В зоне катастрофы

— Кажется, весь день сегодня я говорила тебе лишнее. Прости меня! Мне вдруг представилось, что все мы тут умрем от этой страшной болезни. И Малыш — один среди мертвецов!.. Он ведь с ума сошел бы… А Элвин справится. У этого парня — железные нервы… Летите, дорогие мои! Летите! Целую вас! Как я хотела бы вас обнять!

— Не настраивай себя на беду, — попросил Гудзи. — Если вы живы до сих пор, — значит, одолеваете инфекцию. Она ведь у вас все-таки вторичная… Вы же не лазили в то болото, которое убило Ван Донга… Да и не собираюсь я никуда лететь, пока вы больны.

Однако командир решил иначе. Следующим утром он известил Гудзи:

— Я опросил всех. Вектор ответов — лететь быстрее, не затягивать дело. Неизвестно, что творит с нами радиация. И на открытом воздухе и сквозь ободранную обшивку корабля… Как бы не попасть из огня да в полымя! Компьютер уже включен — вычисляет вашу траекторию. Роботы загружают «Гном», готовят контейнеры. Собирайте с Малышом личные вещи. Доставка на «Гном» будет бесконтактной. Вам нельзя касаться в коридорах ни пола, ни стен. Роботы вас перенесут.

3.

Полет к Эпсилону обошелся без ЧП. «Гном» шел точно по траектории, и рулевого управления Гудзи даже не касался.

В пути он заметно подтянул Малыша по астронавигации, космологии, истории и географии Земли. Трижды в день до пота занимался с сыном гимнастикой. Фотографировал две крупные планеты звездной системы Марлен, которые «Гном» обошел по очень дальней дуге, опасаясь их притяжения.

Малышу нравилось это фотографирование, и большинство снимков сделал он сам. А когда возможностей для него не было, — Малыш охотно и легко, с помощью компьютера, углублялся как в глубины шаровых и рассеянных звездных скоплений — старых и молодых, — так и внутрь любых земных развалин. В подробностях рассматривал он могучие древние храмы разных религий, дворцы королей и замки феодалов. Иногда маршруты этих компьютерных экспедиций составлял отец и принимал в них самое живое участие.

Попытался Малыш вести дневник этих «путешествий», и Гудзи как-то пошутил:

— Я твой Магеллан, а ты мой Пигафетта.

— А кто они такие?

— Фернан Магеллан, или, правильнее — Магальяйнш, первым совершил морское путешествие вокруг Зеглли. А Пигафетта — его спутник, друг и летописец.

— Они обогнули Землю вдвоем?

— Нет — с целой эскадрой парусников. Поройся в памяти компьютера, наверняка найдется клип с Магелланом. Грамотному человеку следует знать его имя так же твердо, как имена Зевса, Геракла, Будды, Христа и Магомета.

— Но ведь на парусниках Магеллана находились и другие люди?

— Разумеется.

— А что о других известно?

— Увы — ничего. История открытий состоит в основном из имен главных первопроходцев.

— Но это же несправедливо, папа!

— Согласен. Однако вся история Земли — это история прежде всего несправедливостей. И даже если какое-то событие начиналось во имя справедливости, — кончалось оно чаще всего ее попранием. За грехи виноватых расплачивались обычно невиновные. Это проклятие земной истории.

— Зачем же ее изучать, папа?

— Хотя бы для того, чтобы не повторять минувшие ужасы. Больше всего бедствий приносили на Земле руководители, плохо знавшие историю или не знавшие ее вовсе. Многие воины начинались в расчете на победу, которая была совершенно немыслима, если хорошо знать историю тех стран. Именно такими были кровавые походы Наполеона и Гитлера на Россию и бессмысленный поход самой России на Афганистан. Или безумная воина Аргентины с Англией за Фольклендские острова. Англия ведь хоть сто лет воюет, но войн не проигрывает… Историки могли предсказать исход этих войн после первого же выстрела. Но кто из невежественных правителей слушается историков?.. Так уж на нашей планете сложилось…

— Поэтому ты все время и пичкаешь меня земной историей?

— Наверное… Вдруг вернешься и станешь руководителем?..

Малыша такая перспектива забавляла. Он заливался смехом.

