Принцесса и Дракон

Мать Клариссы была родом из Лотарингии, и хотя, выйдя замуж за Гарольда Стилби, она отказалась от лютеранства и перешла в католицизм, но до конца своих дней соблюдала традицию своей родины, процветавшую на севере Европы – наряжать новогоднюю ель. При жизни супруги сэр Гарольд не слишком одобрял «эти лютеранские глупости», зато после ее ранней кончины сам свято соблюдал сей обычай, в память о любимой жене и чтобы хоть как-то скрасить детство дочери, лишенной материнской заботы и любви.

Итак, в Сочельник в большой гостиной поместья Стилби была выставлена пушистая красавица-ель, сразу наполнившая комнату ароматом свежей хвои. У Лонтиньяков ель на Рождество не наряжали, но Эмильенне очень понравилась эта традиция, и она, вместе с Ричардом и приехавшей из Лондона Клариссой, с удовольствием развешивала на темно-зеленых ветвях розы из цветной бумаги, красные яблоки, орехи в золоченных обертках, разные сласти, главным образом, пряники в виде ангелов, звезд или сердец. Сэр Гарольд сам в украшении рождественского дерева не участвовал, но восседая в кресле посреди зала, наблюдал за происходящим, потягивая эгног из кружки. На столике рядом с ним был выставлен портрет покойной миссис Стилби, словно хозяин поместья хотел, чтобы его любимая Хенрика полюбовалась тем, как ее дочь и внук наряжают рождественское дерево.

Рождественский ужин с семьей Стилби разделял отец Роберт, священник небольшого католического прихода, единственного на всю округу. Затем все вместе отправились в церковь на праздничную мессу. Идти решили пешком, благо было недалеко. В морозном воздухе кружились серебристые искорки снежинок. Крохотные и колючие, они слегка жалили лица путников, что, однако, вовсе не омрачало тем праздничного настроения.

Местная церковь ничем не походила на величественные соборы Парижа, к которым привыкла Эмильенна. Здание было скромным – никаких архитектурных изысков, но строгое достоинство этого небольшого храма говорило в его пользу, особенно, в сочетании с рождественским убранством. Внутри девушке понравилось еще больше. Традиционный рождественский вертеп, отсутствовавший в протестантских храмах, теплый свет от множества свечей, легкая дымка ладана, скамьи, украшенные ветвями вечнозеленых растений – все это создавало неповторимую атмосферу радостного таинства. Кларисса шепотом сообщила Эмили, что храм по большей части построен и содержится на средства их семьи, однако, сэр Гарольд предпочитает скромно молчать об этом.

Сама служба так же оставила в душе Эмильенны светлое впечатление. Отец Роберт произнес прекрасную вдохновенную проповедь, а немногочисленные прихожане-католики очень тепло и почти по – семейному поздравляли друг друга. Глядя на это, Эмили решила, что в таких маленьких общинах есть своя особая прелесть.

Выйдя из церкви девушка пребывала в отличном настроении, чего с ней не случалось уже несколько недель. Волшебство самого светлого праздника разогнало ее тоску, избавило от сожалений, и дало надежду на то, что будущее не так уж беспросветно. Эмили впервые за долгое время почувствовала себя свободной, ей хотелось смеяться и бежать куда-то, а еще лучше лететь и кружиться в воздухе вместе со снежинками. Хотелось быть счастливой и осчастливить весь мир.

Сэр Гарольд, миссис Стилби и отец Роберт после мессы отправилась обратно в Лингхилл, а Ричард с Эмильенной предпочли еще немного погулять. За время службы тучи разошлись, явив миру темное небо и холодные зимние звезды, свет которых в Рождество особенно символичен. Эмили, как в детстве, попыталась найти ту самую Звезду, которая освещала путь волхвам к Младенцу Иисусу, но ни одно из ночных светил не желало особо выделяться на небосклоне.

Засмотревшись на звезды и совсем позабыв о грешной земле, девушка поскользнулась и упала бы, не подхвати ее Дик. Поставив спутницу на ноги, и прислонив ее к крыльцу какого-то домика с темными окнами, Ричард внезапно быстро склонился к ее лицу и поцеловал в щеку. Эмильенна удивилась, но не обиделась, чему способствовало благостное расположение духа.

