Приговор: Жить

— Зачем ему это?

— А вот чёрт его знает, — пожал плечами Николай, открывая окно и закуривая. — Будешь?

Майор кивнул и прикурил сигарету.

Начало августа. Суббота

Как всегда, в выходной Николай проснулся гораздо раньше обычного.

— Вот почему, — ворчал он, отправляясь в душ, — человеческий мозг устроен так по-идиотски? Когда надо вовремя встать, я дрыхну, как сурок, но если можно отоспаться — продеру глаза в шесть утра, бодрый, как чёртов буратино?

Холодный душ и горячий кофе слегка примирили оперативника с действительностью. Он быстро помыл скопившуюся за два дня посуду и, немного прибравшись, задумался, чем занять время до назначенной Лидочкой встречи вечером.

Припомнив, что ещё на прошлой неделе собирался навестить водителя грузовика, который привёз тете Маше злополучные баллоны с газом, Николай взглянул на часы и решил, что вполне успеет вернуться.

Полтора часа спустя он уже подъезжал к дому, где был прописан водила. К его удивлению, на знакомой двери висела печать его собственного ведомства. Капитан даже пальцем потрогал криво приклеенную бумажку: всё честь по чести.

Полный неприятных предчувствий, оперативник позвонил в квартиру напротив. Довольно быстро дверь распахнулась, и на пороге появилась худенькая старушка со сморщенным, как у маленькой обезьянки, личиком. Хотя назвать её старушкой язык не поворачивался. Скорее, это была пожилая дама. Твидовый костюм шестидесятых годов, высокая хала из седых, подкрашенных синим волос и туфли. Да не какие-нибудь растоптанные тапки или, упаси, Господи, валенки, а самые настоящие туфли, лаковые, на невысоком каблучке.

Дама смерила его взглядом сверху вниз сквозь толстые стёкла больших очков в роговой оправе. И то, что она была ниже капитана на добрых полметра, ей ничуть не помешало. На секунду Николаю показалось, что он опять школьник, и за какую-то шалость попал в кабинет директора.

— Здравствуйте, молодой человек, раз уж родители Вас не научили здороваться со старшими первым.

— Извините, — спохватился капитан. — Здравствуйте.

— Проходите, товарищ агитатор.

Соображая, почему его назвали агитатором, Николай последовал за хозяйкой в небольшую, стерильно чистую комнату.

Первым, что попалось ему ну глаза, оказался здоровенный фикус в кадке. Над фикусом в углу висели два больших портрета Сталина и Ленина, под ними — красные вымпелы и какие-то грамоты в рамочках.

— Я вот по какому вопросу… — начал было он, с трудом оторвав взгляд от непривычной композиции, но хозяйка квартиры остановила его властным движением кисти:

— Первым должен говорить старший, а потом младший. Этому Вас тоже не научили.

От неожиданности капитан захлопнул рот, забыв, что, собственно, собирался сказать.

— Итак, товарищ агитатор, — дама поправила очки и внимательно посмотрела на оперативника, — Вы пришли рассказать мне, как плохо я живу, и насколько лучше мне станет жить, если я… Что там у Вас? Пока в моем списке семнадцать пунктов. Добавите еще один? Или присоединитесь к предыдущим ораторам?

Николай мотнул головой, пытаясь избавится от ощущения абсурдности ситуации.

— Вы, кстати, из какой области? Новые счетчики продаёте или новую религию?

— Ничего я не продаю, — обрёл, наконец, дар речи капитан. — Я из полиции, вот моё удостоверение.

Он раскрыл красную книжицу и сунул под нос собеседнице.

— Тогда Вы должны были представиться еще у двери, товарищ капитан, — выдала хозяйка квартиры, внимательно рассмотрев корочки, не прикасаясь, впрочем, к документу руками, и вдруг вытянулась, звонко стукнув каблуками туфель о паркет. — Здравия желаю, товарищ капитан! Старший прапорщик Королёва! Отдельный радиотехнический полк!

Оглушенный неожиданным воплем, Николай и сам подскочил и рявкнул:

— Здравствуйте, товарищ старший прапорщик! Вольно!

— Наш человек, — удовлетворённо кивнула женщина. — Присаживайтесь, товарищ капитан. Чем я могу Вам помочь?

