Страж водопоя

– И где же наша великая сосна? – поинтересовалась Светка.

Отец потряс навигатор.

– Надо поискать, – предложила Светка. – Наверняка где-то здесь.

Погрешность у навигатора невелика, метра два от силы, можно и поискать, заросли всё-таки, вдруг не видно.

Мы поискали. Побродили по молодым осинкам, поцарапались молодыми рябинками, почувствовали себя глупо, остановились наконец. Я уже заблудился. Если бы меня сейчас попросили выйти к пеньковой больнице, я бы не смог. Хорошо, что у отца навигатор, а то смешно получилось бы – заблудились в рукой подать от пенькового техникума.

– Что дальше делать будем? – спросила Светка.

Вопрос.

Отец почесал подбородок навигатором и снова сверился с экраном.

– Не знаю, – честно признался он. – Не знаю. Координаты верные, здесь должна расти сосна.

Мы в очередной раз посмотрели на то место, где должна была произрастать сосна. А ведь и правда смешно. Тащиться триста километров, чтобы не увидеть сосну.

– Вот и верь путеводителям, – вздохнула Светка.

– Навигатор не работает, – предположил я. – Магнитная аномалия. Или карты неправильные.

– А может, этой сосны и нет вовсе? – предположила, в свою очередь, Светка.

– Как это?

– Так. Была, росла, самая большая, сгнила, спилили. Или бобры сожрали. Была сосна – нет сосны. А во всех этих Холмах всего три достопримечательности. Если вычеркнуть пеньку и сосну, то одна останется. Вот они и продолжают врать про сосну, чтобы туристов не отпугивать.

– Вполне себе версия, – согласился отец. – Ладно, пойдём в город, искать ночлег.

Версия не вполне себе, подумал я. Если бы тут произрастала мегасосна, то к ней наверняка тропинку протоптали бы, а тут совсем никакой. И явно не было никогда, ну, сто лет назад, может.

Отец определил направление, и мы двинулись сквозь заросли. Я был уже вовсе не рад, что мы отправились искать сосну, глупое занятие, ну сосна, ну и что? Лес глухой и закоряженный, между осинками проросли жёсткие ёлки, отчего видимость окончательно пропала, я видел только спину Светки и слышал за собой шаги отца. Иногда он велел идти направо, потом налево, мы поворачивали.

– Стоп!

Отец остановился и снова уставился в экран.

– Мы уже триста метров как вышли, – сказал он. – Сейчас мы должны стоять у нашей машины…

– Да? – Светка демонстративно огляделась. – Что-то я её не вижу. Машина, ты где?

– Такого не может быть, – сказал отец. – Навигаторы не врут.

– Я же говорил, здесь магнитная аномалия.

– Да нет, скорее программа глючит. Попробую перезагрузиться.

Отец стал перезагружать навигатор. Смешно, заблудились на ровном месте втроём вокруг самой гигантской в мире сосны. Хотя так всегда и бывает.

Навигатор не перезагрузился. Отец выругался и с размаху ахнул прибор о ближайшее дерево. Обычно наш папенька предпочитает противоударные и влагостойкие аппараты, но против удара с размаху об осину никакой гаджет не выдержит. Навигатор разлетелся в брызги.

– Прекрасно, – сказала Светка. – Теперь нам вообще не выйти. Нельзя, что ли, нервы придерживать?

– Попробуй в своём планшете посмотреть, – попросил отец у Светки.

– А он в машине.

– Ты что, его в машине оставила?

– А что, мне его с собой таскать? – огрызнулась Светка. – Я что, лошадь?

– А что, он такой тяжёлый?! – вспылил отец.

– Здрасьте! – Светка хлопнула в ладоши. – Ты завёл нас в лес, разбил навигатор, а теперь меня во всём обвиняешь?!

– Да хватит… – попытался я.

Попытался, не получилось.

– Конечно! – рявкнул отец. – У тебя всегда я виноват! Что бы ни случилось, я всегда виноват!

– А кто?! – заорала в ответ Светка. – Кто ещё?! Всё ведь из-за тебя случилось! Из-за тебя!

Ладно. Я шагнул в сторону и почти сразу потерял из вида и отца и Светку, хотя и слышал их через ёлки и осинки. Они ругались. Хорошо так ругались, душевно, громко, пусть.

Я выбрал поваленное дерево и присел. Хотелось подумать, хотелось прислушаться, наверное, уже пора прислушаться. Но мыслей не было.

