Идеальный мир

Как некогда, в разросшихся хвощах

Ревела от сознания бессилья

Тварь скользкая, почуя на плечах

Еще не появившиеся крылья.

Николай Гумилев

Пролог

Доктор обратил внимание на индикатор тревоги и удивился. Сигнал шел не из жилого отсека. Стоило поторопиться, и мужчина быстро натянул белый медицинский комбинезон и выбросил свое тело из отсека лаборатории невесомости в узкий коридор и направился к внешней стороне орбитального комплекса. Двери лифтовой капсулы беззвучно раскрылись перед ним, руки и ноги привычно вцепились за страховочные ремни. Лифтовая капсула перенесла Доктора в секцию с искусственной гравитацией, создаваемой вращением. По пути ему почти никто не встретился, на что мужчина поначалу даже не обратил внимания. Орбитальный комплекс – огромная махина шести сотен метров в поперечнике самой широкой части, болтающаяся на стабильной орбите с прошлого века. Полсотни человек основного персонала были заняты своими делами. Загадка отсутствия людей разрешилась очень быстро – практически весь персонал станции находился на рабочих местах, согласно штатному расписанию. Это означало, что сигнал тревоги был всеобщим. Доктор озадаченно проследовал дальше к источнику в секцию без гравитации. У входа в сектор стояли офицеры Военно Космических Сил с магнитным оружием, одетые в матово черные боевые комбинезоны – ему кивнули, и он проплыл в невесомости дальше. У отсека парили в ожидании еще четыре офицера. Доктор вдруг услышал нечеловеческий крик.

Он вспомнил, что четыре дня назад провел процедуру пробуждения криогенной капсулы в этом секторе. Доктор все помнил отчетливо.

Ребенок, находившийся в капсуле, открыл глаза и, посмотрев на работающего с системами Доктора, даже не шевельнулся. Глаза ребенка внимательно наблюдали за уверенными движениями человека.

– Как ты себя чувствуешь?

Ребенок молчал. Худенькое детское тело занимало ничтожно малую часть криокамеры с довольной странной конфигурацией – Доктор таких раньше не видел, да и не смог бы разобраться в настолько сложной технике. Большие серые глаза следили за людьми в отсеке. Доктор поймал себя на мысли, что он старается избегать детского взгляда.

– Пошевели пальцами, – продолжил говорить Доктор. Рядом находился Адмирал, и он тоже хранил молчание, внимательно наблюдая за работой специалиста и за ребенком. Доктор понял, что ребенок его не слышит и легонько уколол палец иголкой. Реакции не последовало.

– Что-то не так, – нахмурился Доктор, сменив иглу на неврологический молоток и посмотрел на Адмирала. Тот напрягся, но смотрел не на Доктора. Пришлось обернуться. Ребенок уже не лежал, а сидел в капсуле.

– Не стоит сразу после пробуждения двигаться, – забеспокоился Доктор. – Тебе нужно привыкнуть к функционированию организма после заморозки. Как тебя зовут?

– Мерцери. И где я? – приятным голосом произнес ребенок. Адмирал оттеснил Доктора плечом.

– На этом все, возвращайтесь.

– Но я еще не закончил.

– Закончили.

Спорить с Адмиралом было бесполезно и Доктор, собрав оборудование, удалился.

Четверо суток назад пробуждение Мерцери произошло именно здесь, в этом отсеке. Запрос информации в биосети не дал результатов – его уровень доступа не позволял получить эти данные. Доктор удивился: неужели ребенок до сих пор оставался здесь? Удивление быстро переросло в негодование: в наглухо задраенном отсеке не было приличного освещения и комфортных условий для длительного пребывания. Лишь голые металлические стены.

Сейчас отсек был все еще заперт и трое офицеров держали дверь под прицелом магнитных винтовок. Заряды этого оружия на скорости в полторы тысячи метров в секунду были способны пробить не только противника, но и обшивку орбитальной станции, вызвав разгерметизацию отсеков. Четвертый офицер держал руку на системе управления отсека. А за дверью продолжался крик.