Капитан подавил недостойное желание протереть глаза и снова сел.

— Я, собственно, вот по какому вопросу. Меня интересует Ваш сосед.

— Ваши коллеги меня уже допрашивали, — бдительно прищурилась хозяйка.

— Я из Ленинграда, из Управления, — уточнил капитан, он уже понял, как надо разговаривать, чтобы не нарваться на очередную отповедь в духе развитого социализма. — Большего сказать не могу. Болтун — находка для шпиона.

По тому, как внимательно огляделась дама, Николай понял, что всё сделал правильно.

— Понимаю, товарищ капитан. И всецело поддерживаю! Вот! — Она гордо указала куда-то ему за спину.

Оперативник оглянулся и обалдел окончательно. Четырьмя массивными болтами к дверце шкафа была привинчена металлическая чуть облупившаяся табличка: «Внимание! Враг подслушивает!»

— Мой сосед, — начала рассказывать хозяйка, пока Николай ловил отвалившуюся челюсть, — человек неблагонадёжный. Заявляю со всей ответственностью. Используя все возможности, заложенные мудрой партией в квартиры этого типа, я внимательно отслеживала большинство разговоров на жилой площади данного врага трудового народа. Он не имел постоянного рабочего места, не получил образования, не обременял себя общественной деятельностью. Все желания вышеупомянутого трутня вращались вокруг получения материальных ценностей без трудовых затрат. Имел соответствующую сожительницу, а также беспорядочные связи на стороне. Судя по кончине — также, был болен психически. Все подробности у меня записаны. Можете ознакомиться.

Она положила на стол пухлую картонную папку. «Объект номер семь. Наблюдение без вмешательства», — прочитал Николай и решил не интересоваться, кто остальные шестеро и что значит «вмешательство». Услышав о смерти водилы, Николай не особо удивился. Что-то подобное он ожидал с той секунды, как увидел бумажку с печатью на двери.

— Кроме того, — продолжала между тем старший прапорщик, и поверх первой на стол легла вторая папка, гораздо тоньше. На титульном листе значилось: «Подозрительные личности», — советую обратить внимание на сотрудников правоохранительных органов, которые навещали меня после смерти основного объекта наблюдения.

Три часа спустя Николай выбрался из «гостеприимной» квартиры с больной головой, но нагруженный макулатурой. Водила повесился через два дня после неудачного визита Николая. Большего он не узнал от странной свидетельницы. Она предпочитала говорить намеками, то и дело многозначительно поглядывая на табличку за спиной у капитана. Оставалась надежда на содержимое папок. Судя по тому, что не такой уж слабый мужчина с трудом доволок эту кипу до машины, дама записывала свои наблюдения весьма подробно, фиксируя в письменном виде всё, что ей казалось интересным. Вопрос был только в том, совпадали ли интересы у современного оперативника и женщины, застрявшей где-то в шестидесятых.

Ещё раз смерив взглядом кучу бумаг, занявшую всё заднее сиденье, Николай посмотрел на часы и решил, что посвятит чтению воскресенье, а сейчас пора поторопиться, если он не хочет в очередной раз заставить Лидочку ждать.

— Даром только время потрачу, — проворчал он себе под нос, — читая, как ныне покойный водила грузовика ругал власти под бутылку водки или приводил потаскух в отсутствие сожительницы.

Глава 33

Начало августа. Воскресенье

Майор Ребров сдал дежурство и ровно в девять вышел под мелкий моросящий дождь. Домой ехать не хотелось, но и не ехать не было никакой возможности. На завтрашний день он наметил сложное мероприятие, граничащее с афёрой, и голова ему была нужна свежей. А глаза слипались от усталости после бессонной, да еще и суматошной ночи. Два вызова, и оба, как под копирку: алкоголики переругались, и один из них прекратил бессмысленное существование другого. Только если в первом случае убийца мирно спал рядом с жертвой, то во втором потенциальных убийц было аж четверо, и все кивали друг на друга. Разобраться с этим ребусом удалось только к утру: выяснилось, что убитый сам в пьяном угаре вздумал сплясать на столе, что и закончилось проломленной головой. Макс так и не понял, зачем горе-товарищи дружно рассказывали сказки.