…Путешествия по звездным скоплениям раскрывали Малышу тайны космоса. В центре шаровых скоплений нередко обнаруживалась пожирающая звезды колоссальная «черная дыра». И Малыш с жалостью смотрел тогда на ближайшие к ней светила, понимая, что очень скоро — по космическим, конечно, понятиям! — они обречены на безжалостное разрушение и уничтожение. И что-то кошмарное чудилось ему в этих шаровых скоплениях, — самых древних звездных группах нашей Галактики.

В то же время рассеянные скопления казались Малышу как-то добрее и уютнее, Без «черных дыр» и вообще без центра, они образовались на миллиарды лет позже шаровых, и звезды в них не разрывались на куски безумной и бесцельной энергией «черных дыр», а просто умирали от старости, своею смертью. Как люди…

В положенные часы «Гном» выходил на связь с экспедицией. Последние вести поступали оттуда отрадные. Астронавты постепенно начинали выбираться из болезни. Компьютер сумел выделить вирус и подобрал против него комплекс действенных противоядий. Как и положено врачу, Линда первая испытала их на себе и теперь чувствовала себя получше других. Химики понемногу разворачивали лабораторию для переработки циркониевой руды, которую должен был привезти Гудзи.

Однажды, проснувшись, Гудзи притянул Малыша к иллюминаторам.

— Смотри!

Казалось, совсем близко завис впереди отливающий тусклым свинцовым блеском шар незнакомой планеты.

— Эпсилон? — радостно закричал Малыш. — Похоже, мы здесь первые, папа.

— Похоже, — согласился Гудзи. — Но крайней мере, о предшественниках я не слышал.

— Мы облетим планету и станем местными Магелланами? Так?

— Вероятно.

— И наши имена войдут в здешнюю историю?

— Если ее вообще будут писать… — грустно уточнил Гудзи. Он не разделял восторженности сына, ибо чувствовал: все самое тяжелое еще впереди.

Когда «Гном» вышел на круговую орбиту, поверхность планеты просматривалась как однородная сероватая равнина. В окулярах же смотроскопа Малыш хорошо различал взметнувшиеся ввысь серые пики горных вершин, иногда с чернеющими пятнами глубоких провалов.

— Папа, скалы! — восторженно закричал Малыш. — Я впервые их вижу! Здесь не такой скучный пейзаж, как на Бете!..

Гудзи вспомнил, что, когда кружили над Бетой, Малыш не лез к окулярам, а довольствовался экранным изображением. Потому, наверное, пейзаж и показался ему скучным. А теперь вот интересуется тонкостями.

Что ж, растет ребенок…

— Зато здесь климат более суровый, — напомнил Гудзи. — Все-таки очень далеко от звезды. Край системы!

— А контейнеры для руды уже отделились? — Малыш тут же перескочил на более конкретную тему.

— Еще рано. Вот засеку координаты рудных выходов… Их ведь делали автоматы больше стал лет назад… Что-то могло измениться… Потом наберу программу…

Через час «Гном» содрогнулся. Ракетоконтейнер отделился от него, как бы задумался на несколько минут и плавно соскользнул на более низкую орбиту.

— И что теперь, папа? — Малышу явно не терпелось опередить события.

— Ракета опустится на Эпсилон, выйдут роботы, найдут руду, загрузят ее в отсеки, контейнеры закроются, и ракета выйдет на ту же орбиту. Нам останется состыковаться и улететь. А роботов оставим Эпсилону. На память! Когда-нибудь местные жители — если они появятся! — найдут этих роботов и станут гадать: откуда они взялись? какая цивилизация их забросила? и, главное — зачем?..

— А тебе не жалко их, папа?

— Что же делать, мальчик мой? И руда и роботы для ракетоконтейнера неподъемны. Или-или… Привыкай к потерям! Ни одно серьезное дело без них не обходится. В детстве отец учил меня: «Не бойся потратить пять долларов, чтобы заработать десять. Будешь бояться трат — ничего не заработаешь».

… Очередной сеанс связи с Бетой принес тревожную весть.

— Наш рентгеновский телескоп, — сообщил Кравец, — засек метеоритный поток в сторону орбиты Эпсилона. Когда он вырвался из пояса Оорта, нам неизвестно, А обнаружили его сегодня.