Принцесса и Дракон

– Почему? – на этот раз пришла очередь Эмильенны удивляться.

– Да потому, что с того момента, как я увидел тебя и надумал забрать из тюрьмы, все решения принимаю только я! Когда ты уже поймешь, что никак не влияешь и не можешь повлиять на то, что я делаю? Я поступаю, как считаю нужным и несу ответственность за свои поступки. Так что, будь любезна, избавь себя от угрызений совести и преувеличенного понимания своей значимости заодно.

Слушать подобные речи Эмильенне было не слишком приятно, но она понимала, что это правда.

– Куда мы направляемся? – при таком повороте разговора лучше всего было сменить тему. – И что вы намерены делать дальше?

– В данный момент мы направляемся к лесу, что на другой стороне озера. Там мы сможем укрыться на какое-то время, пока нас не перестанут искать.

– К лесу? – мысль девушки лихорадочно заработала. Идея, внезапно пришедшая в голову, отнюдь не была разумной, но показалась таковой затуманенному душевными и телесными страданиями сознанию. – Почему бы вам не оставить меня там? Постойте… – Эмильенна видела, что молодой человек готов ее перебить и отчаянно хотела этому помешать, чтобы высказать внезапную мысль до конца. – Дайте мне договорить. За нами гонятся, а я вам только мешаю. Без меня вы могли бы передвигаться свободнее и быстрее. Вы действительно слишком много заботились обо мне в последнее время, а я того не стою. Оставив меня в лесу, вы дадите мне шанс укрыться и избежать встречи с теми, кто ищет нас. Если Господу будет угодно, и я выживу, то постараюсь добраться до ближайшего монастыря и там буду молиться за вас до конца своих дней!

Во взгляде девушки, обращенном на Ламерти, читалась трогательная смесь отчаяния и надежды. Но тот, не поднимая глаз, продолжал равномерно работать веслами и молчал, словно нарочно, чтобы помучить свою несчастную пленницу. Наконец, видно сполна насладившись эффектом своего безмолвия, Арман соизволил ответить, первыми же словами развеивая в прах робкие надежды Эмили на обретение свободы.

– Постараюсь как-нибудь обойтись без ваших молитв, моя прелесть. Разумеется, никуда я тебя не отпущу, и не надейся. И вовсе не потому, что буду испытывать муки совести, представляя как ты умираешь одна в лесу от голода и слабости, становишься добычей диких зверей или людей, что более вероятно, ибо из животных я давно не встречал в этом лесу никого опаснее оленей. Нет, вовсе не это побуждает меня держать тебя при себе, прекрасная моя Эмильенна.

– А что же тогда? – девушка была уверена, что и так знает ответ, но не могла не спросить.

– Сейчас попробую объяснить. Будь добра, возьми мою сумку и открой ее, – Эмильенна удивилась подобному повороту разговора, но покорно взяла сумку из заглянула внутрь. Увидев беспорядочную груду старинных украшений, девушка невольно ахнула, хоть и должна была ожидать, что в спешке покидая дом, такой человек, как Арман захватит с собой отнюдь не стопку дорогих сердцу писем, медальон с портретом обожаемой матушки или локоном возлюбленной.

– Нравится? – усмехнулся Ламерти. – Это не вам.

– Да я и не думала… – Эмильенна задохнулась от негодования, возмущенная подобным предположением.

– Как вы считаете, для чего я прихватил с собой эти безделушки? – реплику спутницы Арман предпочел проигнорировать.

– Потому что их можно продать?

– По идее, да. Но мне бы не хотелось этого делать. В дороге я предпочитаю тратить деньги, которые, как вы можете видеть, я тоже захватил.

– Тогда зачем?– не то, чтобы Эмили было очень интересно, но спутник ее ждал этого вопроса, и потом надо же понять, к чему вообще была эта демонстрация фамильных сокровищ.

– Потому что они – мои! И я не собираюсь отдавать их каким-то подонкам, только потому, что те не поленились проскакать несколько лье от Парижа до Монси. Эти побрякушки – моя собственность… как и вы. Теперь понятно, почему я не брошу вас в лесу? Потому что не имею обыкновения разбрасываться тем, что принадлежит мне. Хотя на данный момент, что эти камни, что вы – абсолютно бесполезны.

– Камни хоть можно продать, – гнула свое девушка.

