Страница 20 из 27
– Это стоило определенных т-трудов и ф-финансов, – намекнул полицейский.
– Сколько с меня? – нетерпеливо гаркнул Горский, предвкушая ответ филёра.
– Еще целковый.
– Вот, держи! Так к кому он ходил и зачем?
– З-зачем не знаю, но был он у п-помощника управляющего М-морским пароходством н-некоего лейтенанта Унгебауэра.
Утром во вторник 13 января в камеру к Горскому вошел Скуратов.
– В Цырге взяли двух рябых, а в Цейдятуне (прости Господи!) – трех, да еще одного беспалого, – сказал вместо приветствия полицейский надзиратель.
– Отличная работа, Иван Агафонович! – похвалил Антон Федорович. – Юй кого-нибудь из них опознал?
– Так я за то и приехал до вас, чтоб ваше благородие на «смотринах» поприсутствовали.
Прибыли в арестный дом. Место это всегда вызывало у судебного следователя омерзение – каждый раз в мозгу проскальзывали эпизоды из прошлого. В 1902 году, только прибыв в Дальний, сразу угодил за решетку. И потом, летом 1903-го, когда вел дело Гастона Фуше…
Долго потом Горский приходил в себя, никак не мог свыкнуться с мыслью, что оставил убийцу безнаказанным. Принятое решение часто казалось ему неверным и противоречащим моральным принципам. Но не любовь ли к Родине является первостепенным фактором, на фоне которого все остальные меркнут и уходят в тень?
Ему тогда открылась ужасная истина, от которой бросало в пот: существуют убийства, за которые невозможно судить.
Георгий Сильвестрович – человек фантастической воли и беспромедлительного действия. Он воин своей державы, но ни в коем случае не убийца в привычном смысле этого слова. И тем не менее что-то в душе Антона Федоровича в прошлом августе треснуло.
Погрузившись в воспоминания, Горский не заметил, как привели арестованных китайцев. Из соседней комнаты вошел еще один молодой житель Поднебесной в сопровождении начальника тюрьмы. Гладковыбритый лоб боя тотчас покрылся испариной. Он сразу указал на беспалого и на одного из рябых как на участников нападения на компрадора Вея.
Двух опознанных увели в камеры, остальных – отпустили восвояси, едва ли не с пинками под зад.
«Что же вы делаете, черти?! – негодовал в душе Горский на грубость тюремного начальства. – Этак всех китайцев против себя настроим…»
Скуратов отправился лично допрашивать подозреваемых, засучивая по пути рукава, а Антон Федорович, тяжело вздохнув, поехал обратно в присутствие.
По дороге назад он решил заехать к Унгебауэру, потому как не мог более терпеть, да и начинать разговор на щекотливую тему лучше тет-а-тет. На Административной площади собралось много рабочего люда, непонятно откуда появившегося. Русские мужики в валяных шапках грелись около импровизированных костров вдоль всей железнодорожной выемки.
Унгебауэр оказался у себя в кабинете в прекрасном настроении.
– О, Антуан! – искренно обрадовался он другу. – Заходи. Как раз самовар вскипел – будешь чаю?
– Не откажусь, – согласился Горский. Разговор обещал быть долгим, да и с морозной улицы хотелось отогреться.
Пока Демьян Константинович доставал стаканы, Антон Федорович спросил:
– Каким ветром занесло этих работяг? Да еще в таком количестве, – и кивнул в сторону площади.
– Какой-то мерзавец пустил утку, дескать, в Дальнем формируются рабочие артели. Вот народ и ломанулся из Сибири…
Судебный следователь тихо выругался. Теперь жди экспоненциального увеличения количества мордобоев и грабежей…
– Надо их немедленно выслать из города или найти им работу. Иначе они всё тут разнесут…
– Сахаров уже в курсе. Работа ведется… – бросил вскользь Унгебауэр. Очевидно, эта тема интересовала его мало. – Ты ко мне, полагаю, не за этим пришел. Ты вообще просто так не приходишь. Так какое у тебя ко мне дело, Антуан?
Горский отпил чаю, набрал в грудь воздуха и начал издалека:
– Как складываются твои отношения с мадам Ардан?
Лейтенант флота озадаченно округлил глаза, но быстро собрался:
– А! Так тебя она тоже зацепила?..
