Идеальный мир

«Те, кому исполнилось пятнадцать лет, добро пожаловать во взрослую жизнь».

Облака немного рассеялись, и дети прильнули к иллюминаторам транспортника. Всех интересовал их новый мир, где им придется жить долгих пятнадцать лет. Наставники со вздохами успокаивали особенно шумных ребят словами и легкими подзатыльниками. Алекс украдкой краем глаза глянул в иллюминатор.

Внизу, с высоты километра, виднелся ландшафт, заполненный различными строениями. Большое пространство занимал воздушный порт смешанной зоны. Здесь области воспитания отдавали свои плоды зонам жизни. Дети восторженно тыкали пальцами в иллюминаторы и восхищались гигантской территорией, застроенной людьми. Воспитатели и Наставники грустно улыбались и печально качали головами в знак одобрения.

Транспортник натужно взвыл тормозными двигателями и начал приземляться на плиты воздушного порта. По салону пронесся вздох разочарования – вблизи постройки оказались старыми и запущенными. Плиты местами были растрескавшиеся и продавленные опорами тяжелых атмосферных машин. Стены зданий и построек были грязными и в трещинах. Транспортник опустился на опоры, последний раз проревел тормозной тягой, и рев турбин начал смолкать.

Почти сразу же внутрь вошли взрослые. Одетые в серо-черные комбинезоны с тупорылыми, лоснящимися от смазки, автоматами в руках, в черных шлемах. Несмотря на то, что дети были высокими и довольно крупными, по сравнению с взрослыми мужчинами и женщинами в броне они выглядели совсем щуплыми. Забрала некоторых были опущены, а большинство людей держало щитки закрытыми, и они крепче сжимали оружие. Взрослые быстро и равномерно заняли салон транспортника. Наставники занялись разговорами с людьми в комбинезонах.

Раздался крик. Один из детей протянул руку к оружию человека и дотронулся пальцами. Не сразу заметивший жест, а только почувствовавший прикосновение человек вздрогнул и рефлекторно ударил ребенка прикладом в лицо. Со всех сторон посыпались различные возгласы – напряжение прорвалось. «Какого хрена ты делаешь?», «Всем сидеть на местах!», «У него кровь течет!», «Суки, это же ребенок!». Один из Наставников тоже получил в грудь прикладом и, охнув, осел у переднего тамбура, тяжело хватая ртом воздух. Взрослые щелчками поснимали автоматы с предохранителей, и настала звенящая тишина. Человек без автомата, с красной повязкой на рукаве, оглядел тяжелым взглядом салон транспортника и хрипло сказал:

– Выводите мелочь на свежий воздух.

Наставники, разговаривая вполголоса, начали строить притихшие колонны детей и направлять их к выходам. Снаружи холодный ветер тут же просквозил тонкие одежды ребят. Начался скулеж, но кто-то из взрослых зычно крикнул: «Заткнуться!». Колонны повели к четырем палаткам, установленным прямо между посадочных платформ. Там, после проверки данных, в запястье вживляли многофункциональный чип пневматическим инъектором, и в шею более сложным устройством помещался наноимплантат. Шипение пневматического механизма, короткий вскрик, снова шипение, писк сквозь зубы, фраза «Следующий!» – и так далее, как на конвейере. Алекс шел в середине колонны и внимательно разглядывал все вокруг.

За палатками стояли кары – туда запихивали примерно по двадцать детей, и кар уезжал вдаль по плитам воздушного порта. Транспортники то и дело садились, то взлетали, оставляя растерянные группки детей. Взрослые вели себя не так, как наставники – глаза их были злыми или чаще равнодушными, и никто не улыбался. Лишь раз раздался смех – короткий и жесткий женский смешок, когда толстый мальчишка у палатки упал в обморок от инъекции чипа. Потом раздалась ругань и к палатке с пробуксовкой подлетел раскрашенный бело-красным кар и там началась возня. Дети испуганно тянули тонкие шеи в тщетной попытке разглядеть события, происходящие за широкими спинами взрослых. Вскоре кар медленно уехал на прежнюю точку и оттуда вышли трое в серых комбинезонах с красными эмблемами комбинезонах и один из них закурил, чем привлек удивленные взгляды детей. Алекс прислушался к разговору стоявших неподалеку Наставника и взрослого.

