Осколки

Но в тот момент ей было вот совсем не до виконта. Куда-то улетучилась притягательность этого мужчины, он стал… обычным, как и все. Красивый шиисс, надменный и самовлюбленный — и только.

А вот Рейджен Лорне… О, этот шесс — или теперь уже шиисс — был куда опаснее, хотя бы просто потому, что уже не раз заставлял Анну делать немыслимые, недопустимые вещи, при воспоминании о которых у нее и сейчас начинают пылать щеки.

И этот его взгляд… наполненный превосходством и обещанием скорой расправы.

— О, богиня! — простонала девушка, схватив кувшин с водой и плеснув немного в таз для умывания. Она испытывала потребность охладиться, смыть с себя следы порочных сновидений, и в идеале было бы неплохо точно так же оставить в тазу с холодной водой воспоминания о Рейджене Лорне, но что-то подсказывало, что так просто избавиться от мыслей об этом мужчине у нее не выйдет.

Анна так яростно терла руками лицо, что кожа покраснела и стала слегка покалывать. Девушка схватила полотенце и прижала мягкую ткань к красным щекам, закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание.

— А почему собственно, я так разнервничалась? — вдруг спросила она в пустоту. — С чего бы мне бояться его? Это в Пограничье я была его пленницей, а здесь… О!

Неожиданная догадка сразила шииссу наповал. Анна отбросила в сторону полотенце и замерла подле умывального стола, прикусив нижнюю губку и прижав к ней указательный палец. Она только сейчас поняла, что шесс Лорне объявился в Сайрише под личиной дворянина. Он присвоил себе чужое имя и титул, который никогда ему не принадлежал. И знает об этом только она одна.

Точно!

Девушка даже заулыбалась от мысли, что теперь несносный шесс у нее в руках. Как-то сразу стало легко-легко и даже чуточку спокойно. Нет, предательское сердечко все еще подрагивало, но уже скорее от предвкушения того, как она, Анна, в ответ на притязания противного шесса Лорне прямо в лицо швырнет ему угрозу рассказать всем и каждому в Сайрише, что он вовсе никакой не дворянин, а самый, что, ни на есть простолюдин, плебейское отродье… разоблачить его перед всеми, унизить… Эти мысли если и не вернули Анне душевное спокойствие, совершенно точно заставили ее сердечко биться куда ровнее.

Поежившись от взявшегося откуда-то сквозняка, Анна, все еще поглощенная своими мыслями, развернулась, чтобы вернуться в постель. Какое-то движение у окна привлекло ее внимание, а в следующее мгновение, ночную тишину Сайриша разорвал отчаянный женский крик.

Сайриш спал, укрытый пологом безлунной зимней ночи, припорошенный снегом, которым снова щедро делилось с землей небо. Ни звука, ни шороха не раздавалось в пустынных коридорах поместья. Шиисса Найтвиль была особой не только деятельной, но и экономной, и потому считала сущим расточительством освещать коридоры поместья. Факелы коптили безбожно, а магия была слишком дорога, чтобы тратиться на зачарованные фонари. К тому же, ну кому может понадобиться шататься по коридорам дома под покровом ночи? Слуги живут в специально отведенном флигеле, и ночью им совершенно нечего делать в господских покоях, гости здесь бывают редко — подобное нынешнему нашествие не случалось уже… да никогда, наверное, — а сама шиисса предпочитала сладко спать по ночам, а не бродить по дому.

Но шиисса Найтвиль и не подозревала о том, что в эту ночь ее бережливость придется как нельзя на руку тому, кто вопреки здравому смыслу и правилам гостеприимства, решил все же покинуть мягкую постель и уютную комнату.

Темная фигура, не спеша, замирая на каждом шагу, прислушиваясь к звукам в поместье и за его стенами, скользила вдоль коридора второго этажа. Слабого рассеянного света, льющегося через небольшое оконце в торце, вполне хватало, чтобы не переломать себе ноги. Впрочем, подобной угрозы не возникало — шиисса Найтвиль не являлась приспешницей тяжеленных постаментов с доспехами или громоздких напольных ваз в коридорах своего поместья, так что шанс споткнуться был сведен к минимуму.

Неизвестный (или неизвестная?) остановился на мгновение, прислушался к чему-то. Из-за двери, расположенной прямо напротив его фигуры, раздался приглушенный вскрик, затем скрип и хлесткий свист, как от удара плетью, сменившийся протяжным стоном.

