Сыновья алых лун

***

Сложив на берегу десяток жирных рыб, мальчики легли на песок, греясь на щедром солнце сезона Урожая.

— Знаешь, я скоро улечу… — грустно сказал Даро.

Риэ повернулся и подпер рукой голову, глядя на него.

— Мне нужно поступать в академию Пяти Планет. Она далеко… на орбите Оанс.

— Ого, — старательно пряча эмоции, восхитился Риэ. — Прям в столице системы… Ну, зато там неверное, красивые девчонки, — попытался улыбнуться он.

Даро улыбнулся в ответ и открыл глаза.

— Это еще не сейчас. После сезона Ветров. А девчонки… мне сестры хватает.

— У тебя есть сестра? — удивился Риэ.

Даро потянулся за курткой и достал из кармана браслет. В воздухе повисла голография: на фоне грозового неба стояла девочка с темными волосами, за спиной развевалась какая-то белая ткань, создавая эффект крыльев.

— Очень красивая, — сказал Риэ.

— Она тоже так считает, — фыркнул Даро. — Я бы умер столько думать об одежде или духах! Или с ума бы сошел.

Он тревожно взглянул на Риэ, очевидно, вспомнив, что у того тоже были сестры.

Были.

Риэ сглотнул и торопливо попросил:

— Покажи еще что-нибудь.

— Вот запись с праздника Урожая, сестра выступает.

Даро переключился на другую голографию. На широкой террасе танцевали девушки-Высшие в цветных мантиях, с замысловатыми прическами… Чем больше Риэ смотрел, тем больше удивлялся. Опознать сестру Даро среди них не представлялось возможным.

— Слушай, как вы различаете своих баб? Они же все одинаковые! — разочарованно протянул Риэ.

Даро заливисто рассмеялся.

— Главное, при встрече с сестрой этого не ляпни.

— А ты что, ее со мной познакомишь? — улыбнулся Риэ.

— Может, и познакомлю, — задумчиво ответил друг.

***

Белый песок скрипнул, Даро подпрыгнул высоко вверх, чтобы нанести противнику серию ударов. Приземлившись там, где мгновение назад была грудь Майнеша, перехватил его кулак, но вместо того, чтобы, как учил наставник, нырнуть под локоть и дернуть, опрокидывая наземь, сделал обманный замах и подсечку. Майнеш, не ожидавший такого, упал на спину, клацнув зубами, но тут же вскочил, готовый продолжать бой.

— Аэ!

Резкий окрик наставника заставил обоих замереть. Быстрые шаги прошуршали по песку за спиной.

«Даро, откуда ты взял этот прием?»

Даро выпрямился и взглянул на наставника.

«Увидел в городе».

Отговорка была откровенно слабой. Драка на какой-нибудь центральной улице была бы сразу пресечена стражей. О том, что заходит дальше «приличных» районов, Даро никому не говорил. Он не сомневался: семья вряд ли одобрит его прогулки у берега и, тем более, дружбу с низшим.

«Покажи еще раз», — потребовал наставник.

Даро послушался. Наставник молча посмотрел и больше не стал расспрашивать. Даро бы отдал все, чтобы узнать, о чем он думает, но по безмятежному лицу истинного Высшего понять это не представлялось возможным.

________________________________

[1] Замечу, что совершеннолетие и зрелость наступают у сиуэ в разное время. Точно так же обстоит дело, например, у иудеев — бар/бат мицва празднуется в 12 или 13 лет, тогда как полную самостоятельность ребенок получает только по достижении физической зрелости.

[2] Выходит около 32 км/ч

[3] Даау — личный, неповторимый узор на коже сиуэ. В обычном состоянии виден на спине, в период гормональной активности становится ярче и проявляется по всему телу.

========== 4. Друзья ==========

Очищенные от пыльцы каменные плиты садовых дорожек словно светились, текущая по ярким узорам вода сливалась в желобки. Тихое журчание и скользящие по коже капли умиротворяли. Так странно, что имперцы и лароны предпочитают прятаться от ливня под силовыми полями… Даро снял перчатки, сунул за пояс и теперь шел по саду, пальцами стряхивая воду с жестких листьев айм. Голубой кустарник выделял сладкий секрет во время дождя. В детстве Найя умудрилась им отравиться и три дня провела в медицинском крыле. Она никогда не знала меры в сладком. Даро улыбнулся и облизнул руку. Свернув на другую дорожку, миновал терпко пахнущие кусты и подставил обе ладони дождю, смывая сок.