– Если еще раз хоть один гаденыш потянется к стволу – точно всю партию перестреляют.

– Да вы тут уже совсем с ума сходите. Это же дети.

– Пока не получили имплантат и чип – они никто. А после инъекций они уже взрослеют, становятся гражданами, – взрослый закашлялся и сдавленно продолжил. – У нас тут не игры, а приемно-распределительная точка, так что заранее объясняйте засранцам, чего делать нельзя.

– Кошмар у вас тут, а не точка. Никогда не забуду, как жил в этом дерьме пятнадцать лет.

Алекс удивился – Наставники никогда не ругались. По крайней мере, в Зоне Воспитания он никогда не слышал ругани. Алекс смахнул прядь темно-русых волос, заслонивших глаз и тронул за плечо идущую впереди в очереди Кристил, тихо сказав:

– Холодно здесь.

Девочка повернула голову и посмотрела серыми глазами с секторной гетерохромией куда-то вдаль от Алекса:

– Очень холодно. А еще пахнет кровью и злом.

Алекс улыбнулся. Кристил всегда выдавала что-то подобное, фантастическое. Мальчик подумал, что все происходящее вокруг слегка нереально. Только в сказках, которые он читал еще несколько лет назад, события происходили настолько стремительно. Перед ними теперь была не Зона Воспитания, занимавшая несколько десятков квадратных километров, а целый город-государство с прилегающей территорией в тысячи квадратных километров. А в перспективе целый мир, большая половина обитаемой суши.

Даже вспомнились файлы с контурными картами. Несмотря на наличие белых пятен, территории суши и воды были известны детям. Шесть континентов, россыпи островов и искусственные сооружения, на которых жили люди. А еще мир старших, открытый всем после тридцати лет. Целая вселенная, о размерах которой и подумать страшновато. И как же их занесло в самом начале на такую неблагоприятную местность с жестким климатом?

Алекс снова рукой провел по волосам, растрепанным очередным порывом ветра и в очередной раз вздрогнул от холода. Даже зимой климат Зоны Воспитания оставался исключительно мягким. Он понимал, что жесткий ветер рвет одежды из-за открытого пространства, но все равно такая погода портила настроение.

Впереди были еще долгие пятнадцать лет жизни, уже в гражданском статусе, который они получали сейчас, в свои законные пятнадцать лет. Задумавшись, и почти не заметив, как подошла его очередь, Алекс напрягся, когда ему сильно оттянули рукав и воротник для внедрения имплантатов. На самом деле больно не было, скорее неприятно. И сразу же запястье и шея начали неприятно зудеть. Напоследок женщина, помогавшая медику, улыбнулась мальчику.

– Не беспокойся, это необходимо для синхронизации твоих биологических показателей. Чтобы не болеть. Теперь ведь некому ежедневно следить за твоим состоянием, – Алекс не сразу понял, что ее улыбка была печальной, нежели веселой.

Сверху раздался грохот и вздрогнули не только дети. Все запрокинули головы и раздались крики. Один из транспортников с отключившимися двигателями падал вниз. Начался хаос – все побежали в разные стороны, натыкаясь друг на друга. Транспортник по параболе описал два круга и рухнул на плиты и на людей. Стоял уже не крик, а вой. Стон и скрежет сминаемого металла, грохот крошащихся плит, хруст и чавканье плоти. Двести человек в транспортнике и примерно сотня на земле погибли или оказались ранены. К месту падения побежали желающие помочь. И тут раздался оглушительный взрыв. Всех опрокинуло взрывной волной на землю, а близких к эпицентру сожгло или с огромной скоростью разметало во все стороны, ломая все кости. Алекс сильно ударился головой о плиты, и наступила темнота.

Парк – это целый мир, полный жизни. Обитатели парка не слишком любят показываться на глаза гостям. Прячутся в норках мелкие грызуны, в темных кустарниках таятся паутины трусливых пауков. Но если долго гулять по парку весной, летом или ранней осенью, то обязательно заметишь, как кипит жизнь под кронами деревьев. Если прийти в парк утром, между стволами деревьев еще стоит белесый туман. Трава мокрая от росы, а деревья стряхивают с листвы крупинки дождя. В гуще парка темно. Но вот солнце пробивается сквозь листву и озаряет старый парк.