Нечаянный свидетель слегка качнулся в бок, затем снова выпрямился, словно собирался приложить ухо к двери, но резко передумал и двинулся дальше.

Шаг, еще и еще, и вот уже вожделенная лестница. Теперь можно не медлить и не соблюдать полнейшую тишину — жилых покоев на первом этаже нет и риск повстречать еще какого-нибудь полуночника, как и возможность быть услышанным кем-либо из не спящих обитателей Сайриша, сведен к минимуму.

Неизвестный искатель приключений быстрым шагом, почти бегом, пересек холл, тенью скользнул в один из коридоров, миновал кухню и осторожно, стараясь без нужды не шуметь, приоткрыл дверь на лестницу, ведущую куда-то вниз.

Несколько шагов, тихий скрип деревянных ступенек, легкий шорох и в кромешной темноте вспыхнул голубой огонек. Рассеянного света его вполне хватало, чтобы осветить низкий деревянный потолок, каменный пол, местами выщербленный, длинные ряды бочек. Неизвестный поднял руку, с болтающимся на цепочке источником света, и огляделся по сторонам. Огонек, заключенный в небольшой стеклянный сосуд качнулся, дрогнул из-за неловкого движения, но не погас и через мгновение снова засветился ровным неярким светом.

Такие штучки были весьма распространены в столице. Небольшой стеклянный фиал, с заключенным внутри кусочком магии, был достаточно удобен в использовании и не требовал наличия магического дара для активации — стоило лишь немного повернуть крышечку и… да будет свет! Стоило, конечно, это удовольствие прилично, но не заоблачно, так что позволить себе такую штучку мог кто угодно.

Неизвестный, подсвечивая себе амулетом, старательно вертел головой по сторонам, внимательно что-то разглядывая, и медленно продвигался вперед. Остановился он лишь перед задней стенкой, которая на удивление, оказалась свободной от стеллажей и бочек с вином. Цепочка с огоньком перекочевала на гвоздь, странным образом, оказавшийся вбитым в деревянную обрешетку, а человек, опустился на колени и принялся водить руками по каменным плитам пола, словно пытался нашарить нечто ранее оброненное.

Стоит, кстати, заметить, что фигура нашего ночного искателя приключений была надежно скрыта черным бесформенным плащом так, что разобрать мужчина это или женщина не представлялось возможным, ко всему прочему лицо и волосы надежно скрывал капюшон, а тонкие ладони с длинными пальцами были обтянуты перчатками. За все время следования из коридора второго этажа в винный погреб, находящийся в подвале Старой башни, этот человек не издал ни единого звука. Так что даже если бы ему на пути попался кто-либо из домашних, узнать в темной, по самые глаза закутанной в плащ, фигуре, кто это не было бы никакой возможности.

Вот и сейчас неизвестный в молчании шарил руками по каменному полу, явно не находил того, что искал и оттого злился, но ни возмущенного сопения, ни ругательств, ни каких-либо иных высказываний вслух не прозвучало.

Коленопреклонная фигура вдруг резко выпрямилась, даже под складками плаща было заметно, как напряглись плечи. Несколько мгновений, человек просто сидел, ничего не делая, а затем принялся расстегивать перчатку.

Блеснуло в голубоватом свете магического светляка тонкое лезвие, и в тишине винного погреба раздался шепот. Резкие, отрывистые слова, напоминали шкворчание свиного сала на раскаленной сковородке. Если бы у этого действа были свидетели, то они бы ни за что не опознали этот язык. Древний. Мертвый. Уже давно забытый, потому что не осталось в живых никого, кто свободно говорил на нем. Быть может только маг, если бы он, конечно, оказался в этом погребе в этот самый момент, мог бы разобрать знакомые звуки, да и то, не каждый одаренный был на это способен.

Алые брызги крови из рассеченной руки упали на каменную плиту пола с последним словом, слетевшим с уст таинственного незнакомца. И в тех местах, где они соприкоснулись с мертвым материалом вдруг стали загораться бледные золотистые огни. Слабые, почти безжизненные, однако совершенно неуместные на грязном полу винного погреба поместья Сайриш. Тонкие побеги магического заклинания вились, образуя причудливую вязь, соединяясь между собой, переплетаясь так тесно, что уже спустя всего несколько ударов сердца, целых две каменные плиты пола были покрыты этим причудливым магическим узором.