Страница 2 из 27
– Как знать… – не решался начать мировой судья. – Давеча ужинал с Тиммом. Так совпало. Ну и решил у него узнать, так сказать, из чистого любопытства: сколько он-де сдал на грядущий крещенский базар. И знаешь, что он ответил?
– Что же?
– Что он не понимает, о чем речь, ибо самый базар и последующий маскарад не предполагают предварительных подписок…
– Вот как!.. Стало быть, мы с вами… обмишурились?..
– Получается, что так… – растерянно пробормотал Алексей Владимирович.
– Экий подлец!..
– Ты уж его найди, пожалуйста, этого мерзавца пучеглазого…
Разочарованию судебного следователя не было предела. Так легко повестись на дудку молодого проходимца! Интересно, скольких еще господ он таким образом обобрал?
Далее разочарование сменилось на лютый гнев. Горскому захотелось растерзать предприимчивого «благотворителя», самолично набив оному морду. Да как он посмел??
Немного остыв, титулярный советник первым делом принялся составлять словесный портрет мошенника. Сделать это оказалось очень легко – нафабренный франт точно стоял у него перед глазами.
Помимо тонких крашеных усов и глаз навыкате, ушлый юнец выглядел так: субтильного телосложения, росту 2 аршина и 8,5 вершков, волос темно-русый, ровный пробор на правую сторону, нос прямой, подбородок чуть раздвоенный, уши прижатые. Одет в утепленное пальто с бежевым башлыком, без головного убора (что для января рискованно). При себе имел черной кожи портфель, на руках черные же перчатки. Не густо…
Сим словесным портретом Горский снабдил полицейских надзирателей, велев им во что бы то ни стало отыскать мошенника. При этом ему не требовалось беспокоить господина полицмейстера, потому как отношения с «частными приставами» у Антона Федоровича сложились отменные. Особенно после того, как вместо уволившегося Куроедова надзирателем Административного городка стал расторопный и внимательный Дминский.
Отпустив последнего полицейского надзирателя, судебный следователь задумался над тем, как вычислить подлого благотворителя (простите за оксюморон). Оказалось, что об этом же размышлял и мировой судья. Надворный советник заглянул к своему подчиненному со стаканом чая.
– Думаешь, полиция его найдет? – скептически спросил судья, усаживаясь напротив.
– Не знаю, Алексей Владимирович… Зацепок мало.
– Ну, ты ведь и не такие дела распутывал, справишься и с этим! Надо только начать анализировать.
– Что ж, давайте попробуем, – приободрился Горский. – Вас ничего не удивило в его внешности?
– Пучеглазый малость…
– Таких хватает, это не так уж и примечательно. А ещё?
– Лощёный весь, точно жених на свадьбе.
– Таких еще больше! Ну же, Алексей Владимирович!
– Сдаюсь.
– Вспомните, какой прибор был у него на фуражке.
– Гм… Не помню.
– А знаете почему? Потому что он был без фуражки!
– А и вправду. Но что же в этом удивительно? Забыл, стало быть.
– Странно как-то, не находите: в январе без головного убора?
– И всё-таки он мог ее забыть. Ты и сам порой забываешь, хе-хе.
– Мог, но только не три раза кряду! Ведь все три раза, что он был у нас, на нем не было фуражки!
– А почему ты решил, что это должна быть непременно фуражка?
– Наши чиновники не любители в мерлушке ходить. Лучше в башлык закутаются, но в фуражке останутся.
– Верно, у него как раз башлык был…
– Казенный такой, верблюжьего цвета, припоминаете?
– Да… Но почему же он тогда был без фуражки?
– Очень просто: по цвету тульи, околыша, выпушки и по значку арматуры легко определить ведомство, в котором он служит.
– Вот оно что… Значит, этот прохвост чиновник?
– Определенно. Причем самых низших должностей, раз взялся за такую аферу.
– Но как же мы до него доберемся: в Дальнем сотни чиновников!
– Я полагаю, столь отчаянно-дерзкую авантюру мог затеять только приезжий. Однако непременно квантунец, потому как он знал наверное, какие балы планируются.