Теперь Найя редко приходила к нему. Сестра упрекала Даро в том, что он отдалился от нее и ничего не рассказывает. Это было правдой, но Даро не смел поделиться с Найей первой настоящей тайной в его жизни. А рассказывать, что видел, тщательно избегая упоминаний о Риэ, было неприятно: врать сестре Даро не хотел. О том, чтобы взять Найю с собой в город, Даро даже не думал: дочери правителя там не место, а обычаи запрещали юным лэрнен выходить на улицу без почетного сопровождения. Теперь он смотрел на жизнь во дворце с иной стороны и порой жалел Найю за то, что та родилась девочкой. Судьбы высокородных предопределены еще до их рождения, особенно судьбы девушек…

Даро часто вспоминал разговор с отцом, произошедший после его первой ночной отлучки. Тогда они тоже бродили по каменным узорам в дворцовом саду, а Даро от волнения едва видел, куда идет, и напоминал себе дышать ровнее. Он высказал все, узнанное за несколько печатей, которые пробыл вне дома. Умолчал лишь о том, что большую часть времени провел, общаясь с Риэ. И теперь не знал, как ответит на это отец. От напряженного ожидания внутри все замирало, но властитель Ронн не стал порицать сына, как не стал и удивляться услышанному.

— Не думай, что правитель живет в вакууме, Даро, — усмехнулся Итари, глядя на него. — Мне не нужно бродить по улицам, чтобы знать все о моем народе. То, что этого до сих пор не знаешь ты — лишь твой выбор. Если бы ты интересовался своей планетой чуть больше, чем военными искусствами, то не изумлялся бы так теперь.

Итари вздохнул.

— В этом есть и моя вина. Возможно, наставник прав и мы чрезмерно опекаем тебя.

Даро распахнул глаза и чуть было не споткнулся о ступеньку, отделяющую верхнюю часть сада от нижней. Он и раньше знал от наставника, да и от отца, что признать свою вину может лишь храбрый. Однако вправду слышать такое от правителя… В любом случае, сам Даро виновен гораздо больше! Мальчик не знал, что и думать, и уж тем более — что сказать. Оставалось положиться на этикет. Даро почтительно опустил глаза и постарался сосредоточиться на том, чтобы шагать в ногу с отцом. Тот долго молчал, и Даро, наконец, решился спросить:

— Законы… устанавливает власть, но они для народов. Почему же сами сиуэ их не соблюдают? И если мы знаем об этом, то почему ничего не делаем?

Итари чуть улыбнулся и остановился, внимательно глядя в лицо сыну.

— Мир многогранен. Сиуэ — не роботы. Они могут не принять новое в силу привычки к старому, пусть даже проиграв. Обычай сторониться запятнавших себя мудр, это может удержать от преступления кого-то другого.

Итари отвернулся и продолжил идти. Помолчав, добавил:

— Обычаи мудры, но не всегда справедливы. Порой нарушение древней традиции — единственно правильный выбор.

Даро представил, что сказал бы его учитель истории на такие слова. Если бы сухопарый черноглазый сиуэ услышал их от самого Даро, то точно скривил бы рот и окатил несмышленого мальчишку-наследника презрением… Может, это такая проверка — прорвешь ли скорлупу сухих правил и примешь многоцветную, но столь опасную реальность? Даро вспомнил голодные, озлобленные взгляды парней в темном переулке. Они не просто хотели содрать с него дорогую одежду. Они готовы были его убить… И никакие традиции и законы не помогли бы Даро тогда. А помог тот, кто сам с легкостью нарушал и то, и другое.

— А… родственники преступников? — нерешительно начал Даро. — Можно же, например, давать тем, кто их нанимает, какие-нибудь льготы. И запретить выгонять таких рабочих, — поспешно добавил он.

Правитель вновь улыбнулся, на этот раз — грустно.

— Подумай сам.

Даро нахмурил брови и уставился поверх кустов, просчитывая варианты. Наконец, он посмотрел на отца и сказал:

— Тогда их перестанут нанимать вовсе.

Итари кивнул одними глазами и молча положил ладонь ему на плечо.