– Вас, в принципе, тоже. Но я не стану. Не потому, что это беспринципно, а потому, что вам можно найти куда более интересное применение, – Арман скабрезно ухмыльнулся, крайне довольный своей шуткой.

Не будь Эмили так бледна, она залилась бы краской. Скрепя сердце, девушка постаралась не обращать внимания на очередной грязный намек. Он не впервые издевался над ней подобным образом. В конце концов, она сама это заслужила. И надо же было быть такой дурой, и хоть на миг поверить, что он ее отпустит! Оставалось лишь порадоваться, что Ламерти предпочитает издеваться над ней, а не злится, ведь вполне мог бы и так отреагировать на ее предложение.

За беседой, которую даже с натяжкой нельзя было назвать любезной, девушка не заметила, что их лодка скользит уже у противоположного берега, и за узкой прибрежной полосой темнеет полоса деревьев. Арман причалил к берегу, вытащил Эмильенну и оттолкнул лодку, чтобы ее отнесло ветром от того места, где они причалили. Затем, перекинув сумку через плечо, он подхватил Эмили, на этот раз, на руки, и направился в сторону леса.

Уже совсем стемнело, и чья-то невидимая рука рассыпала по черному бархату неба пригоршни звезд. Вскоре, впрочем, небо стали закрывать кроны высоких деревьев. Эмильенна была уже в полузабытьи и не понимала долго ли они идут, и как далеко углубились в лес. Она бессильно склонила голову к плечу Армана и смотрела на далекие звезды сквозь ажурную сеть темной листвы.

Наконец Ламерти решил остановиться и бережно усадил Эмили на траву, прислонив спиной к стволу раскидистого дуба.

– Ну все! Теперь можете, не жалея красивых слов, благодарить меня за спасение вашей драгоценной чести, а заодно и не слишком ценимой вами жизни, – Арман опустился на траву и уселся, скрестив ноги, напротив девушки.

– Я уже благодарила вас, там в лодке, – голос Эмильенны звучал бесконечно устало, каждое слово требовало от нее усилий. – Но если вы забыли, то могу повторить.

– Нет, отчего же, я помню. Действительно, не нужно лишних слов, достаточно… поцелуя.

– Пожалуйста, нет! – Эмили постаралась вжаться в ствол дерева, словно это могло защитить ее. – Не заставляйте меня, прошу! – голос звучал умоляюще, хотя по-прежнему слабо.

– Хорошо, не буду, – неожиданно легко согласился Арман. Не хотите – не надо. Я сам вас поцелую. И уж меня-то не придется заставлять, – он наклонился к девушке.

У Эмильенны была доля секунды на размышление. То, что она сделала было скорее жестом самозащиты, чем сознательным выбором. Так или иначе, Эмили оторвала спину от шершавого ствола, приблизила свое лицо к лицу Армана и слегка коснулась холодными губами его щеки. Это был скорее призрак поцелуя, но формально условия были соблюдены.

– Довольны? – она снова без сил прислонилась к дубу.

– Вполне, – Ламерти, и правда довольный донельзя, прикоснулся кончиками пальцев к щеке, словно хотел ощутить след от поцелуя.

Затем он перевел взгляд на девушку, надеясь сполна насладиться ее смущением. Но то, что он увидел совсем не понравилось молодому человеку, и отбило у него охоту веселиться. Эмильенна сидела закрыв глаза, бессильно склонив голову на грудь, руки ее неподвижно и безжизненно лежали на коленях.

Арман озабоченно склонился над ней и приподнял бледное лицо за подбородок. Эмили с трудом открыла глаза.

– Прости меня, – неожиданно прошептал он.

– За что?

– За то, что мучаю тебя. Ты же и дома была едва жива, а тут дорога, волнения, холодная ночь и сырая земля. Да ты измучена до смерти, еле дышишь! Иди сюда, – он неожиданно привлек девушку к себе.

Эмильенна сделала попытку вырваться из его объятий, но была слишком слаба.

– Тихо, девочка, успокойся! Я не сделаю тебе ничего дурного, – он заботливо закутал Эмили в Жюстинину шаль, которая все это время была на девушке, положил ее голову себе на колени, а затем бережно обнял. – Так тебе будет удобнее и теплее. Спи, ангел мой, и ничего не бойся. Я не буду посягать на твою честь… пока. На сегодня с меня хватит и поцелуя.