Страница 10 из 27
– Но ведь он же ясно пишет, чтобы я не ездила на проспект Витте к… гм… к одному господину, – запнулась мадам Ардан.
– Да, но выглядит это всего лишь как некая промежуточная просьба-угроза. Он определенно посылал вам еще как минимум одно письмо.
– Их было два, – созналась Тереза.
– Вы покажете их мне?
– Нет.
– Нет? И при этом хотите, чтобы я вам помог?
Этуаль кафешантана отвернулась и заговорила сквозь зубы, еле сдерживая эмоции:
– Послушайте, господин Горский, какая разница, что он мне там писал? Вот письмо, в котором он мне угрожает! Что вам еще нужно, чтобы понять, что я в опасности??
– Для начала я не могу расценивать данное послание как явную угрозу. Для этого мне недостает сведений, которые вы отчего-то не желаете мне сообщать.
– Господи, да что такого дадут вам те письма? – застонала мадам Ардан-Страшкевич. – Этот мерзавец признавался мне в любви, настаивал на свидании, но когда я манкировала, прислал грубое письмо, в котором упрекал меня в безнравственности, напомнил обо всех моих визитах за несколько дней и в ужасно вульгарной форме описал, как будет мною владеть… Вам это хочется почитать??
– Мне совершенно не интересны фантазии этого сумасшедшего, – быстро парировал Горский, – Равно как и ваша частная жизнь. Однако в этих письмах могут быть зацепки, которые позволят выйти на след маньяка.
– Вы подобрали очень подходящее слово: этот человек – маньяк.
– Вы сами сказали, что в первом письме он настаивал на свидании. Где и когда он желал с вами встретиться?
– Он звал меня… в «Юго-восточные номера».
– Вот как? Весьма прагматично. Теперь понимаю, почему вы оставили его послание без внимания.
– Не понимаете, господин Горский.
– Так объяните, – потребовал сбитый с толку судебный следователь.
– Если бы он позвал меня в свой дом, я бы, вероятнее всего, согласилась. Сперва бы, конечно, узнала его имя и материальное положение. Но ездить по гостиницам – портить свое реноме, – довольно туманно и уж как минимум спорно ответила Зизи Ардан.
«Ох, прав был Фридрих, когда называл всех актрис дамами полусвета».
– Хорошо. Тогда позвольте спросить, каким образом он рассчитывал получить от вас ответ? Вы говорили, что находили записки под дверью.
– Не знаю. Оба раза он настаивал на свидании в «Юго-восточных номерах».
– Да, но в последнем письме он про это не упоминал. Стало быть, ждите от него вскорости очередное письмо.
– Я этого не вынесу!.. – как-то чересчур наиграно воскликнула Тереза Страшкевич, пустив слезу. Горскому даже показалось, что роль беззащитной жертвы доставляет ей удовольствие.
– В какое время он назначал вам свидания?
– В семь вечера. Но едва ли это о чем-то говорит…
– В семь вечера уже темно – таким образом он хотел избежать огласки. Кроме того, ваш маньяк вероятнее всего служащий, раз назначает свидания в неприсутственный час.
– Мне от этого не легче, да и едва ли подобные умозаключения помогут вам его найти, – пренебрежительно усмехнулась Тереза, вернувшись в образ мадам Ардан. Столь несложным приемом она разожгла в Антоне Федоровиче необходимое рвение, уязвив его самолюбие.
– Что говорилось в записках касательно «Юго-восточных номеров»? Он указывал вам номер комнаты или фамилию?
– Седьмой номер.
– Семь вечера, седьмой номер… гм!
– Что мне делать?.. – сдавленным голосом, в котором звучала надежда, прошептала этуаль.
– Возвращайтесь к себе и ничего не бойтесь. Как только получите новое послание, тотчас телефонируйте мне.
С этими словами он достал из внутреннего кармана карандаш и памятную книжку, начеркал несколько цифр, оторвал листок и вручил его даме. Тереза быстро запомнила номер и спрятала записку.
– Благодарю вас, господин Горский!.. – искренно, а может наигранно (кто их поймет, этих актрис?), воскликнула Страшкевич.
