Страница 5 из 15
– Он ненормальный! – воскликнула Катька, дочитав последние строки. Я была с ней солидарна и, кивая головой, ощутила, как проклятая температура снова начала подниматься. А ведь с утра было тридцать шесть и шесть!
Лохматый пожал плечами:
– Проведенная экспертиза заявила, что писал человек психически стабильный, возможно, с небольшими отклонениями от нормы, не больше. Короче, нервозный, но адекватный. Хотя смысл ужасает. – Я-Гриша с важной миной устроился напротив нас в свое любимое кресло. – Я позволю себе посвятить вас в процесс работы органов с этими письмами. Думаю, вы сейчас гадаете, почему же за два с половиной месяца ничего не было сделано.
– Нет-нет, что вы! – смущенно залепетала я, что было несколько далеко от правды, Катька же в один голос со мной заявила:
– Да, есть немного, – как всегда особо не заботясь, какое впечатление производят на окружающих ее слова.
– Катя! – ткнула я локтем подругу.
– А что?
– Нет, ваша подруга права, Юлия. Вы имеете право знать, как все обстояло на самом деле. Может показаться, что я просто плевал на то, что какой-то псих шлет мне послания. Хотя после первого, сказать по правде, так оно и было. Меня удивило обращение. «Ты» и «Григорий Николаевич», которое к третьему письму уже сокращается до простого «Григорий». – Следователь устало вздохнул. – Меня уговаривали вспомнить, кто это мог быть, человек, с которым я знаком, который способен на шизоидные шутки или даже на безумство. Который знает мое семейное положение, то, что у меня есть сын и дочь. И сверх того, осведомлен о давно забытых знакомых из Останкино. Честно говоря, перебрав в уме всех людей из своего окружения, я совершенно ни на ком не смог остановиться. Вот не знаю я, кто этот человек, и все! – Григорий Николаевич смотрел на нас расширенными глазами. Было ясно: он очень хотел, чтобы ему верили. И мы поверили, разумеется, обманывать нас да и всех остальных работнику следственного комитета не было ни малейшего смысла.
– Вполне вероятно, что вы никогда даже не видели этого человека, – сделала предположение Любимова, не так давно столкнувшаяся с подобного рода обманом. – Выяснить можно почти любую информацию и о любом человеке, было бы желание и возможности. А в особенности такие вещи, как жена, дети, имя-отчество и место работы. С Останкино чуть сложнее.
– Да, – согласилась я. – Может быть, этот человек и вы пересеклись именно в момент ваших отношений с кем-то из телестудии. Тогда вы вполне могли проговориться и забыть об этом.
Григорий Акунинский согласно кивал, внимательно разглядывая наши лица. Казалось, ему было очень любопытно узнать нашу точку зрения по данному вопросу.
Катя настаивала на своем:
– Необязательно они пересекались. Это мог быть подслушанный в кафе разговор с соседнего столика. Да и просто так называемый Шутник видел вас выходящим из телебашни вместе с кем-то из сотрудников, вот и все! Он просто ткнул пальцем в небо и попал.
– В том-то и дело, что не попал, – наконец-то вступил Лохматый в наш с Катькой диалог. – Вернее, не совсем попал. Знакомство было настолько поверхностным, что я даже забыл имена этих людей. Поэтому очень глупо было со стороны приславшего записки надеяться, что я имею там какой-то вес. К тому же они люди подневольные, это не ведущие решают, что показывать по телевизору и когда. Почему же он взялся писать мне этот бред, убеждая наладить отношения и попросить выбросить телешоу и сериалы из телепрограммы? Загадка. Так что в этом с многоуважаемыми экспертами, как видите, я не согласен. Да пусть они простят меня, но такой уровень логики присущ только очень больному на голову человеку. В пользу моей неоспоримой правоты говорит и факт явной внутренней напряженности, когда дело доходит до моей дочери. Вы ведь тоже это почуяли, да? – Мы кивнули. – Конечно, женщины более чувствительны к малейшим перепадам настроения, вы, исходя из своей женской материнской природы, лучше улавливаете эти волны исходящей угрозы. Но здесь это так явственно сквозит, что и я заметил. При чем здесь моя дочь, зачем она ему? Разумеется, я, как отец, сильно испугался за нее и приставил к ней охрану. Но это еще не все диковинки. Вернитесь к записке номер два. Там написано: «Я знаю, что ты получил мое письмо, более того, я знаю, что ты его читал», как-то так. – Мы сверились с оригинальным текстом и кивнули. – Возникает резонный вопрос: а откуда этот говнюк, извиняюсь, узнал факт самого прочтения? Он не допустил и доли вероятности, что мои сотрудники просто посчитали письмо хламом и с чувством глубокого удовлетворения спровадили в урну и забыли о нем. Пресекая возможные вопросы, скажу: читая, я находился в кабинете один. А само запечатанное в конверте письмо принесла моя помощница, которая нашла его возле своей двери. В тот день народу в здании было полно, кто угодно мог подбросить его под дверь, не привлекая к своей персоне ни малейшего внимания. Проверка пропусков ничего не дала – оказалось, что охрана просто уничтожает их через пару дней. К тому же столько людей сюда ходит в течение дня, это все равно бы ни к чему не привело.