– Вовсе нет…
– Должен тебя разочаровать, Антуан. Она от меня без ума! Поэтому у тебя нет шансов.
– Да я и не…
– Ее, кстати, зовут Тереза Страшкевич. И она уже два дня ночует у меня!.. – прибавил Унгебауэр шепотом.
– Очень хорошо. Полагаю, теперь тебе не придется подбрасывать ей анонимные письма.
Демьян Константинович изменился в лице, глаза его заблестели.
– Ты о чём? – спросил он после некоторой паузы.
– Вот уж не думал, что ты будешь отпираться, – усмехнулся Горский. – Незадолго до Крещенского маскарада мне прислали письмо с просьбой о встрече. Мне пришлось поехать на бал. Там ко мне подошла мадам Ардан и рассказала о странных записках, которые ей посылает маньяк…
– Почему маньяк? – удивился лейтенант.
– Потому что нормальному человеку не придет в голову приглашать малознакомую даму в гостиничные номера, да еще и инкогнито.
– Гм…
– Мне ничего не оставалось, как взяться за расследование. Скоро я вышел на твоего сообщника – молодого телефониста Василия Безродного. Этот юнец за щедрое вознаграждение нанимал для тебя комнату в «Юго-восточных номерах» и снабжал ее шампанским и конфетами. Даже оставил свой телефонный номер, по которому я на него и вышел.
Горский отпил чаю, наблюдая за реакцией Унгебауэра. Демьян Константинович недоверчиво щурил глаза.
– К Безродному я приставил филёра.
– В Дальнем есть филёры?.. – ахнул лейтенант, выдав себя с потрохами.
– Теперь есть, – кивнул титулярный советник. – Но ты проявил основательную осторожность – коммуницировал с Безродным по телефону. Однако рано или поздно он должен был к тебе прийти за очередной запиской или за деньгами, поэтому и организовал слежку. Я заподозрил неладное, когда узнал, что очередную записку мадам Ардан подкинули в гримерку. Стало очевидным, что это сделал кто-то, присутствовавший в тот вечер в кафешантане, но не Безродный. И почему в гримерку? И только потом до меня дошло, что таким образом лейтенант Унгебауэр пошел «на ура». Установив доверительный контакт с Терезой Страшкевич, ты решил ковать железо, пока горячо. Ты рассчитывал, что обнаружив записку в гримерке и впав в отчаяние, она примет твое приглашение как защиту. Твой план сработал, но на этом ты не остановился! Ты решил действовать наверняка: вызвал к себе Безродного, чтобы передать деньги и проинструктировать о заключительной хитроумной операции. Юному телефонисту ты отвел роль маньяка, а сам предстал доблестным рыцарем…
Унгебауэр виновато опустил голову. Кажется, ему стало стыдно.
– Маньяк вновь вызывал мадам Ардан в «Юго-восточные номера». После ночи, проведенной в твоем особняке, она, конечно, доверилась тебе…
– Между прочим, в ту ночь я к ней даже не прикоснулся, – обиженно отозвался Демьян Константинович.
– Хорошо, что ты последовал совету Гвоздевича. Глядишь, женишься на ней! – ехидно усмехнулся Горский.
– Она приняла мое предложение руки и сердца, – спокойно сказал Унгебауэр, как о чем-то обыденном.
Антон Федорович не верил своим ушам.
– Что??..
– Она согласилась пойти со мной под венец, – повторил лейтенант с апломбом.
– Вот как… – титулярный советник сконфуженно отвел взгляд. – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь…
– Я не смогу жить без нее. А она – без меня, – убежденно заявил Унгебауэр, поднимаясь. Подойдя к окну, он заговорил быстро и пламенно, глядя вдаль. – Я с первого взгляда влюбился в нее. Я прочувствовал ее, понял, что мы с ней идем на одной волне. И я начал действовать. Сперва я просто хотел с ней встретиться, но я не мог называть своего имени. Я боялся, поэтому предпочел анонимные записки. Я подкидывал их сам, потому как сторонний посыльный мог их прочесть. В целом, ты всё правильно установил. Я восхищаюсь твоим талантом следователя, Антуан. Однако ты пришел обвинить меня в том, чего я не совершал…
– Хочешь сказать, что это не ты наводил страх на мадам Ардан?
– Господи! Да я не тронул бы ее и пальцем! Мне лишь нужно было ее внимание…