Приговор: Жить

— Что опять? Не тяни кота за хвост.

— Да странно с тётей Машей получилось, — отвел глаза Макс. — Надцать лет она баллонным газом не пользовалась, а тут вдруг решилась. Именно тогда, когда тебе стали угрожать.

— Макс, я сам так подумал. Но там всё чисто. Я же с участковым говорил и с соседкой, — капитан распахнул окно и достал сигареты. — Случайность…

— Белыми нитками шита эта случайность, — перебил майор. — Я тут посмотрел-посчитал… Соседка видела, как водила ставил баллоны в железный ящик под домом. Но если бы они рванули там, таких повреждений бы не было. Значит, громыхнуло в доме.

— Конечно, в доме. Не на улице же плиту держать.

— А емкость баллона ты знаешь?

— Да я как-то не интересовался. Дура здоровенная мне по пояс, — пожал плечами Николай.

— Угу. Пятидесятилитровый, значит, — Макс пробарабанил пальцами по столешнице какой-то марш. — И соседка видела, как водитель поставил две такие, как ты выразился, дуры в ящик под домом. А теперь вопрос: кто внёс баллон в дом, если одна «дура здоровенная» весит почти сорок пять килограмм?

— Однако… — протянул капитан. Он оторвался от разглядывания улицы и, повернувшись к окну спиной, присел на подоконник. — Это что же получается? Там был еще кто-то? Но соседка чем-то занималась во дворе. Она бы заметила гостя, ворочающего баллоны с газом…

— То-то и оно. То есть, получается, что либо соседка врёт, либо рвануло в доме что-то другое.

Николай задумался.

— Знаешь, что? — сказал он, наконец. — Съезжу-ка я туда завтра. Воздухом подышу в выходной.

— Мне тоже воздух будет полезен, — едва заметно улыбнулся майор. Другой реакции он и не ожидал. — Заскочишь утром за мной?

— Хорошо, — капитан кивнул и захлопнул оконную раму. Кружки на подоконнике жалобно звякнули. — Если там что-то нечисто, я этого угрожальщика поганого с Луны достану.

— Стремянка с меня, — серьезно добавил Макс.

— Замётано, — хмыкнул Николай. — А теперь по домам. У меня еще встреча сегодня.

— Таинственная незнакомка?

— Не ехидничайте, товарищ майор, — капитан погрозил другу кулаком, оставив, впрочем, его вопрос без ответа.

Не то, чтобы Николай скрывал наличие в своей жизни Лидочки, скорее, он старался не заострять на этом внимание. Зачем своим счастьем напоминать Максу о крахе его собственных отношений. Капитан понимал, что рано или поздно глупой игре в прятки придется положить конец, Ведь эти двое — самые близкие ему люди. Однако, он не спешил, всё еще надеясь, что друг, наконец, оставит прошлое в прошлом.

Глава 20

Середина июля. Суббота

Пепелище дома с закопченным остовом печной трубы встретило друзей запахом гари и вороньими криками. Николай, не сдержавшись, швырнул в птиц обломок кирпича.

— Вот откуда они знают, куда надо лететь, сволочи? — проворчал он в сердцах, глядя, как взметнувшаяся стая оседает на ветвях старого тополя.

— Это кто там хулиганит? — раздался надтреснутый голос, и над символическим забором из кустов черной смородины появилась голова, замотанная на деревенский манер платком.

— Тётя Лена, это я, Коля! — отозвался оперативник. — Можно к Вам зайти?

— На ловца и зверь бежит, — пробормотал майор, проходя вслед за другом на соседний участок.

Сухонькая старушка суетливо обмахнула полотенцем вкопанную у крыльца лавочку:

— Садись, сиротинушка.

Николай поморщился на это обращение, но ничего не сказал.

— Горе-то какое, — продолжала причитать бабулька. — Вот так живёшь, живёшь, а тут, раз, и пожалуйте к Господу Богу на свидание…

— Тётя Лена, — дождавшись паузы, вмешался в ее монолог капитан. — Вы мне расскажите, что тогда случилось. А то я и не знаю толком ничего.

— И расскажу. Кто ж тебе еще расскажет-то окромя меня? Я на дворе сидела. Погода хорошая была. Двух куриц с утра забила, совсем нестись перестали. А ведь молодые, ещё и двух лет нету. Больше не буду цыплят с машины покупать. Говорили, несушки золотые, по триста яиц в год несут. Эти, как их? Гробиды называются. Мне б тогда подумать, ну, кто хорошую птицу гробом обзовет? Так, нет, послушала этого зазывалу…

— Тётя Лена, мне бы про взрыв, — Николай попытался вернуть разболтавшуюся бабку к интересующей его теме.

