Тьма императора

— Слава Защитнице, — выдохнула Синтия, прижимая к себе цветы, и улыбнулась какой-то полубезумной улыбкой. — И чьи дети будут твоими подопечными? И… что с зарплатой?

Вопрос про детей София пока проигнорировала — все равно правду ответить она не сможет, — и сказала: — мам, с зарплатой есть одно «но». Мне выдадут ее сразу за полгода. — Глаза Синтии изумленно расширились. — Но придется находиться во дворце постоянно. Семидневка, в общем. Зато это больше половины папиного долга, мам!

— Больше половины?! — Да! Айла Тали медленно опустилась на деревянный табурет. — Софи, ты не шутишь?..

— Нет. Мне просто пошли навстречу. Я не представляю, что буду делать, если не справлюсь… Синтия словно очнулась — посмотрела на дочь возмущенно. — Не справишься?! Защитница с тобой, Софи, ты обязательно справишься!

— А ты, мам? меня ведь почти все время не будет дома. Ты сможешь без моей помощи? И помощи отца… — Твой отец больше мешал, чем помогал, — фыркнула айла Тали. — А уж с этим долгом он вообще… Не думай об этом, девочка моя, все будет хорошо. Элиза уже достаточно большая. На этой неделе она на каникулах, а потом при необходимости поможет мне после школы. Да, кстати… И когда ты приступишь к работе?

София смущенно закусила губу. — Завтра. — Уже?! — мама покачала головой. — Вот это скорости у них во дворце. Так чьи дети-то? Не императора ведь? — Она засмеялась собственной шутке, и София тоже улыбнулась, хоть и было немного тошно.

Раньше она никогда не обманывала маму, но на вопрос нужно что-то ответить, а сказать правду не получится.

— Там много детей служащих. Им и требовалась аньян. — С ума сойти… Если столько денег платят аньян детей служащих, сколько же получает аньян венценосной четы? «Демоны… Да, так себе легенда. Но и проверить она не сможет».

— Полагаю, много, мам. А где Элиза и Рози? — Рози я в детский сад отвела, а Лиз наверху, читает. — Я пойду позову ее. Покажу кое-что по работе, чтобы она могла помочь тебе, когда я уеду. Синтия кивнула и неуверенно спросила:

— Но ты ведь будешь нас навещать? Или это… прям совсем на полгода? — Конечно, буду, мам. Не волнуйся. Когда мои воспитанники будут заняты — я сразу к вам. — Ох… Устанешь, Софи. Она пожала плечами. — Зато мы теперь точно останемся и при квартире, и при магазине. Нам невероятно повезло! — И София убежала наверх, не заметив, с каким странным и немного испуганным выражением лица смотрит на нее мама.

День прошел в хлопотах, но они большей частью были приятными. София собирала вещи, попутно убираясь в своей комнате, наставляла Элизу по помощи маме и возилась с Рози, пытаясь напоследок хорошенько наиграться с ней — понимала, что потом будет страшно скучать.

Полгода во дворце практически безвылазно — это тяжело. Да, наверняка будет интересно, а главное — полезно для ее карьеры. Если она справится… А если не справится — гибельно. София понимала это очень хорошо, но понимала она также и то, что у нее, как у специалиста, нет причин не справиться. Но есть ведь и другие моменты дворцовой жизни, в которых она совершенно несведуща…

Весь день Элиза пыталась вызнать подробности случившегося утром, и Софии пришлось придумать целую легенду. И не просто легенду — она откровенно соврала, когда сестра, блестя возбужденными глазами, спросила:

— А ты видела императора? мама тоже заинтересованно посмотрела на Софию. — Нет. — Ох, как же стыдно! — Я была только в служебной, непарадной зоне. Вряд ли он вообще ходит там. Элиза разочарованно вздохнула, явно вспоминая, как они с мамой видели его величество. Издалека, но все-таки видели.

В День Альганны София осталась дома с Рози, а Синтия Тали с Элизой пошли на Дворцовую площадь — смотреть церемонию подтверждения власти. Вместо церемонии вышла попытка убийства императора, и зрелище это было столь впечатляющим, что Элиза не могла обсуждать ничего другого целую неделю.

София тогда была рада, что не пошла на площадь — не хватало еще видеть оторванные головы и обращенных в пепел людей, — а теперь жалела. Ей хотелось сравнить того императора, с которым она познакомилась утром, с тем, кого Элиза с мамой видели на площади в День Альганны.