– Я еще ничего для вас не сделал, – пожал плечами титулярный советник.
Поздно вечером, когда хозяин и слуга собирались укладываться спать, в доме судебного следователя зазвонил телефон.
– Горский у аппарата.
– Господин Горский, это Тереза… – сквозь сильный треск послышалось на том конце.
– Госпожа Страшкевич? Что-то случилось? – титулярный советник сдвинул брови. Никак он не ожидал, что будет говорить с кафешантанной этуалью тем же вечером.
– Я получила новую записку… – взволнованно ответила мадам Ардан.
– Что в ней?
– Он снова настаивает на встрече…
– Где и когда?
– Завтра в семь вечера, в седьмом номере «Юго-восточных номеров».
«Седьмого января, в семь вечера, в седьмом номере…» – повторил в голове Антон Федорович.
– Во сколько вы просыпаетесь? – спросил вдруг судебный следователь.
– Простите, что?.. – не поняла этуаль.
– Если я завтра заеду к вам к 10 часам утра, вы меня примете?
– Ах, вы об этом… Да, конечно! – охотно согласилась Тереза Страшкевич, назвав при этом номер своей комнаты. – Однако вы можете приехать и раньше: едва ли я этой ночью сомкну глаза…
4. Охота
Ночью, перед тем как заснуть, Антон Федорович думал о Терезе Страшкевич. Не о ее деле, а о ней самой. Пытался разобраться, какие чувства она в нем вызывает и во что это всё может вылиться.
Сперва там, в кафешантане, она ему, безусловно, понравилась. Как понравилась и подавляющему большинству господ, что явились на вечернее представление. Затем, когда началась эта вакханалия с шампанским, когда эта прекрасная дама начала порхать от одного стола к другому, как бабочка, перелетая с одного цветка на другой, Горскому сделалось невыносимо омерзительно. Однако когда она оказалась за их столом, снова сумела расположить к себе требовательное сердце титулярного советника, несколько восстановив утраченное реноме.
После «Империала» встреча на бал-маскараде снова ознаменовалась перепадом котировок, как говорят на финансовых биржах. После признания мадам Страшкевич касательно поездок в коттеджи к различным господам, а также в ее смелой позиции относительно сих выездов, «акции» этуали в глазах Антона Федоровича стремительно упали. Но то ли актерское мастерство устроено так, чтобы располагать к себе людей, то ли красивой женщине делаются определенные послабления… В итоге Горский перестал ее презирать, но и петь дифирамбы ее красоте не собирался. При этом он с тревогой понимал, что прояви она к нему внимание как к мужчине, ему будет трудно устоять…
Но, слава Богу, он ее в этом качестве пока не интересовал.
Ровно к десяти часам утра, как и обещал, Антон Федорович приехал в «Империал».
– Вы чудовищно пунктуальны, – слегка улыбнулась этуаль, пропуская судебного следователя в просторный двухкомнатный номер, богато украшенный цветами.
– Да у вас тут настоящая оранжерея! – титулярный советник огляделся, вдыхая пряный аромат пыльцы. – И это в январе!
Только сейчас титулярный советник заметил, что мадам Ардан встретила его в дезабилье: полупрозрачный халат смотрелся весьма вульгарно. Горский покраснел. Заметив его смущение, дама всплеснула руками:
– Ах, простите мне мой внешний вид! Не успела толком одеться… – проворковала провокаторша, удаляясь в спальню, служившую ей, по всей видимости, будуаром.
«Не успела толком одеться!» – саркастически повторил про себя Горский. И это при том, что он ей заранее сообщил во сколько приедет! Нет, эти актрисы неисправимы. Внимание и обожание публики для них всё. Хотят, чтобы все изнывали по ним от страсти, а потом удивляются, когда получают письма от маньяков…
Страшкевич появилась спустя несколько минут. Помимо домашнего платья с фестонами на ней появилось бесстрастное «официальное» лицо. Как же Антону Федоровичу опротивела вся эта театральщина!
Мысленно выругавшись, он перешел к делу:
– Сегодня вечером вы поедете в «Юго-восточные номера», – заявил он.