У меня в последнее время с мыслями тяжело, наверное, от дорог. Мы слишком много ездили, не знаю, сколько тысяч километров, от тряски и мельтешения за окном я перестал думать. Стал замечать, что никаких сложных движений у меня в мозге не происходило, я стал воспринимать действительность примитивно, в простоте. Голод – еда, жажда – вода, усталость – сон, тупые реакции.

Возможно, это и не случайно, возможно, отец этого и добивался – чтобы мы со Светкой поменьше думали, время ведь такое – думать надо меньше…

Что-то там наверху случилось, небеса сдвинулись, и вдруг через серую унылую вату проявилось солнце. И стало как-то веселее, потому что солнце сразу проникло всюду, под каждую ветку, под каждый лист и под каждую иголку, воздух вспыхнул радугами и водным туманом, и да, я запнулся.

Думаю, что за корень.

Или упавшую ветку.

Или в нору попал, лес, ничего не поделаешь, это же лес, тут везде корни, норы и ветки, люди запинаются за них и падают. Я тоже завалился как дурак, неловко ещё в придачу, едва мизинец не вывихнул на левой руке.

Вот так, упал, зашипел от боли, рукой затряс и увидел. Возле сосны, той, что справа. На высоте примерно полутора метров от мха перекатывалось в воздухе прозрачное облачко пара размером, наверное, с апельсин. Солнечный луч попал в него, и на секунду оно засияло ярко-розовым и тут же исчезло, точно и не было его вовсе. Да уж, удивительные штуки выкидывает солнце в летнем лесу. Солнце, водный пар, дыхание деревьев. Или устал это я, или от боли в мизинце…

Мизинец распух посередине и косил в сторону, я ухватил его покрепче и дёрнул. Палец с хрустом встал на место, я скрипнул зубами. Солнце пропало.

– Светлана, прекрати!

Моя сестра и мой отец продолжали ругаться.

– Я тебя прошу, прекрати! Светлана!

Отец уже завопил. У моего отца есть несколько степеней бешенства: в первой он хрустит пальцами, во второй кричит и бьёт кулаком по столу, в третьей орёт и белеет от злости, в финальной и четвёртой – вопит и брызжет слюной. Вот сейчас он как раз вопил и брызгал.

Я продрался через кусты на шум и увидел.

Отец и Светлана стояли друг напротив друга.

– Светлана, – отец выдохнул и попытался взять себя в руки. – Светлана, прекрати этот психоз. Сейчас не время и не место для нервов…

– Да отвали ты! – ответила Светка. – Отвали!

Я услышал в голосе Светки истерику. Пора, значит. Отец вопит – тоже пора, значит. Пора показаться.

– Доченька…

– Ненавижу тебя! – завизжала Светка. – Ненавижу! Это ты виноват! Ты!

– Светлана! – уже примирительно сказал отец. – Не надо так…

– Ты виноват! – свирепо повторила Светка. – Ты виноват в том, что случилось с мамой!

Отец хлопнул Светку по щеке. Ладонью. Не сильно получилось, но звонко, как в бубен.

Бдамц.

Голова Светки качнулась. Разумеется, отец не вкладывал в шлепок хоть какой-то силы, но всё равно. Довела.

– Извини, – сказал отец. – Извини, я не со зла.

Светка потрогала лицо. По щеке у нее разливалась краснота, а глаз яростно дёргался.

– Извини, – повторил отец.

Светка повернулась и направилась в лес.

Я за ней. Не стоило сейчас оставлять её одну, это понятно.

Я поглядел на отца, он отвернулся.

Светка быстро шагала сквозь лес, не глядя куда, продираясь через зелень, не оглядываясь. Я не собирался её догонять, пусть немного ярость сбросит.

– Ненавижу… – скрипела зубами Светка. – Ненавижу его!

Светка побежала. И я.

Мне пришлось за ней держаться, чтобы не отстать. Бегать я не люблю, особенно по лесу, глупое занятие. А Светка бегает отлично. И на коне скачет. И спортсменка. Это может дурную шутку сыграть. Во-первых, может сгоряча далеко забежать – выходи потом из этих буреломов. Во-вторых, с разбега легко удариться головой о дерево, такое с ней уже случалось. В-третьих, я считаю, что во всём надо знать меру, ну, побегали немного – и хватит, не следует перегибать, к тому же я палец почти вывихнул.