Страница 7 из 15
Спустя три года после смерти деда у бабушки нашли злокачественную опухоль головного мозга. Ее забрали врачи, обследовали и сказали, что сделать ничего нельзя. Я очень долго плакала. В те три года, когда бабушка жила без него, я часто бывала у нее в гостях, чтобы заполнить ее пустоту. Но света в ее глазах я больше не видела. Незадолго до своей смерти, когда стало известно о болезни, она сказала: «Я теперь почти свободна». Я тогда не поняла ее так глубоко, как поняла потом, спустя несколько лет. Мы ведь все заперты здесь в этих клетках. Сота – прозрачная клетка. Вся страна – одна большая клетка. Вся наша жизнь – тем более… Хотя даже если не выдерживаешь и подумываешь, не наложить ли на себя руки – делать этого нельзя. Самоубийц принародно высмеивают, а их семьям устраивают допросы. Хочешь – не хочешь, а что-нибудь да пришьют к делу. Они в этом мастаки. Поэтому только и приходится, что мечтать о смерти. Наверное, и рак мозга она сама себе нажелала, чтобы скорее освободиться. Без мужа, без моего любимого дедушки, жизнь ей казалась еще бесцельней. Она слишком сильно любила моего его, чтобы жить дальше в одиночку. И я ее прощаю.
Моя бабушка всегда была спокойным человеком, и от нее я ни разу не слышала и слова против правительства. Она ни разу не пожаловалась на свою судьбу. Никому никогда не перечила. Пусть я была совсем маленькой, чтобы судить, но снаружи казалось, что ее все устраивает. Я всегда удивлялась, почему она молчит и принимает все как должное. И однажды, когда она осталась одна, и сказала те несколько слов о свободе, я поняла, что просто ошибалась – бабушка всего лишь была осторожной и не хотела навредить кому-либо из нас своими свободными мыслями. Через три дня после ее смерти их соту освободили от всего, что о них напоминало. Ничего не удалось забрать на память, осталась лишь одна фотография – в нашей стране нет понятия "собственность", они имеют право на все блага, создаваемыми нами при нашей жизни. Даже квартиры они нам дают во временное пользование на протяжении жизни, а потом отбирают. Все принадлежит правительству. Им дается, им же и отбирается.
Глава 3.
Откуда берутся свободные мысли?
Дзииииинь. Дзиииинь. Дзииииинь.
Я слышу протяжный звон в ушах, как будто кто-то стучит по кастрюле крохотным молоточком прямо над головой. Это значит, что звонит коммутатор. Я немного удивляюсь, потому что такое нечасто бывает, а если и бывает, то не от лучшей жизни. Обычно мы боимся звонка коммутатора, так как ничего хорошего он не предвещает, поэтому мое сердце на секунду замирает. Коммутатор – это такое связное настенное устройство во всех наших прозрачных квартирах, что-то типа прямого канала между гражданином и Министерством Связи, представляющим правительство. Средство общения между двумя этими составляющими. Работает на прием и на вызов, по голосовому звонку, видео или просто телеграммированию. Через него можно также связаться и с любой другой сотой в Союзе, коммутатор выступит как передатчик. Главное, не забывать про то, что информацию твою запишут и сохранят, и, возможно, применят против тебя, если понадобится. За всем остальным это очень удобная штука, если не считать, что без него было бы лучше – неприятно осознавать, что в твоем доме есть устройство, по которому до тебя могут дозвониться из Всевидящего Ока в любой момент. Тем более, никто не знает, что за тайные функции он на самом деле выполняет. Пишет ли он секретно все, о чем ведется речь в стенах?
Лежа в кровати слышу, как мама подбегает и снимает трубку, нажимает кнопку громкой связи и откладывает трубку на стол. Ее беспечность и быстрота, с которой она схватывает трубку коммутатора, меня возмущает. Но я тут же вспоминаю, что сегодня один из дней оповещения о результатах экзамена, о чем она, естественно, уже догадалась и теперь просто хочет, чтобы я услышала обо всем еще из кровати.
