Хозяин жизни

– Сашка, ты представляешь, следователь сказал, я спровоцировал нервного молодого человека своим хамским поведением и он поэтому не сдержался, – садясь, с румянцем возмущения буквально выпаливает братишка.

– Что-о? – от удивления чуть не теряю дар речи. – Это ты-то? Провоцировал хамским поведением?

– Я, конечно! Следователь с этого и начал. Они там совсем с ума посходили?

Не могу про себя не улыбнуться вечной Ванькиной наивности. И за это тоже его люблю. Ведь известно: каждый из нас меряет другого по себе. Чистый и честный человек искренне надеется, что с ним будут вести себя тоже честно, и за такое заблуждение получает награду в виде разочарований.

– Ваня, ты успокойся, – Лена вздыхает. – Наоборот, у них с головами полный порядок. Лучшая защита – нападение! Вот и нападают…

– Погодите, а свидетельские показания с нашей стороны? Данные с камер, наконец! – не понимаю я.

– Следователь не стал скрывать, что нашими документами пока не занимался, – усмехается она. – Сказал, сейчас у него на столе заявление противоположной стороны, с которым он и разбирается. Тогда помощник от Сергея Александровича припугнул этого мужика возможностью передачи данных с камер на телевидение с соответствующими комментариями. Объяснил ему: поскольку это всё случилось с сотрудником доктора Елизова, которого неплохо знают, более того, с его братом, то за такой сюжет там ухватятся. Честно говоря, я бы так шантажировать не смогла и очень ему благодарна за такой ход.

– То есть теперь они знают, что Ванюха – мой брат… – вырывается у меня. – Не очень мне нравится такое развитие, но если это нужно для успеха, то ничего не поделаешь. Правда, не хотелось бы, чтобы сюда ещё и телевизионщики нагрянули.

– Ничего, будет нам лишняя реклама, – хмыкает Ванька.

– Вот именно – лишняя, потому что ненужная! Ладно, а какой сухой остаток?

– Следователь пообещал к следующей встрече найти время и ознакомиться с нашими материалами, – видно, Лена сильно раздражена, но старательно себя сдерживает. – Копии на всякий случай у нас есть, и если подвижек не будет, возможно, придётся пойти обещанным путём.

Снова сижу и анализирую закончившийся разговор. Вот и прозвучал ответ на мои громкие слова про закон, который для всех един. Пока не было получено заявление от сынка о якобы Ванькиной провокации, следствие даже не стало рассматривать наши аргументы. Ну и что сейчас я могу сделать? Вмешаться во всю эту следственную кухню со своими способностями? Будет ли это законно, то есть – по-честному? Нет, конечно! Но будет справедливо! Господи! Ну научи же, как я должен поступить!

…Перед вечерним приёмом вместе с Ванькой в кабинете пьём кофе. Я уже ему рассказал про визит Буракова и свои мысли после нашего разговора.

– Сашка, – взгляд братишки озабочен, – я снова начинаю за тебя волноваться!

– Не поверишь, – и усмехаюсь, – я за свою дражайшую персону тоже несколько обеспокоился. Через покушение, как ты помнишь, я уже когда-то проходил.

– А тебе никаких сигналов не было?

Понимаю, что он имеет в виду какие-либо моменты предвидения.

– Нет… И если честно, то ощущение близкой опасности, которое в таких случаях является предупреждением, тоже отсутствует.

– А когда ты за Кириллом Сергеевичем летишь?

– Нужный борт будет послезавтра. Только это меня спрячет от их возможных посягательств лишь на два дня, – угадываю я его мысль. – Всё равно же я потом вернусь!

– Может, за время твоего отсутствия этот Вовик объявится или его найдут?

– Даже и не знаю, насколько это будет хорошо. Если он объявится здесь, то опять могут случиться неприятности. Ладно, сегодня вечером всё-таки поговорю с Николаем Сергеевичем и спрошу у него совета. Пока давай начинать приём.

Я в гостях у Зорина в его несколько тяжеловесном, хорошо мне знакомом коттедже. После моего звонка он предложил заехать, когда закончится вечерний приём.

– Сейчас мы вас после всех трудов накормим, – радушно заявляет хозяин, приглашая к столу. – Надеюсь, Даша не станет на меня за это сердиться.

