Страница 48 из 94
— Лоррелин, ну, сколько можно! — княгиня воздела руки вверх, отчего тонкое одеяние еще больше обнажило ее тело. Великолепное тело, надо признать. Даже Эльмарис не смогла не отметить этого, что уж говорить о том же Лерсе, которого княгиня, как и вчера, застала в покоях дочери этим утром. Боевик был поражен — это даже к гадалке не ходи. И любовался. Глаз отвести не мог.
Эльмарис фыркнула тихонько, вспоминая это утро. И губы поджала… от обиды. Лерс ведь и вправду смотрел на княгиню. Правда выражение его зеленых глаз, Эльмарис не определила, но…
Утром, проснувшись в спальне кронпринца, она успела перебраться к себе до того, как туда наведалась княгиня. И пока целительница приводила себя в порядок, мать и жених были предоставлены друг другу. Но на удивление ничего не случилось, хоть Эльмарис и не слышала, о чем они разговаривали. Когда она вышла из гардеробной, Лерс был хмур и задумчив, Аэрлин же лучилась доброжелательностью.
— Раздевайся, иначе мы так никогда не начнем!
Эльмарис вздохнула. Отошла от края на несколько шагов и стала расшнуровывать платье. Его она выбирала сама и сама же одевалась этим утром, без помощи служанок, так что проблем не возникло.
Оставив только тонкую нижнюю рубашку, целительница обернулась к княгине. Та вздохнула и подошла ближе, принялась распутывать волосы, осторожно пропуская каждую прядь через тонкие пальцы.
— Ну вот, — Аэрлин улыбнулась, когда коса, которую с таким тщанием плела этим утром Эльмарис, оказалась распущена, а блестящие темные пряди водопадом струились по плечам и вдоль спины. — А теперь сорочка.
Эльмарис и пискнуть не успела, как тонкое кружевное одеяние упало к ее ногам.
— Вот так намного лучше, — проворковала княгиня. — Мы приходим в этот мир обнаженными и так же должны встречать свою стихию. Вам не нужны преграды.
Эльмарис вздрогнула и зажмурилась на миг. Княгиня же в этот момент одним гибким движением избавилась от своего одеяния, теперь и она, точно так же, как и ее дочь, куталась только в волосы.
Они были похожи. Мать и дочь. Одного роста, одинакового телосложения, разве что, Аэрлин слегка потяжелела в груди и раздалась в бедрах — ну так она выносила и родила пятерых детей — обе темноволосые, с белоснежной, точно слегка тронутой перламутром кожей.
— Идем, — улыбнулась княгиня и отступила к воде, потянув дочь за руку.
Грот, в котором они находились, был почти полностью скрыт от глаз людских, только небольшой просвет имелся чуть поодаль и вел прямиком в открытое море. Сюда они попали прямо из дворца, и Эльмарис даже поразилась тому, насколько близко, оказывается, подступает к княжескому дворцу море.
— Ничего не бойся, — улыбнулась Аэрлин. Она уже вошла в воду, а Эльмарис все еще медлила. — Вода никогда не причинит тебе вреда. Вы с ней едины. Ты — это она. Она — это ты. Запомни это. Прими как данность. Растворись в ней и позволь ей раствориться в тебе.
Эльмарис вздохнула и сделала шаг. Босых ног ласково коснулась вода. Теплая. Приятная. Она обнимала ступни, ласкала кожу, звала за собой. Больше увещеваний со стороны княгини не требовалось. Эльмарис шла сама. Ступала осторожно, но не из страха, а для того, чтобы продлить это ощущение… родства… единства…
— Закрой глаза, — прошептала Аэрлин, оказавшись вдруг за спиной дочери. Вода уже достигала обоим пояса. И темные плети волос плыли следом за ними, точно диковинные водоросли, переплетались между собой. — Почувствуй… Растворись в стихии… Прими ее и позволь напитать тебя…
И она, в самом деле, растворилась. Эльмарис даже не подозревала никогда, что может вот так… с головой окунуться… в силу… как в море.
Она перестала существовать, и в то же время ее стало больше. Намного больше…
Она была везде… В каждой капельке дождя, в искристых росинках и мельчайших пушистых снежинках. Она текла в родниках и реках, плескалась в озерах и прудах… Она была везде… И весь мир был у ее ног…
Она была морем и море было ею… каждая капелька на бескрайних просторах — это была Эльмарис. Каждый виток белоснежной пены морской — это была Эльмарис….