Хотя бы потому что сейчас Синтия Тали говорила: — Интересный он человек. Смелый, конечно, и принципиальный, но… пугающий. И вообще лучше держись подальше от всех этих венценосных особ.

«Не получится», — подумала София, и сердце ее дрогнуло. — Да, мам. И только вечером, перед сном, она наконец смогла сделать то, о чем мечтала с самого утра. Села за стол и, достав бумагу и карандаш, стала рисовать.

Высокий лоб, темные короткие волосы, точеный профиль, узкие губы и упрямый подбородок, прямая спина… Целых полчаса София была как в лихорадке, быстрыми движениями карандаша зарисовывая человека, от образа которого не могла отделаться весь день.

Она думала, ей станет легче. Но легче не стало. София полными смятения глазами смотрела на нарисованный профиль императора, чувствуя, как ее заливает то жаром, то холодом от этого портрета.

Получилось отлично. Впрочем, она всегда хорошо рисовала. — Это пройдет, пройдет, — шептала София себе под нос, сама не веря в то, что говорит. — Все пройдет, вот увидишь… Полюбовавшись на портрет еще несколько минут, она спрятала его в сумку, чтобы не оставлять дома, и легла спать, понимая, что завтра ее жизнь навсегда изменится.

*** Виктория пыталась устроить скандал еще раз, когда зашла к Арену перед сном, выяснив, что комнату для аньян готовят на их этаже. Слуги называли этот этаж парадным, и был он расположен очень высоко — на самом верху Главной башни, центральной башни дворца. Да, там же жила и Вирджиния, прежняя аньян Агаты и Александра, но она ведь…

— … Она ведь аристократка, а эта!..

Арену, у которого ближе к ночи начала болеть голова от постоянных проблем и разборок, очень хотелось ничего не объяснять, а просто заткнуть жене рот заклинанием и отправить в ее комнату. — Дело не в титулах, Вик. София — аньян наших детей. Она должна жить в соседней комнате. Эта комната всегда была комнатой аньян наследников, ничего в этом нет неордина…

— Есть! Вообще во всем! — кипятилась супруга. — И… я посмотрела документы! Арен, ей всего двадцать шесть лет! — И? — Он начал терять терпение.

— Она слишком молодая! — Тебе напомнить, сколько лет было двум предыдущим аньян? И какое фиаско они потерпели? Если эта справится — неважно, сколько ей лет, хоть пятнадцать. Не справится — уволю. И хватит уже мусолить эту тему.

— Арен… — Я сказал — хватит, — произнес император тихо и холодно, и Виктория сразу замолчала. От нее плеснуло страхом, и Арен поморщился. Никогда Виктория его не боялась, даже в самом начале знакомства. Еще и по этой причине он выбрал именно ее из нескольких претенденток на титул императрицы, отобранных службой безопасности. Жениться было необходимо, по любви, к сожалению, невозможно, так хоть без страха и опаски…

Но после того, как Арен убил на Дворцовой площади без суда и следствия собственного брата, на Викторию иногда накатывало, хотя ее там даже не было — он запретил. И к заговору жена не имела ни малейшего отношения, но дружба с убитым Аароном и то, что ей рассказали про те события, сыграли свою роль, и теперь она порой пугалась. Словно он на самом деле мог ее испепелить.

Неприятно, но Арен предпочитал не говорить на эту тему. Хотя, возможно, следовало бы. Ни в одном из существующих законов император не наделялся властью принимать решение о казни и тут же самолично ее осуществлять. Он совершил преступление, но только жена брата сумела высказать ему это, глядя в глаза — остальные молчали, явно опасаясь повторения судьбы Аарона.

Жалел ли он? Нет. И сделал бы это еще раз. Суд над единокровным братом императора тут же превратился бы в фарс — судья, даже Верховный, не стал бы выносить смертный приговор члену семьи Альго. А оставлять в живых лидера заговорщиков — их центр, вокруг которого они могут вновь объединиться, — безумие. Арен безумным не был. И убил своим поступком сразу несколько демонов — и уничтожил главу заговора, и дал понять остальным его участникам, какая судьба их ждет в случае неповиновения. Раньше они не слишком-то боялись Арена, а теперь — еще как. Когда на твоих глазах император превращает в пепел собственного брата, сложно не испугаться.