Страница 2 из 4
На дне рудника астронавту выдали громоздкий шахтерский инструмент. Так как гравитация здесь была в несколько раз ниже, чем на родной планете, вес инструмента не показался астронавту тяжёлым, хотя при нормальном земном притяжении Отбойный молот «Орбита» считался бы неподъемным. Гравитацию создавала специальная машина, что объясняло нестихающий жуткий, порой невыносимый, шум. Энергию для работы всех механизмов на этом астероиде черпали из термоядерного реактора Токамака «Глобус М-49» от старого колониального корабля. Этот агрегат сильно фонил и долго находиться в его близости было не просто опасно, а возможно, даже смертельно опасно. Но это совершенно не беспокоило бандитов, хотя уцелевший счетчик Гейгера в одном из скафандров каторжника постоянно зашкаливал.
«Благо на этом курорте есть энергия, дающая кислород и гравитацию», - размышлял астронавт. На его звездной яхте был установлен подобный двигатель, работающий не на тритии, а на дорогостоящем и более безопасном гелии-3. Такие двигатели, как на его «Свободной птице», стоили целое состояние. За подобную установку можно было выручить не меньше, чем за весь запас жадеита, покоившегося в каменном скитальце-астероиде. Из-за радиации и отсутствия возможности бежать, охрана в шахте отсутствовала. Каторжников было человек тридцать. Все они работали добросовестно. Как оказалось, это рвение было оправдано. Рабы должны были выполнить дневную норму. Добыв минерала меньше положенного веса, здесь легко можно было остаться без еды, а кормили хозяева один раз в сутки.
- Бери молот и работай! - послышался полный ненависти и призрения голос одного из заключенных. Астронавт бросил взгляд на работающих рядом шахтеров, которые долбили силикат, и принялся ковырять породу.
От тяжелой, изнуряющей работы его тело изнемогало. Даже многослойные перчатки скафандра, имеющие мягкий внутренний слой, не спасали ладони Энди от кровавых ран, когда он орудовал сваренной из тяжёлых стальных деталей киркой – орудием из далёкого забытого прошлого. Отбойный молот «Орбита» к концу смены показался ему пушинкой, так как молот вгрызался в породу сам, а киркой приходилось махать лично.
***
Астронавт лежал на матраце, раскинув руки и ноги. Конечности гудели, поясницу, сорванную ещё в начале трудового дня, ломило так, что он невольно постанывал от нестерпимой боли. Еда, которую здесь подавали холодной, ждала его в жестяной банке уже несколько часов.
- Закрывай глаза. Так будет лучше! - предложил Джим – сосед, который представился несколькими минутами раньше, тем самым завязав разговор. Вообще-то, это был монолог, так как Эндерс не хотел и не мог говорить, а только издавал стоны и ругательства. Энди так и не понял, почему будет лучше, если он закроет глаза. Спустя немного времени астронавт почувствовал новые последствия каторжной работы: заболели суставы рук, а чуть позже и голова.
- Я выберусь отсюда! - сказал он себе. - Непременно.
Несмотря на всепоглощающую боль, Энди Эндерс третий сосредоточился на воспоминании о прожитом дне в роли раба. Он попытался вспомнить, сколько было охранников, их оружие и его путь от камеры в недра камня. «Жаль, что я не спортсмен», - он посчитал охранников, которых видел сегодня. Их было шестеро.
- Джим, кому-то удавалось совершить побег? - внезапно, достаточно бодро произнес путешественник.
- Что ты задумал? - не скрывая волнения, возбуждённо произнес собеседник. – Из этой дыры можно выбраться только после смерти, - он подсел к Энди. – Оставь эту мысль! И вообще, не впутывай меня! - тихо и взволнованно произнес Джим.
- Давай завтра обсудим с остальными? Я уверен, у нас большие шансы устроить побег.
- Не вздумай! Слышишь? В шахте они слушают все, о чем мы говорим, через радиоканал! – прошептал он. В его голосе были слышны нотки ненависти. – Энди, братишка, - собеседник взялся за кромку горловины скафандра Эндерса и подтянулся к лицу астронавта. – Нам нужно просто жить и верить в чудо. Я живу здесь уже шесть месяцев и поверь, к такой жизни привыкаешь со временем.