– Послушай, Антуан, я не перестаю удивляться твоей эрудиции!..
– Это не эрудиция, Алексей Владимирович. Это рациональное мышление, основанное на логике.
Мировой судья несколько секунд молчал. Затем вдруг оживился:
– Надо проверить все гостиницы, номера для приезжающих и постоялые дворы.
– Именно это я поручил нашим полицейским надзирателям.
В 2½ часа того же дня в камере мирового судьи раздался телефонный звонок. К аппарату попросили господина судебного следователя. Приложив рожок к уху, Антон Федорович услышал тихий голос полицейского надзирателя Китайской части:
– Антон Федорович? Это Васильев. Кажется, мы его нашли. Я в меблированных комнатах «Ориенталь», что на Московском шоссе. Жду вас!
Телефонировав домой, судебный следователь попросил своего слугу и рикшу Кима немедленно заехать за ним в присутствие. Кореец прибыл через пять минут.
«Хорошо, что перед Рождеством решил установить себе телефон», – с удовлетворение подумал титулярный советник.
По дороге Горский охотно рассказал своему слуге и помощнику о сути текущего расследования. Он часто делился с Кимом деталями расследований, ибо кореец отличался от всех прочих лакеев развитым умом и прекрасно владел русским языком. Слуга быстро вез рикшу, поэтому изредка выкрикивал «не слышу» – этой зимой Ким заматывал себе уши шерстяной тканью, чтобы не застудить.
Недавно отстроенные меблированные номера «Ориенталь» располагались в живописном месте Китайской части Дальнего: возле городского парка. Находясь на краю туземного города, они всецело окунали путешественников в неповторимую атмосферу китайской жизни, при этом благодаря соседству с природой делали это отнюдь не навязчиво. Кроме того, поблизости высился величественный китайский театр Тифонтая, чуть дальше – китайская кумирня, зоологический сад и питомник, а в пяти минутах езды на запад, в глубине китайского городка – китайский базар; на восток – крытый рынок в начале Европейской части. В самом здании меблированных комнат имелось электрическое освещение, телефон, ванна и душ, а также комната для фотографии. Круглосуточно подавали чаи и кофе, по утрам – завтраки. И всё это за весьма скромную плату. Словом, прекрасное место для приезжих.
Войдя внутрь, Горский нахмурил брови. Васильев как ни в чем не бывало сидел в вестибюле, потягивая кофе.
– Степан Ильич, ну зачем же вы вот так, на виду…
– А что? – полицейский тупо уставился на судебного следователя.
– Могли его вспугнуть. Где он?
– Портье говорит, еще не появлялся.
– И, боюсь, уже не появится… – раздосадовано махнул рукой Антон Федорович. Своей недальновидностью Васильев мог всё испортить.
Титулярный советник подошел к конторке, за которой стоял испуганный служащий. Васильев увязался следом.
– Мне доложили, что человек, которого я ищу, остановился у вас, – сказал вместо приветствия Горский. – Пучеглазый юнец с нафабренными усами и идеальным пробором на правую сторону.
– Так точно-с…
– Где он?
– Не имею знать, ваше благородие. Как в полдень уехали-с, так и не вернулись.
– Он уехал с вещами?
– Отнюдь нет. Уехал с черным кожаным портфелем… – портье вдруг замялся, будто что-то вспоминая. – И знаете еще что. Он ведь совсем без головного убору уехал. Я еще подумал: этак уши отморозит. На Квантуне хотя и не так морозно, как в материковой России, да ветер сильный. Он, видать, подумал, что у нас тут юг…
– Ценное наблюдение, – похвалил служащего следователь. – Он, что же, из метрополии?
– Да-с. Представился коммивояжером из Иркутска.
– А звать его как?
– Сейчас я вам его паспорт покажу.
Портье вытащил из несгораемого шкафа бессрочную паспортную книжку на имя дворянина Александра Сергеевича Дунаева, 1874 года рождения. Антон Федорович вяло и без должного внимания проглядел документ, почти сразу вернув его удивленному гостиничному служащему.