Отказываться даже не помышляю и за обильным ужином рассказываю Николаю Сергеевичу о разговоре с Бураковым.

– Есть из-за чего беспокоиться, – задумчиво произносит он. – Уверен, теперь вы признали мою правоту насчёт вашей охраны. Слушайте, а может, вы всё-таки, применив свои способности, поможете его найти? Согласитесь, сейчас это в наших общих интересах. Если этого мальчика по вашим указаниям найдут, то, может быть, потом будут хоть как-то контролировать?

– Николай Сергеевич, на юношу вы тоже не очень похожи, – практически перебив, ехидно замечаю я, вспоминая его слова в ответ на высказанную мной надежду, что высокопоставленного сынка отправят в СИЗО.

– Уели вы меня, – усмехается Зорин. – Ну хорошо… Только в любом случае, я считаю, в начавшейся истории позиция нашей стороны должна быть активной, а мы пока только реагируем на уже сделанные против нас шаги. Согласны? Уверен, если сейчас опасность стала абсолютно реальной, то существующее положение вещей требует от нас решительных действий, – смотрю на собеседника и вижу строгий взгляд. – Сергей связался со мной сразу после того, как его адвокат рассказал ему о посещении Ваней следователя. Звонил в крайнем возмущении. И это вполне естественно, ведь ситуация, когда следствие до сих пор не удосужилось рассмотреть представленные вами материалы, а явно ожидало, пока противоположная сторона накатает своё липовое заявление, ничего, кроме возмущения, у нормальных людей вызвать не может. Это вообще чудовищно! Ваня – и вдруг хамил… Чушь сплошная. Ангелы не способны хамить!

Вспоминаю оценку, которую дал братишке мужик из посёлка. Всё сходится!

– Мы обсудили предложение юриста передать материалы на какой-нибудь из популярных каналов телевидения, – сделав паузу, продолжает хозяин дома. – Думаю, идея очень неплохая. Это и будет активным шагом с нашей стороны. Пусть обыватель узнает, как всесильный глава корпорации, ручкающийся с самим президентом, нагибает следствие для вызволения при помощи клеветы своего отмороженного сынка. Причём клеветы не на рядового врача, а на брата многим известного доктора Елизова.

– А вот это уже будет перебором, – замечаю я. – Я понимаю, моё имя уже стало достаточно известным, но не хочу этим пользоваться.

– Александр Николаевич, дорогой вы мой, ваше имя теперь тоже может являться оружием. Логика проста: любого другого эта команда очень высокопоставленных лиц спокойно затопчет и пойдёт дальше, не оглянувшись. С вами у них такого не получится.

– Со мной у них такого не получится по другой причине.

– А вот этого как раз я больше всего и боюсь… Ну что вы так смотрите?

– Думаю о том, что в вашем лице получил кроме Кирилла Сергеевича и Ваньки ещё одного воспитателя, – усмехаюсь я.

– Вы мне сейчас сделали просто огромный комплимент. Спасибо… – задумчиво произносит Николай Сергеевич. – Ваше сравнение меня с этими двумя людьми… не только приятно, но и, как говорится, ко многому обязывает. Это в первую очередь ваша заслуга! – и сделав паузу, он снова переходит в наступление: – Поймите, предложенное адвокатом Сергея и вместе с ним мной позволит вам не совершать… доступные действия. Боюсь, именно такие шаги, если можно так выразиться, перетянут вас из поля закона в поле понятий.

Мобильник, как всегда, звонит не вовремя. Номер мне неизвестен.

– Слушаю!

– Добрый вечер, Александр Николаевич… Это… Эдуард Павлович беспокоит…

Хорошо, что я сижу, а то бы просто грохнулся на пол от неожиданности.

– Здравствуйте, Эдуард Павлович! Не стану спрашивать, откуда у вас номер моего мобильного. Уверен, вам его дал кто-то из бывших пациентов. Чем обязан вашему звонку?

Не знаю, какое в эти моменты выражение на лице у меня, но у хозяина дома оно какое-то растерянно-озадаченное.

– Вы правы. Этот номер мне действительно дал один из ваших пациентов в прошлом. Александр Николаевич, я вынужден просить вас о встрече. Готов подъехать в Чистые Озёра в указанное вами время.