– Сообщение из Министерства Образования. Примите к сведению, что сегодня вы можете получить результаты выпускного экзамена от 27 июля для Нинель Бергин, номер KX915866134 на сайте Министерства Образования, а также уличных стендах в центральной зоне Констеллы. – Сообщает монотонный женский голос из устройства.
В 2023-м они провели реформу – упразднили отчества, сделали фамилии несклоняемыми, зато каждому присвоили номер, который мы должны знать, как Отче наш. На самом деле этот номер – номер нового пластикового паспорта, который стал иметь форму прямоугольной, легко помещаемой в карман школьной или рабочей униформы карточки, куда заносится вся имеющаяся о тебе информация, постоянно обновляемая на основании твоих действий и положению: имя, фамилия, возраст, вес, группа крови, все твои болезни, все сделанные тебе операции, все твои аллергии, качество зрения, имена и фамилии всех близких родственников, присужденную по результатам экзамена отрасль занятости, место работы, все повышения, имя Партнера, открепительные удостоверения, нарушения лимита времени по секторам, информация с датчиков в теле…
Я тихонько подхожу к маме сзади и кладу свою руку ей на плечо, она оглядывается, и я вижу на ее лице тревожную улыбку по мере того, как голос в коммутаторе умолкает. Экран прибора погасает, и я кладу его трубку на место.
Комната на секунду зависает в тишине. Сквозь стеклянную стену бьется утренний луч, застревая в прозрачном пространстве нашего жилища. Я улавливаю запах свежесваренного кофе, и это заставляет меня очнуться. Спешу разбавить тишину, зная, о чем задумалась мама. Наверное, ей хотелось бы, чтобы я никогда не взрослела и всю жизнь оставалась под боком. Но каждый новый приходящий день отдаляет меня от нее с неизбежностью. Вслед за экзаменами наступит и «спаривание», а затем и переезд в одному только небесам известном направлении.
– Ну что, отличненько! – Подытоживаю я и направляюсь в комнату, чтобы включить компьютер, для того чтобы взглянуть на результаты экзамена на сайте Министерства.
Мама вовремя очухивается, понимая, как прозаично я хочу начать этот день.
– Ну, нет, Нина! Так никто не делает! Пойдем к табло, там будут все. – Настаивает она, прося, чтобы мы поехали в центр Констеллы и увидели результаты на табло Дворца Советов, а заодно прогулялись. – Это как-то праздничнее! – Говорит она, и я соглашаюсь.
Мама права. Не так-то много праздников в нашей жизни. Сегодня день объявления результатов для моего потока. А это тысячи ребят, таких же, как я. Почти четверть моего возраста, кто живут в Констелле, как и я, решат приехать в центральную зону и провести день среди толпы своих сверстников. Там возле Дворца Советов будет хоть немного развлечений, не то, что здесь в нашей четвертой зоне. Здесь, если ты захочешь сахарную вату, то тебе для начала нужно будет до нее добраться. А в центре она будет в изобилии, как и мороженое, как и прочие сладости. Нужны будут только талоны и деньги. Как говорится, столько, сколько может позволить тебе твой кошелек…
Табло Дворца Советов, как всегда, облеплено людьми, и я ищу глазами свое имя, но не нахожу его. Мы отходим к отдельно стоящим терминалам, и я ввожу номер своего паспорта. Через пару секунд экран терминала пишет, что моя отрасль – административный сектор. Терминал показывает шкалу моих способностей по нарастающей и все секторы по убывающей, на которые я имею право претендовать. Административный сектор – отрасль, в которую меня должны взять на работу с закрытыми глазами. Так показал Суперкомпьютер. А это значит, что к управлению у меня имеется талант. Это значит, что я однажды тоже, если захочу, могу попасть в окружение Вождя и стать частью правительства. А если захочу и сильно постараюсь, смогу даже стать новым Вождем, с ухмылкой веселю сама себя я. Так сказал Суперкомпьютер, извольте считаться. Но мне почему-то изрядно смешно смотреть на это все.
– Умница ты моя. – Обнимает меня мама. – И я, возвращаясь мыслями на землю, улыбаюсь ей в ответ. Она, конечно, рада за меня.
– Легкотня! – Заявляю я, думая о том, что не знаю, хорошо ли это или плохо.