– Чего вы ждете? Открывайте, – обратился к военным Доктор. – Там нужна наша помощь.

В отсеке появились Адмирал и Правитель. Они переглянулись, моментально оценив ситуацию и услышав последние слова медика.

– Открывайте, – Адмирал переместился и заслонил плечом Правителя. Женщина лишь немного поднялась выше в невесомости, чтобы лучше был обзор. Офицер у систем медлил, и Адмирал обратился к нему. – Вы не слышите?

– Это не человек, – наконец произнес военный. Спокойно и без эмоций, но Доктор уловил в его голосе беспокойство. Сильное, даже на грани срыва. Доктор подлетел к человеку у системы и мягко отстранил его руку от систем управления и сам набрал команду открытия дверей отсека.

– Вниз на поверхность ближайшим транспортом, – скомандовал Адмирал, в упор глядя на не подчинившегося офицера. – С отстранением от работы на орбите.

Дверь открылась и нечеловеческий крик тут же стих. Доктор ожидал увидеть разрушенный отсек, но внутри все было на своих местах. Маленькое тельце ребенка просто расслабленно висело посередине отсека и большие серые глаза отрешенно смотрели вверх.

– Что случилось, Мерцери? – вкрадчиво произнес Доктор, подплыв к ребенку.

– Я вижу всю вселенную, – тихий детский голос закружился и вихрем ворвался в разум Доктора. Он тряхнул головой и отогнал наваждение. Обернувшись, Доктор обнаружил, что все остались на своих местах, только военные держали магнитное оружие наизготовку, готовые вскинуть стволы в доли секунды и открыть шквальный огонь.

Правитель и Адмирал молчали, даже когда Доктор взял ребенка на руки и двинулся к выходу из отсека. Доктор говорил, сохраняя самообладание и не показывая, что он нервничает перед двумя самыми могущественными людьми из структуры власти ГМП.

– Я не оставлю Мерцери здесь. Заберу в лабораторию, пока вы не оформите надлежащие условия проживания. Все равно ребенку требуется медицинская помощь.

Правитель так и оставалась, не двигаясь, на месте, пока Доктор и Мерцери в сопровождении вооруженных двух офицеров ВКС не ушли. Следом отсек покинули последний военный и Адмирал. Правитель положила руку на открытую крышку саркофага стазиса и, легонько оттолкнувшись, воспарила в невесомости.

– И это все, что ты оставил цивилизации, Поланский?

Часть первая – Добро пожаловать в…

Светлая просторная аудитория, раннее утро. За окном с тихим шелестом шумят зеленые деревья. Зона Воспитания, расположенная среди сосен, кедров, кипарисов и можжевельников, благоухает ароматами хвойных эфиров. На небе ни облачка, лишь ветер колышет зеленые макушки деревьев. Группа детей шумной гурьбой завалилась и наполнила собой тихое помещение, которое мгновенно стало громким.

Осознание, что все в мире меняется и ничто не вечно, придет к ним позже. Зона Воспитания, в которой они провели свое детство, казалась родной. Почти никто из них еще не верил, что больше не вернется сюда. Дети еще не знали слова «никогда».

Пятнадцать лет.

Именно это словосочетание повторялось в аудитории не одну сотню раз, всего лишь за последние пять минут. И тысячи раз за утро. Они все, кто здесь находился, все сорок человек, мальчиков и девочек, достигли этого возраста. Их всех собрали в одной из учебных аудиторий со всей территории учебного комплекса Зоны Воспитания из тысяч находившихся в ней детей.

Те, кому исполнилось пятнадцать лет.

В аудиторию вошла Наставник и мгновенно наступила тишина. Эти дети не были идеально послушными, просто сегодня был Особенный День для них, и поэтому звенящая тишина наступила мгновенно. Было слышно, как где-то в здании плакал ребенок из младших. Женщина не смотрела на детей, зато ребята во все глаза следили за каждым ее движением. Наставник выключила электронную доску и вытащила из кармана маленький белый брусок. Дети с удивлением смотрели, как она молча, размашистыми движениями, красиво и каллиграфично, писала на матовой поверхности электронной доски.