Обретая крылья

— Но я беременна! Неужели вы настолько бездушный? — начинаю всхлипывать и дрожать от отчаяния.

— Прости. Мне запрошено разговаривать с товаром. К тому же, не привык верить на слово!

Скотина! Что б ты мучился от своих свершенных грехов вечность вечную! А твой мелкий стручок увядал с каждым днём, в наказание за пофигизм.

''Товаром'' — эта беспощадная фраза больно ударила в самое сердце.

* * *

Жалкие попытки выклянчить помощь прерываются противным лязгом металлической дверцы. Моё беспомощное тело без особой нежности кладут на что-то колючее и довольно-таки холодное. Слышу, тот же противный лязг, сопровождающийся клацаньем замка, а затем — слышу басистый голос бандюка:

— Можешь снять повязку.

Кое-как стягиваю вонючий мешок, в котором практически задохнулась от нехватки кислорода, и осматриваюсь, отказываясь верить тому, что вижу.

А вижу я большое тёмное помещение, обставленное какими-то ужасными клетками. В некоторых камерах с трудом наблюдаю человеческие силуэты, но пока не могу рассмотреть и понять, что вообще нах*р тут происходит из-за слабого освещения. Одно маленькое окошко — служит единым источником света в данном карцере смерти, а в самом подвале жутко холодно и жутко воняет. Если бы на мне не было верхней одежды — со временем превратилась бы в ледяную статую.

О Господи! Либо я в аду… либо в тюрьме строгого режима.

Пытаюсь внимательней оценить обстановку, взглядом выискивая хоть малейшую зацепку для побега, или какую-нибудь вещь, которую можно использовать для самообороны. Кроме грязного одеяла, ржавого ведра, соломы, на которой сижу — больше ничего не вижу.

— Эй… Ты что новенькая? — неожиданно слышу тихий женский голосок, раздавшийся откуда-то из тьмы.

— Эмм, наверно! — отвечаю, а сама руками впиваюсь в железные палки персональной клетки, которые трясу со всей силы, мечтая проломить решётку, надеясь, что эта клетка такая же ржавая, как и ведро, предназначенное для ''испражнений'', - А ты кто?

— Я Кристина! Нас тут четверо… было. Мэгги, Эллис и Мия еще. Мию забрали несколько часов назад.

— Забрали? Куда.

— Её продали. На одну ночь…

— Заразааа! В этот раз мерзавец Сэм просто превзошёл самого себя?

Видать не до оценила эту ублюдину со всех ракурсов! Подумать только… Выходит, помимо собачьих боёв, съемок гадкой порнухи, сукин сын ещё и девушками торгует?

— Да. Некоторых на одну ночь продаёт. А некоторых — навсегда.

— С*ка гнилая! Выродок бездушный! Ненавижу! Ненавижу! — кричу, рыдаю, решётку отчаянно пробить пытаюсь.

— Успокойся. От сюда не выбраться. Мы обречены… — в разговор встревает другая неизвестная девушка.

— И как вы сюда попали? — спрашиваю, пытаясь не поддаваться панике заранее.

— Нас с Мегги пригласили на вечеринку в честь Дня Рождения мудака, а

Эллис — пришла добровольно. Она денег должна нашему убл*дку. Гад подсадил бедную девочку на наркоту, в долг разумеется, теперь вот имеет с неё по полной. Кстати! Похоже Эллис ещё не пришла в сознание… Молчит. Вчера ей прилично досталось. До сих пор в отключке.

Присматриваюсь в самую дальнюю камеру, действительно замечая, некоторый силуэт, напоминающий человека, правда лежащего на полу.

— Какая же сволочь надменная! — повторяю ругательства уже как мантру, но все равно продолжаю удивляться безумным открытиям, узнавая в личности изверга что-то новое, ненормальное, пугающее до потери пульса.

— Тишеее! Если услышит, не поздоровится!

— Да плевать! Меня некому Завиру обещали.

— Как?? О нет… Тебе срочно нужно бежать! Этот Завир настоящий психопат невменяемый. Ещё хуже Сэма.

— Да кто может быть хуже Сэма? Разве что сам дьявол.

— Тихо! — Кристина забивается в угол клетки, и кажется накрывается одеялом, словно прячется.

А через секунду помещение озаряется яркой вспышкой света.

