Страница 11 из 19
– Дайте её сюда, – попросила хозяйка. – Я уберу.
Дурацкая какая-то ситуация. Хозяйка стояла и с умильным выражением лица смотрела на Светку, точно это не Светка была, а Снегурочка к ним в гости заглянула.
– Пожалуйста! Дайте!
Мне показалось, что хозяйка сейчас заплачет.
Светка отдала птицу. Хозяйка взяла этого белого дрозда и унесла отчего-то в дом. Мы со Светкой переглянулись. Я и сказать ничего толком не мог придумать.
Появился отец с рюкзаком, оглядел птичий двор, плюнул.
– Это не мы, – тут же сказала Светка. – Мы проснулись, а оно уже так.
– Не мы, – подтвердил я. – Оно правда само…
– Понятно, – кивнул отец. – Ничего не трогали?
– Нет, – тут же ответила Светка. – Что мы, дураки? А вдруг это птичий грипп?
– Да, птичьего гриппа нам только не хватало. Вы готовы?
– Готовы.
– Едем дальше.
Мы двинулись к выходу, но тут из «Тихой прохлады» появилась хозяйка усадьбы с большим бумажным пакетом.
– Вы забыли, – сказала она. – В дорожку.
Отец взял кулёк под мышку.
– А это что всё-таки? – спросил отец у хозяйки, кивнув на двор.
– Птицы, что ли? – как ни в чём не бывало зевнула хозяйка. – А, они тут всегда падают…
– Как? – не понял отец.
Светка вытирала руку спиртовой салфеткой. А я смотрел на дохлых птиц.
– А кто его знает? – пожала плечами хозяйка. – Киты на берег выбрасываются, а птицы падают. Сбиваются с пути, потом сил уже не хватает – и падают. Бывает, что полгорода ими засыпано.
Отец брезгливо поморщился, он птиц не любит, особенно дохлых.
– У нас тут учёные приезжали, хотели узнать секрет. Выяснили, что это из-за плотин на Волге. У птиц всё путается в голове, вот они и падают.
Хозяйка постучала себя пальцем по голове, точно они ей на темечко падают. А вообще… дохлая птица – это плохая примета.
– Сегодня утром во двор выглянула, а они валяются. Всех убрать не успела, как яблок в сентябре навалило.
– И куда вы их будете девать? – спросил я.
– Куда? Да на помойку выкину, куда ещё? Сейчас в мешок пересыплю да и выкину…
Хозяйка вздохнула и взялась за лопату.
Мы попрощались. Отец что-то еще уточнял по путеводителю, я вышел за ворота, Светка за мной.
На улице было… оживлённо. Мимо шагали две тётки с тележками на колёсиках, о чём-то увлечённо беседовали. Через улицу возле синего дома с косыми воротами мужик косил траву. У перекрёстка стоял «Москвич», в нём двое. Выше по улице возле колонки набирал воду лысый дядька. И все они упорно не смотрели в нашу сторону, притом что понятно было – явились посмотреть именно на нас.
– Действительно, смотрят, – сказала Светка. – Вроде как не смотрят, а смотрят. Не, паршивый городишко, мне здесь окончательно не нравится. Уезжаем поскорее.
Закинули вещи в машину, забрались сами, отец сразу поехал, на центральную площадь, как собирался, заглядывать не стал. А на нас смотрели.
На улицах, как и вокруг «Прохлады», было не по-утреннему многолюдно. Все куда-то шли, ехали, тащили доски, и сумки, и вёдра с огурцами, и все эти встречные нами активно не интересовались, совсем как в Москве какой-нибудь. На декорацию похоже из убогого современного фильма, когда на заднике создают чересчур активную жизнь, какой в самой жизни почти не случается. Я хотел отцу предложить кружок по кварталу нарисовать и встретить снова тёток с огурцами, и плотников с топорами, и девочку с кошкой на поводке.
Но отец уже вырулил на улицу, ведущую из города.
– Вот и выбрались, – сказал он.
– Ага.
Я опустил стекло и вышвырнул в придорожную канаву бумажный пакет, припасённый для нас хозяйкой усадьбы.
– Разумно, – согласился отец.
– Интересно, с чего это она к нам такой любовью воспылала? – спросила Светка.
– Провинция, – пояснил я. – Вечером украли зарядку, с утра подарили коленвал. Пора бы привыкнуть.
– Да-да, знаю, на дальней станции сойду. Надо было в аптеку заехать, антисептиков купить.
