Принцесса и Дракон

– Пожалуй, нет, – признала девушка. – Такие, как он не должны жить.

– Я жалею лишь о том, что убил его слишком быстро и только один раз!

– Избегайте излишней кровожадности, – Эмили снова отвернулась. – Вам есть за что благодарить это тупое грязное животное.

– За что?! – изумился молодой человек.

– Покойный Матье научил меня покорности…

– Вы отнюдь не казались покорной, – Ламерти вспомнил виденную сцену и его передернуло от гнева и отвращения.

– Покорности не ему, а вам, – уточнила девушка. – Благодаря вмешательству этого мерзкого грязного отребья, я в полной мере осознала, насколько зависима от вас. Я признаю, что не могу обойтись без вас и дня. Вы победили, а я проиграла.

– Победил? – переспросил Арман.

– Раз я не в силах самостоятельно защитить свою жизнь и честь, а вы согласны оказывать мне покровительство лишь на определенных условиях, я вынуждена их принять. Я стану вашей женой.

– Вот и славно, – в голосе Ламерти, однако, не слышалось ни радости, ни торжества.

– Это еще не все, – Эмильенна внезапно вскинула голову. – У меня тоже есть одно условие.

– Какое?

– Мы обвенчаемся не раньше, чем вы доставите меня в Англию. Вы выполняете свою часть сделки, я – свою.

– Что ж, – кивнул молодой человек. – Это справедливо. Я принимаю ваше условие. А теперь дайте-ка мне свои руки, я посмотрю, что тут можно сделать.

– Ничего тут нельзя сделать, – наконец-то в голосе девушки начали прорезаться эмоции. – Разве что окажется, что вы тайно изучали врачебное искусство и возите в седельной сумке разные снадобья. Или вам просто угодно оценить, насколько дорого мне обошелся преподанный вами урок?

– Я же сказал, что не хотел этого!

– Не хотели! – горечь и обида прорвались сквозь напускное равнодушие. – А мне казалось, что вас это все позабавило. Вы ведь, как я поняла, смотрели пьесу с самого начала? Любовались тем, как я плакала, спала на земле в лесу, как меня травили деревенские мегеры, как увела к себе местная сводня… ведь именно этим ремеслом, судя по всему, занималась достопочтенная мадам Кассель. Возможно, вы даже были свидетелем их беседы с Матье, которую я не имела чести слышать. Что он ей пообещал за меня?

– Неважно, – буркнул Арман.

– Действительно, неважно, – согласилась девушка. – Но думаю, что не так уж мало, раз она спокойно рассталась с серебряным гребнем. Или он обещал принести ей украшение позже, сняв с моего мертвого тела?

– Перестаньте, Эмильенна! – вскричал Ламерти с неподдельной болью в голосе. – Хватит меня мучить! Поверьте, то, чему я стал свидетелем, не доставляло мне ни малейшего удовольствия!

– Однако вы предпочли досмотреть до конца и дождаться драматической развязки! – гнев девушки словно прорвал невидимую плотину. – Еще бы, ведь вмешайся вы чуть раньше, я бы не прочувствовала в полной мере своей беззащитности и ничтожества.

– Довольно! – Арман сделал жест, призывающий Эмили замолчать. – Я все понял. Я не должен был вас оставлять. Я поступил как последний мерзавец. Да я и есть мерзавец. Мы оба всегда это знали. Вы сможете меня когда-нибудь простить?

– Вы спасли меня, – Эмильенна снова заговорила спокойным и тусклым голосом. – А потому больше ничего мне не должны. Мы в расчете.

– Это не похоже на прощение, – возразил Арман.

– Послушайте, – Эмили вздохнула. – Давайте закончим этот разговор, я слишком устала. Сегодня был ужасный день. Возможно, самый ужасный за всю мою жизнь. Ему удалось затмить даже день нашего с вами знакомства, – она не преминула напомнить Ламерти о том, что однажды он вел себя так же, как убитый им сегодня Матье. – Я хочу одного – закрыть глаза и хоть на несколько часов забыть о пережитом кошмаре. Вы позволите мне это?

– Конечно, – Ламерти полез в седельную сумку и достал два плаща. Один он расстелил на земле, другой положил рядом, чтобы девушка могла укрыться. – Спи, любовь моя.