Знакомый щелчок, противный скрип ржавой двери, сопровождающийся торопливым топотом, и в карцере появляются двое: охранник, по имени, Джонни, держащий на руках нечто похожее на девушку, замотанную в серое окровавленное покрывало и психанутый маньяк Сэм, в классическом костюме, цвета марсала.

— Бляяя! Надо ж было так обколоться! Совсем крыша поехала у старого мудака! Товар мне весь изувечил! — Сэм брезгливо ступает по грязному полу, стараясь не испачкать изящные лаковые ботинки, — Давай, в клетку её, если не очухается к утру — знаешь, что делать!

— Слушаюсь, босс!

Здоровяк засовывает бесчувственную девушку в первую камеру, словно какое-то животное, приговорённое к утреннему забою. При включенном свете мне все же удаётся рассмотреть окружающую действительность получше: теперь я нисколько не сомневаюсь, что нахожусь в Богом забытом подвале, в котором находится около восьми клеток, вероятно в которых, когда-то держали собак, теперь же — засунули людей. В камерах нет ни матрасов, ни подушек, ни каких-либо еще удобств, кроме подранных одеял, да ржавых вёдер с фекалиями. В качестве матраца — острая солома.

Мы словно дикие зверушки, ожидающие смертной казни. Хотя нет! Со зверьми лучше обращаются… Чем с нами. Женщинами. Личностями…

Бывшими когда-то. Теперь же мы вещи. Или просто куски мяса.

При виде незнакомой истерзанной девушки с длинным, черными волосами, на моих глазах наворачиваются невыносимые слёзы отчаянья! Сердце больно разрывается на куски, лёгкие сжимаются до размера собственного кулака, а разум — отчаянно сопротивляется увиденному, так как не верит, что подобное безобразие до сих пор существует в нашем современном мире, и что все это, коснулась меня лично.

— Так-с! Проведём перекличку! — Сэм подходит к клеткам с девушками, приветствуя пленниц ехидной улыбочкой, меня же, походу не замечает, — Кристиночка!

— Тут… — вижу, как из-под одеяла выглядывает измученное, бледное лицо молодой светловолосой девушки.

— Окей! Готовься, дорогуша! Завтра вечерочком на тебя есть кое-какие планы! Будешь в киношке сниматься! Надеюсь, попочка уже не болит? — чудовище продолжает грустно издеваться, наслаждаясь слезами несчастной жертвы, питаясь её страхом, застывшем в пустых, обречённых глазах.

— Пожалуйстааа, умоляюююю! Пощадите. Прошуууу! Я отдам вам все что у меня есть. Отпустите и я никому ничего не скажу. Клянусьььь! — бедняжка продолжает трястись, так словно у неё скоро инфаркт случится.

— Ах-ха-ха! Да все что мне от тебя нужно — это твоё тело! Так что не унижайся! Всё равно твоя судьба давно предопределена, из-за твоей фееричной глупости, да желания охмурить богатого мужчинку!

Попалась рыбонька в сети! Терпи… В следующей жизни будешь башкой думать! — Сэм приближается вплотную к стене из металлических палок, отделяющих их друг от друга, пожирая девушку бездонными глазами, наполненными сплошной бесконечной мглой, — Всё, базар окончен!

Следующая… Эмм, Мегги! Отзовись.

— Пошел нах*р! Сукин сын! — Сэм подходит к следующей клетке, как вдруг ему прямо в ноги летит ведро, наполненное помоями, — Что бы ты сдох поскорей!

— Ах ты стервая еб*ная! — ублюдина отпрыгивает куда подальше, брезгливо морщась, да проклиная всех и каждого в этом концлагере, рассматривая испачканные брюки, на пару с ботинками, утопающими в испражнениях, — Джо, преподай урок потаскушке!

— Слушаюсь!

Огромный бугай в черной одежде, с бритой на лысо башкой, открывает клетку, вытаскивая из брючного кармана что-то вроде фонарика.

— Только по лицу не бей! Завтра вечерокм братюни приедут из общаги, надо бы развлечь друганов. Шлюшка как раз им предназначалась. А после вечеринки — можно на разогреве швырнуть сие отребье псам, в качестве развлекухи, — делает паузу, снова обращаясь к несчастной жертве, — Это, малышка, послужит тебе отличным уроком в следующей жизни… Умей контролировать свои эмоции, особенно перед человеком, превосходящим тебя силой и властью в миллион раз.

— Сосни у самого себя, у*бок! — это были последние слова девушки под

''номером два''. Следующее, что я услышала — был её громкий, отчаянный крик, отражающий всю силу боли.