- Я не собираюсь, и тебе не советую! - Энди взял перчатку скафандра и вытащил слой ткани. Перчатка была порвана изнутри, и тинсулейт торчал во все стороны, практически не защищая от внешней среды. Руки в этом скафандре замерзали первыми. – Джимми, мне нужно передать послание Еве, так что я прошу показать мне ее завтра в кратере, поможешь? - астронавт уставился на явно взволнованного и находившегося в ужасе человека.
- Ты нас всех погубишь! - после долгой паузы произнес Джим.
- Поможешь? - переспросил Энди, на что сокамерник ответил: «Да». Разговор на этом закончился.
Бывалый раб не хотел помогать Энди. Скорее всего, он был запуган, ослаблен и не верил сокамернику. Но космический волк не зря был таковым. Он побывал в разных переделках, и каждый раз справлялся с любой, даже самой безвыходной ситуацией и выживал всегда! Это место было ничем не хуже тех смертельных мест, в которые ему удавалось угодить ранее. Ночь прошла мгновенно, и пробуждение – неожиданный удар в бок, как никогда придало бодрости и разожгло непреодолимое желание, во что бы то ни стало, выбраться отсюда. Все шло по одному и тому же сценарию: сбор в карантинном помещении, прогулка к карьеру и изнурительная работа в черных недрах астероида. Единственное, чего ждал астронавт, была встреча с Евой. Утром, пока сокамерники шли к карантинному отсеку, Энди умудрился просунуть в складку, образованную горловиной и верхним слоем скафандра Джима, лоскут ткани, на котором хранился короткий текст. Это оказалось непростой задачей, так как Джим в панике постоянно задирал руки и, разворачиваясь к Энди, что-то шипел и бормотал без умолку.
Текст сообщения на клочке ткани он сумел написать рыжей пылью. Послание получилось бледным, но разобрать его было возможно, присмотревшись. Рабочий день тянулся как обычно. Изнурительная работа вымотала окончательно. В этот раз Энди Эндерс третий неплохо справился со своей каторжной работой. Тело гудело от неимоверной вибрации отбойного молота. Периодически он осматривался, запоминал местность. Основные детали шахты, которые ему были нужны для совершения побега, он запомнил. Гравитационная установка стояла у самого входа в карантинный отсек, а это затрудняло возможность ее отключения, так как до нее из шахты приходилось преодолевать путь в триста ступеней, ведущих наверх. А побег без ее отключения был невозможен. Да, разумеется, идти было легко, так как в шахте гравитация очень мала. Но, несмотря на лёгкость перемещения, время, которое тратилось на преодоление расстояния от дна карьера до узла гравитационной системы, занимало шесть минут. По словам Джима, за каторжниками велось видеонаблюдение, и исчезновение Энди могло легко привести к поднятию тревоги и разоблачению побега на начальном этапе. Сам Эндерс третий полагал, что наблюдение представляло собой однообразное ковыряние в носу или крепкий сон охраны на рабочем месте, но его сокамерник уверял, что работа строго контролируется, и если он исчезнет с поля зрения камер наблюдения на продолжительное время, тревоги не миновать!
У Энди было несколько вариантов решения этой задачи. К сожалению, все эти варианты подвергали опасности жизни других рабов. После побега Энди каторжники не смогут доказать, что не были в заговоре с ним, и первым, кто пострадает, будет Джим. Поэтому было необходимо сагитировать соседа по камере податься в бега вместе с ним. Кстати, риск погибнуть при побеге ничуть не больше, чем попасть под подозрение, оставшись на месте. Но цена свободы – жизнь, которая приобретает ценность только на воле, а в этой дыре – не стоит ничего! Всегда есть шанс успеха, а если удача будет не на их стороне, они умрут свободными. Так размышлял Эндерс, пока в динамиках не раздался голос надзирателя. Закончился ещё один трудовой день. Сейчас у рабов заберут инструменты, а двое охранников сопроводят пленных к своим камерам. Ева так и не объявилась. Ее игнорирование вводило в замешательство. Возможно, Джим так и не сумел передать послание.