи и правда неплохие. Отец недавно цитировал одну из них — ту, что про Врубелевский зал в Третьяковке.
У Марго округлились глаза.
— Твой отец читает мои статьи? И зачем ему вообще понадобились рекомендации на меня?
— Я же говорю: отец контролирует мою жизнь. Одобряет или не одобряет моих потенциальных друзей, их статьи и другие достижения, решает, что мне делать, а что — нет. Ему составляют досье на каждую из моих подруг.
«Ни хрена себе, приплыли».
— То есть твой отец изучил всех, кого поселили рядом с тобой?
Нина грустно улыбнулась.
— Ну как тебе сказать… Отец сам выбрал, кого поселят рядом со мной. Ты же не думаешь, что тебя переселили в мой блок случайно?
Глаза Марго стали еще круглее.
— Я, конечно, тоже принимала кое-какое участие, — продолжала Нина, — ты мне понравилась тем, что держишься сама по себе и не лезешь к другим, вот я два года назад и сказала отцу, что мы подружились. Он требует, чтобы у меня были друзья.
— Очаровательно, — буркнула Марго.
— Тогда отец изучил и одобрил твою кандидатуру. Поэтому вряд ли он будет протестовать, если ты пригласишь меня в гости на выходные. Конечно, он позвонит твоим родителям. Это будет проблемой?
— Я еще не согласилась. Как ты собралась навещать Розу? Она что, еще не отбыла в свой Мухосранск?
— Нет. Она в центральной психбольнице. И вероятно, пробудет там еще долго. Так сказала ее мать, — объяснила Нина, — и она дала разрешение на посещение Розы.
Марго задумалась.
— Ладно, — решила она, — сделаем так: приедешь ко мне в субботу, пусть твой отец звонит моей матери, если хочет. Она будет счастлива, что я заполучила такую подруженцию. Но тебе придется вытерпеть несколько часов в ее обществе — маман не сможет упустить такую возможность позвездить.
— Без проблем, — кивнула Нина, — с удовольствием пообщаюсь с твоей мамой, хотя, похоже, ты с ней не очень ладишь.
— Не твое собачье дело. Потом переночуешь у нас, а в воскресенье мы отправимся в дурдом.
— Ты пойдешь со мной? — удивилась Нина. — Я думала, что Роза тебя не интересует.
— Не интересует, — согласилась Марго, — но именно в центральной психушке когда-то лечился Врубель. Раз уж все так совпало, пожалуй, съезжу туда. У меня творческий кризис, надо бы раздобыть каких-нибудь новых впечатлений.
К большому разочарованию матери Марго, Нина приехала на обычном BMW безо всякой мигалки и всего-навсего с одним водителем — даже без охраны. Зато небольшой презент от Нининого отца — приглашение в клуб «Лесной» — привел ее в неописуемый восторг. Членство в этом закрытом клубе, куда мать Марго безуспешно стремилась уже не первый год, невозможно было купить ни за какие деньги. Единственной возможностью войти туда было получить приглашение от кого-нибудь из его членов.
— Нина, дорогая, передай мою искреннюю благодарность Сергею Константиновичу!
— Да, конечно, но, думаю, вы и сами сможете поблагодарить его при встрече в клубе. Он бывает там каждую вторую пятницу месяца.
— Марго столько рассказывала о тебе. Я так рада, что вы подружились, у Марго совсем мало подруг.
— О, мы прекрасно поладили! Я так давно хотела познакомиться с вами, Наталья Владимировна, меня всегда восхищали люди, посвятившие свою жизнь помощи другим. То, что делает ваш фонд, бесценно.
Марго с тоской слушала насквозь фальшивое чириканье Нины и матери, даже не пытаясь в нем участвовать. Как выяснилось, искусством светской беседы Нина владеет в совершенстве. Нестерпимо скучный вечер, включавший осмотр сада («Я сама принимала участие в разработке ландшафтного плана», «О, тут учтено даже движение солнца!», «Знаю, что это дурной тон, но я не смогла отказать мужу в желании поставить тут эту небольшую статую», «Это же вы, Наталья Владимировна», «Просто Наташа», «Застрелите меня кто-нибудь»), продолжившийся демонстрацией отцовской коллекции гравюр («Муж в молодости и сам увлекался гравюрой», «А потом решил, что штамповать деньги интереснее», «Марго, твой юмор порой вульгарен», «Пардон, маман») и завершившийся изысканным диетическим ужином («У нас прекрасный повар, хотя я время от времени готовлю сама», «Упаси боже», «Обожаю фруктовое мороженое»).
— Нам пора спасть, я покажу Нине ее комнату, — объявила Марго, с трудом дождавшись девяти вечера. — Завтра у нас большие планы: встанем пораньше — и в Пушкинский музей. Проведем там несколько часов.
— Сергей отвезет вас. Может быть, возьмете с собой кого-нибудь из охраны?
— Мам, это музей. Что там может с нами случиться средь белого дня? Можно я хоть один день обойдусь без нянек? Мне уже семнадцать!
— Если тебе плевать на себя, подумай о безопасности Ниночки!
— Наталья, большое спасибо, но я тоже предпочла бы пойти в музей без сопровождения. Отец считает, что нам нужно быть ближе к народу.
— Ох, как же быстро растут дети — еще вчера крошка Марго бегала в бантиках, а сегодня подавай ей самостоятельность! — фальшиво умилилась мать. — Я порой даже и не знаю, что сказать, чтобы не вызвать бурю негодования.
«Ага. Наверное, поэтому я за сегодняшний вечер наслушалась тебя больше, чем за весь предыдущий год», — подумала Марго, но вслух говорить этого не стала.
В конце концов, главное было завтра спокойно уехать в город.
Алик
Я проснулся поздно. Хотелось есть, болели ребра, ныла рука. Я осмотрел кисть с остатками шарфа. Подарок мальчишки сделал свое дело — кости срослись, но от самого шарфа остались лишь серые лохмотья. К вечеру и они пропадут.
Еще хотелось оглохнуть — мое жилье плохо защищает от вечного гула. Те, кому вообще негде спрятаться, примерно на третьи-четвертые сутки пребывания в Леонтоподиуме прокалывают себе чем-нибудь уши. Правда, это мало помогает. К концу недели такие бедолаги обычно все равно сходят с ума.
Вечный гул — это подарок Леонтоподиуму от покойной принцессы Вероники. Ну как покойной — сравнительно покойной, если быть точным. Этот гул мешает жить всем, но принцессы научились справляться с ним в своих владениях. Элеонора, Мирослава, Рада и Каролина подавляют гул, Ева ничего с ним не делает, потому что сидит в яме во владениях Элеоноры, а вот Рида сотворила что-то, от чего в ее топях гул то усиливается в разы, то совсем пропадает. Пару часов на болотах в неудачное время — и твоему рассудку конец.