Эмильенна не заставила просить себя дважды, и тут же улеглась на землю, завернувшись в предложенный плащ. Арману очень хотелось обнять ее, но он понимал, что сейчас для этого явно не лучший момент. А потому ограничился тем, что, набрав поблизости веток, развел костер, чтобы девушка не мерзла.

Глава сорок первая.

В течении ночи Эмильенна несколько раз начинала метаться и вскрикивала во сне. Ламерти прижимал девушку к себе, гладил по голове, шептал на ухо успокаивающие ласковые слова. Она затихала, но не просыпалась. Когда же настало утро, Эмили проснулась измученной, обиженной и несчастной. Линии поведения с Арманом она придерживалась прежней – холодное, равнодушное смирение.

Когда они зашли в очередной сельский трактир, девушка покорно согласилась поесть, хоть и не испытывала аппетита. Она вяло ковырялась вилкой в тарелке, нехотя отщипывала ломтики хлеба. Если Ламерти обращался к ней – отвечала сдержанно и лаконично, если же нет – молчала.

Совершенно очевидно, что Ламерти это очень быстро надоело. Он осознавал свою вину перед Эмильенной, но не собирался вечно терпеть ее вновь избранную манеру держаться, которая призвана была служить ему немым укором. Когда они покинули деревню и вновь отправились в путь, Арман решил, что даже не самый приятный разговор во время долгой дороги, все лучше, чем враждебное молчание.

– Эмильенна, как долго вы планируете гневаться на меня? Вы ведь теперь – моя невеста, а нареченной негоже так вести себя по отношению к жениху.

– А скоро я стану вашей женой, – сквозь равнодушие едва заметно пробивались нотки сарказма. – И потому приготовьтесь терпеть мое ужасное поведение всю жизнь, хотя вряд ли нашему браку суждено протянуть так долго.

– Кстати, о нашем браке, – Арман перехватил поводья и повернулся в седле так, чтобы хоть отчасти видеть лицо девушки, которая сидела впереди него, – могу ли я быть уверен, что вы сдержите обещание, тем более, данное при подобных обстоятельствах?

– Вы сомневаетесь в моих словах? – Эмили, казалась удивленной. – Если бы у меня было намерение обмануть вас, то разве допустила бы я то, что случилось? Просто потребовала бы свадьбы не раньше, чем мы достигнем Англии, а, прибыв туда, нарушила бы обещание, которое дала не по своей воле.

– Логично, – признал Ламерти. – Однако мне все же будет спокойнее, если я получу от вас что-то вроде клятвы. Только, пожалуйста, не надо клясться своей жизнью, я слишком хорошо знаю, как мало вы ее цените.

– Может, вы хотите, чтобы я поклялась спасением души? Или Пресвятой Девой? – не успел ее спутник выразить согласие с предложенными вариантами, как она продолжила. – Так вот, не надейтесь! Подобные клятвы мало того, что запрещены заповедями, так еще и бессмысленны, поскольку предметы их не в нашей власти.

– Можно подумать, предметы хоть какой-нибудь клятвы нам подвластны, – проворчал молодой человек, в глубине души, однако, признавая правоту своей невесты. – Ладно, раз вы так к этому относитесь, обойдемся без лишнего пафоса.

– Благодарю вас, – с иронией произнесла девушка. – Сегодня вы безмерно добры и снисходительны!

– Ну тогда, может быть, моя доброта и снисходительность поможет мне развеселить вас хоть немного? – лукаво поинтересовался молодой человек. – Ну же, Эмильенна, улыбнитесь!

– Это приказ? – безразличие Эмили сменилось злым ехидством. – А что вы намерены предпринять, если я откажусь улыбаться? Снова бросите? Если пожелаете так поступить, лучше сначала убейте меня – сделайте милость.

– Вам еще не надоело засыпать меня упреками на разные лады? – поморщился Ламерти. – Я уже неоднократно признавал, что был неправ, но вы, как ни странно, злитесь за мою последнюю провинность по отношению к вам, больше, чем злились за первую. Я имею в виду пресловутый день нашего знакомства, который вы недавно помянули. И чем же это может быть обусловлено, кроме того, что осознание моей любви к вам, дало вам право изводить меня? Именно об этом я говорил тогда, у озера. Осознав свою власть над сердцем мужчины, женщина считает себя вправе управлять им и мучить его. К сожалению, я оказался прав, а вы не стали исключением из этого правила.