— Так я про него и рассказываю. Сижу я, значит, курей ощипываю. А перо у них тоже паршивое. Кожа — как резиновая. Больше не буду их покупать, гробидов этих…

— Тётя Лена… — вздохнул капитан.

— А, ну, да, — спохватилась старушка. — В общем, сижу я, значит, курей ощипываю. А тут как грохнет, как дунет. Я чуть с лавочки не свалилась. А перья так по всему огороду раскидало. Кастрюлька с кровью куриной перевернулась. А я хотела колбасы кровяной накрутить. И хорошо, что не накрутила. Собака там понюхала, где разлилось, и ушла, даже не лизнула. Я сразу смекнула, и кровь у них поганая, у гробидов этих.

— Тётя Лена… — на этот раз голос подал Макс.

— Вот. Значит, курей я ощипывала. На этой лавочке сидела. А тут как грохнет, как задует. Я, пока в себя пришла, пока скумекала, что к чему, уже и полыхнуло. Да так сильно, до самого неба огонь достал. Мой курятник пожарники поливали, как приехали, а то уже и на нём крыша дымиться начала. Я гробидов-то этих проклятущих в загородку перевела. Все руки мне изодрали, ироды, пока таскала. И когти у них… У моих петухов таких шпор не было, как у этих когти. Больше не буду их покупать, заболтал меня, дуру старую, зазывала с машины. Говорил, триста яиц…

— Тётя Лена! — в один голос взвыли друзья.

— А, ну, да… Пожарники приехали, потушили. Доктор тоже был. Говорит, она не мучилась, бедняжка. Сразу Богу душу отдала, как взорвалось там всё…

— А утром кто приезжал к тёте Маше?

— Так я уже милиции рассказывала. Никого не было. Васька, баллонщик наш, приехал, железки свои заволок и уехал. Надоело, видать, Машке печку топить, хотела пожить, как в городе… И — на тебе…

— А больше гостей у тёти Маши не было? — уточнил Николай.

— Нет. Сам смотри. Отсюда ее двор да ворота, как на ладошке, видны. Кабы кто пришёл, я бы видела. А я полдня тут просидела, пока не громыхнуло. Гробидов этих ощипывала. А кожа у них резина и есть — перо не выдернешь.

— Тётя Лена, — в сотый раз услыхав про гробидов, Макс с трудом сдержал стон. — А что это у Вас собака чёрная на огороде сидит?

— Где?! — подхватилась старушка и бодро порысила в указанном майором направлении.

— Макс, ты что, ослеп? — шепнул Николай, едва она отошла. — Это же пакет какой-то ветром мотает, неужели не видишь?

— Я-то вижу. Мне интересно, когда тётя Лена это увидит.

Тётя Лена принесла пластиковый пакет с собой.

— Вона твоя собака, Максим. Напугал. Ажно грядку с луком потоптала, так бежала, прибежала, а оно вона как.

— Извините, тётя Лена, — развёл руками Макс, — Не рассмотрел.

— Да ничего. Чайку попьете с бабушкой?

Выпив по две кружки пахучего травяного чая и выслушав часовой монолог хозяйки про негодных гробидов, оперативники, наконец, выбрались из гостеприимного дома соседки.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил Николай, когда они сели в машину.

— Думаю, что свидетель из тёти Лены, как из меня проповедник. Старушка подслеповата. А очки не носит то ли из запоздалого кокетства, то ли еще почему. Тебя не узнала с десяти метров. Мнимую собаку вообще рассмотрела метров с трёх. Я специально следил, когда она с галопа на шаг перейдет…

— Проповедник из тебя так себе… — невольно улыбнулся капитан, заводя мотор. — Поехали в эту газовую контору. Адрес нам бабуля выдала. Это недалеко, минут за сорок доберемся.

— Я никуда не спешу, — пожал плечами Макс и мысленно добавил: «Потому, что не знаю, где меня ждут». «И ждут ли вообще», — мелькнула в голове непрошенная мысль. Не давая себе задуматься над такой возможностью всерьёз, он повернулся к Николаю. — Я бы ещё к участковому заскочил. Может, что интересное расскажет.

— И туда заскочим, — кивнул Николай, осторожно выруливая с участка на деревенскую улицу. — Я ещё на рынок хотел, огурцов каких-нибудь купить.