– Разве мы не договорились избегать вольностей? – вопросила она не без ехидства, впрочем, вполне добродушного.

– Это омела, – оправдываясь пробормотал Дик, указывая наверх. И правда, над ними висел венок омелы, перевитый клетчатыми лентами. – У нас есть традиция, если окажешься под омелой с девушкой…

– Ее можно поцеловать, – закончила за него Эмили. – Знаю, знаю. Я не сержусь, – она небрежно растрепала Ричарду волосы в знак того, что расценила его жест, как милую шутку и дань старинной традиции.

Однако молодой человек воспринял происшедшее не столь беспечно.

– Эмильенна, – с волнением начал он. – Я помню, что обещал тебе молчать и не напоминать о своих чувствах, но… умоляю, выходи за меня замуж!

Странное чувство охватило Эмили при этих словах. Словно небеса дали ответ на невысказанный вопрос. Вот он – тот путь, по которому она должна идти. И если даже ей не суждено стать счастливой на этой стезе, то, по крайней мере, она сможет сделать счастливым того, кто ей дорог.

Дик же истолковал молчание девушки по-своему.

– Прости! Я знаю, что говорю глупости. Это все омела и Рождество.

– Я согласна.

– Что?! – Ричард боялся поверить услышанному.

– Я сказала, что выйду за тебя, – и хотя Эмильенна улыбалась, было видно, что она говорит серьезно.

– Неужели?! – Дик задыхался, не решаясь поверить своему неожиданному счастью. – Ты хочешь сказать, что любишь меня?

– Я хочу сказать, что стану твоей женой, – о любви девушка пока не готова была говорить.

Но Ричард не обратил внимания на словесные тонкости, он был для этого слишком счастлив. В порыве безумной радости, он оторвал Эмильенну от земли и закружился вместе с ней.

– Дик, перестань! – смеясь, закричала девушка. – Или ты так быстро раздумал жениться, что решил меня угробить, чтоб не брать назад предложение руки и сердца?

Рассмеявшись в ответ, счастливый жених поставил избранницу на землю, на то же место, где ранее удержал ее от падения. Причем на этот раз он действовал вполне целенаправленно. Вновь оказавшись под омелой, молодой человек, обнадеженный благосклонностью Эмильенны, решил позволить себе еще один поцелуй, на этот раз более смелый. Однако девушка остановила сей романтический порыв, приложив пальчик к его губам.

– На сегодня хватит поцелуев, мне кажется, – заявила она, стараясь вложить в голос побольше серьезности. – Не хочу давать тебе повод считать свою невесту чересчур легкомысленной.

Наконец молодые люди отправились домой, осознав, что их, должно быть, уже ждут. По дороге Ричард обратился к Эмили с вопросом.

– Могу я рассказать матушке о нашей помолвке? – Дик готов был кричать о своем счастье всему миру.

– Только не сегодня, – она охладила его пыл. – Мы расскажем ей позже. Прежде мне надо с тобой поговорить.

Эмильенна не забыла данного себе обещания рассказать Ричарду правду о своих похождениях в обществе Армана де Ламерти. Она и расскажет, но потом. А пока не стоит омрачать ни себе, ни ему, такую волшебную рождественскую ночь.

Глава пятьдесят третья.

После Рождества погода снова испортилась, потянулись серые промозглые дни зимней оттепели. Необыкновенное настроение и благостное состояние, навеянное чудесной сказочной ночью прошло, оставив по себе лишь сожаление о слишком поспешно принятом решении. Теперь девушка уже не была уверена в том, что сможет сделать Ричарда счастливым, и уж подавно, сомневалась в том, что будет счастлива сама. Однако брать данное слово назад Эмили не собиралась. Если понадобится, она будет притворяться всю жизнь. Кажется, именно это имел в виду Ламерти, когда они говорили о вечной любви, тогда на площади в Бетюне. Только он сказал, что притворство уместно во имя памяти умершей любви, тогда как в случае с Эмильенной оно будет заменять любовь так и не родившуюся. Впрочем, Эмили надеялась, что дружеская привязанность, которую она испытывает к жениху, превратит притворство в истинное чувство. Не так уж сильно дружба с любовью разнятся.