– Не надо хватать всё что попало, тогда и антисептики не понадобятся, – сказал я.
Светка вредно свистнула у меня над ухом, так что немного заложило, ладно, жестоко отомщу.
– Па, останови у реки, – сказал я.
– Зачем?
– Сброшу Светлану с понтона, давно мечтал.
– Сама тебя сброшу, – огрызнулась Светлана.
Мы немного поспорили – кто кого свергнет с моста. На дороге не было никого, ни фур, ни лесовозов, так что отец гнал, давил педаль в пол. Холмы остались позади.
4
Авария
Ненавижу больницы.
А кто их любит? Хотя какие-нибудь оригиналы найдутся, на любую ерунду всегда найдётся любитель, наверняка кто-то и больницы любит. Я нет. Светка нет.
Ненавижу, даже если они переделаны из пенькового техникума.
Я сидел на скамейке в коридоре, Светка вышла из туалета, вытерла руки. Правая ладонь у неё покраснела, это Светка её отмывала щёткой после птицы. Светка вытерла руку о джинсы и села рядом со мной.
– Что скажешь? – поинтересовался я.
– Нет слов, – ответила Светка. – Просто… Это всё происходит на самом деле?
– Похоже. Ничего не пойму…
– Я тоже, – кивнула Светка. – Я тоже ничего не пойму. Фантасмагория… Гигантская сосна, «Пир», птицы дохлые… И это теперь ещё.
– Слушай, – перебил я. – А ведь правда – дохлая птица – это к неприятностям.
– Ничего себе неприятности…
Светка покачала головой.
– Зато в пеньковом техникуме побывали.
Это я так пошутил. Не смешно. Абсолютно не смешно.
«Скорая» увезла отца, а мы остались на дороге. Одни. Врач сказал, что полицию они вызвали, и та будет вот-вот, надо подождать. Мы стали ждать. К «Роверу» подходить опасались, сидели на обочине, молчали. Потому что шок. Да и головой я о торпеду приложился из-за несработавшей подушки, гудело всё и гремело. А у Светки губа оказалась глубоко рассечена и кровила, и Светка то и дело сплевывала на землю.
– Кто это был? – спросила она.
– В смысле?
– Кто выскочил? Олень?
Я поднялся с песка и направился к машине. Если уж не взорвалась, то и не взорвётся, а вещи надо достать.
– Осторожнее, – сказала Светка.
И так понятно, что осторожнее.
Машина пострадала, но не очень – справа раскурочило фару, оторвало кусок бампера и крыло чуть подогнуло. Непонятно, конечно, почему не сработали подушки безопасности. Хотя… Наверное, слишком слабый удар. Отцу не повезло, слишком неожиданно, не успел поставить руку. Я успел, Светка успела, отец не успел.
Стареет.
Я открыл заднюю дверь, выкинул свою сумку и рюкзак Светки, вещи на первое время, теперь…
Всё-таки я не утерпел и решил посмотреть кто.
У канавы валялся чёрный кусок пластика от бампера, и я заметил на этом куске клок грязной чёрной шерсти и немного крови. Зацепили, значит. И ещё воняло. И от машины по дороге тянулись капли в сторону леса. Я спустился по песчаному откосу, перешагнул полосу начавшей алеть брусники, оказался между ёлками и уже успевшими опасть листьями.
– Эй! – позвала Светка. – Ты это… далеко не уходи, мало ли…
– Ага.
Красные капли прекрасно виднелись на мху, я сделал ещё несколько шагов по кровавой дорожке. Там дальше между деревьями было такое местечко, чистое, без мха и травы, серый, чуть влажный с утра песок, на котором остался отпечаток лапы. Я не разбирался в следах животных, но в общем представлял, что они двух видов – как у волка и как у оленя. Копыта и лапы, так вот примерно.
Следы на песке оставил не волк. Скорее кабан – копыта были раздвоенные и острые. Кабан, кабан, только большой очень. Секач. Получается, что мы сбили кабана. То есть не насмерть сбили, но всё равно, вряд ли это знакомство пошло ему на пользу…
Стало как-то неуютно. Любые подранки чрезвычайно опасны, это раз. А во-вторых, кабаны чрезвычайно мстительны и яростны, я где-то читал, что однажды мужик не добрал секача, и этот кабан его потом три года выслеживал и всё-таки достал в Приморском крае. Отгрыз ноги и руки, а горло не тронул. МЧС мужика спасло, но остался он инвалидом. Кабаны мстительны.