– А где конверт? – сделала Катя стойку, блеснув глазками в предвкушении настоящей оперативной работы – работы с уликами.
– Все они сейчас в лаборатории, вместе с вложенными письмами проходят обработку на микрочастицы. Возможно, это поможет привлечь Шутника к ответственности, когда мы его поймаем. – Тут Акунинский как-то инфернально прищурился и поправил сам себя, не скрывая хищного оскала, пытающегося сойти за улыбку: – То есть я имел в виду, когда вы его поймаете.
– Мы?! – подпрыгнула я, затем вспомнила, что для того нас, в общем-то, и вызвали сюда, и успокоилась. Мы так мы.
– Знаете, что я вам на это скажу? – начала Любимова, и следователь с нескрываемым любопытством внимательно на нее уставился, очередной улыбочкой подгоняя к откровениям. – Он брал вас на понт. Все это время. Поскольку это не псих, как заявили эксперты, а я им, в отличие от вас, верю, – тут подружка запнулась и продемонстрировала нам появившийся на щеках легкий румянец: она испугалась, что мужчина понял ее превратно. Ведь ее слова можно было интерпретировать и так: им я верю, а вам нет; но на деле это было так: вы им не верите, а я – да, и следователь точно так и понял, потому доброжелательно изрек:
– Продолжайте, Екатерина, я вас слушаю.
И она продолжила:
– …Стало быть, это не фантазии психа. А если не фантазии, тогда у меня появляются две версии. Первая – он надеялся, что вы все-таки прочитали письмо, и написал вам другое, руководствуясь доводом, что если до вас письма не доходят, то и текст «я знаю, что вы читали» точно так же не дойдет, зато коли уж вам доставили первое послание, то и второе наверняка доставят, и оно уже произведет должный эффект. Повторяю: он просто на это уповал, но не был стопроцентно уверен, потому как не мог.
– Это понятно, – удовлетворенно закивал Григорий Николаевич. По его мимике было видно, что он очень рассчитывал на Катин интеллект, и все то, что она ему наговорила, конечно, уже успел обдумать сам, и давно, но желал подтвердить собственное сложившееся о ней мнение и определить, не зря ли он сделал такой выбор. Судя по выражению лица, он пока считал, что не зря. – Давайте теперь перейдем ко второму варианту.
Катя сморщилась:
– Второй вам не понравится. Поэтому я и остановилась на первом.
– А все-таки?.. – ничуть не испугался мужчина и даже продвинулся чуть вперед, непредумышленно передавая языком невербального общения свою заинтересованность.
– Так как в первом случае он не мог точно знать, дойдет ли письмо, то во втором, соответственно, мог. Это значит, что непосредственно в вашем ближайшем окружении затесался друг нашего Шутника, являющийся его надежным информатором, а то и он сам. Впрочем, мне кажется эта версия нелепостью, но мы ведь рациональные люди и обязаны учитывать все варианты, не так ли?
– Совершенно верно, – почему-то обрадовался этой реплике старший брат Бориски, наверно, потому, что Катина точка зрения полностью скопировала его собственную. – Могу вас заверить, пока эта версия не получила ни единой зацепки, ни единого повода полагать ее рабочей. Однако в данном направлении продолжают работать специалисты из особой организации, так что можете временно о предателе не беспокоиться.