Она поднималась паром к облакам и выпадала на землю дождем. Замерзала и превращалась в лед, и появлялась утренней росой на нежных лепестках цветов…
Она летела к облакам и падала с огромной высоты…
Она была везде и нигде одновременно.
Сколько прошло времени? Как долго она не существовала? Вечность или только миг? Годы или мгновение, достаточное для одного лишь биения сердца…
Она не знала… она просто была… ее переполняла сила. Она плескалась, как море, которому тесно в берегах. Закручивалась пеной морской и разлеталась на миллионы мельчайших капелек…
А потом… она словно очнулась, точно почувствовала зов. Встрепенулась и рванула туда, откуда этот зов пришел. Зачем? Что она хотела там отыскать?
Разве ж она знала…
Она летела, все ускоряясь и ускоряясь. Стремилась не опоздать. Успеть. Обрести свои берега…
Лерсаан медленно шел вдоль берега. День давно уже сменился вечером. Закат над морем отгорел. Лантар с готовностью кутался в сумерки. Пока еще слабые, серо-лиловые, но с каждым мгновением они становились все гуще и гуще.
Лерс был растерян. Княгиня ясно дала понять, что не отступит.
— Я дам ей тот шанс, которого вы ее лишили, — сказала она этим утром, пока Эльмарис приводила себя в порядок. — Я была против этой затеи семнадцать лет назад, но тогда меня никто не послушал. Теперь же… у нее будет шанс.
— И вы рассчитываете, что она выберет не меня, — усмехнулся ей в ответ Лерс.
— Я рассчитываю, что она сделает выбор, — Аэрлин была спокойна и решительна. — И если ее выбором будете не вы, ваше императорское высочество, я буду только рада. Не забывайте о том, что сердце ведьмы нельзя делить. Вспомните хотя бы, что стало с вашей матушкой. Такой доли вы желаете для Лоррелин?
— Не надо об этом, — нахмурился Лерс. — Не вам судить императрицу. Она тоже… сделала свой выбор. И поплатилась за него.
— Да как же вы не понимаете! — княгиня воздела руки вверх. — Она была не властна над собой и своим сердцем. Сердце ведьмы выбирает лишь однажды и этого выбора не исправить. Даэрлин была обречена, но она ничего не могла поделать. Я не желаю такой судьбы для своей дочери. Ее сердце сейчас свободно.
— Руны…
— Это магия, — тряхнула темными волосами княгиня. — А любую магию можно повернуть в свою сторону. Вам ли этого не знать. Эльмарис дочь ведьмы. И она станет ведьмой. Она сильна, пожалуй, даже сильнее меня. Она — следующая Верховная моего дома. Ее сила…. — тут княгиня улыбнулась, глаза ее, точно такие же, как глаза дочери, сверкнули.
— Вы хотите сказать, что Эльмарис может сопротивляться магии рун? — тут же ухватился за невысказанные слова Лерс. — Она может разорвать эту связь?
— Конечно, — удовлетворенно кивнула княгиня. — Я удивлена, что никто раньше до этого не додумался. Ни Ник. Ни император. А ведь они семнадцать лет пытались найти выход. Эти рисунки на вашей коже — всего лишь инструмент. Они ничего не означают, пока вы сами не придадите им значение.
— А все оказалось так просто, — убитым голосом произнес Лерс.
— Все всегда просто, — кивнула княгиня. — Ведьмы не подчиняются магическим законам. Лоррелин не чувствовала своей силы, не могла ею пользоваться, потому все и зашло так далеко. После инициации… она родится заново. Все та же, но уже другая. Надо объяснять, что это значит?
Больше говорить было не о чем. Княгиня оказалась права. Ведьмы никогда не подчинялись магическим законам. Она — сами по себе. Их сила разлита вокруг. Это сила самой природы. Сила этого мира. Энергия неба, земли, воды и огня. А разве можно удержать ветер или высушить море? Поймать огонь или уничтожить землю?
Нет. Ни одна магия на такое не способна.
Лерс вздохнул и продолжил свой путь. Море волновалось. И пусть небо было чистым и ветра почти не ощущалось, волны становились все выше и выше. Они накатывали на песчаный берег, чтобы тут же вернуться обратно. Точно бы играли с ним.