Тьма императора

Шнайдер Анна

Тьма императора

Часть 1

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Весна», — подумала София, не открывая глаз. С вечера перед сном она открыла окно, и теперь в лицо дул прохладный ветерок, пахнущий мокрой землей и набухшими почками, и хотелось улыбаться. Улыбаться несмотря ни на что. В конце концов, жизнь продолжается, и они со всем справятся. Конечно, справятся!

В эти утренние минуты, когда в комнате пахло свежестью, а на улице радостно и игриво чирикала какая-то птичка, в удачный исход дела верилось особенно. Разве может быть иначе, когда за окном — такая весна?..

— Софи, вставай! — послышался взволнованный голос матери, и секундой спустя с Софии сдернули одеяло. Сразу стало демонски холодно, и она подтянула колени к груди, все-таки открывая глаза и щурясь от яркого солнца — мама уже успела и шторы распахнуть. — Вставай, София Тали, тебя ждут великие дела!

— Какие еще великие дела? — улыбнулась она, укутывая колени в подол ночной рубашки. — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе собрать букеты?

— Нет, — ответила айла Тали, садясь на постель рядом с дочерью, и сунула ей под нос какую-то газету. — Смотри. София, вздохнув — все же она с удовольствием поспала бы еще хоть минут пятнадцать, — опустила голову. Рядом лежал «Золотой орел» — ежедневная столичная газета. Так, и что?

— Вот! — мама ткнула пальцем в объявление на первой полосе. — Читай! «В императорский дворец требуется аньян*. (*Аньян — так в Альганне называют гувернантку или няню.) График 5/2, оклад по договоренности. Наличие титула не играет роли. Номер браслета связи:…»

София, щурясь — глаза слезились со сна, — прочла на всякий случай еще раз, и еще. — Вроде день шута только через месяц… — пробормотала она, испытывая сильное желание побыстрее встать и помыть глаза. И не потому что они слезились. Просто у нее явные галлюцинации…

— Я тоже поначалу не поверила, — кивнула айла Тали. — Потом связалась по этому номеру, там женщина, и она сказала, что все действительно так, и если меня интересует вакансия, то сегодня к полудню надо подходить к западному входу императорского дворца. Который малый вход, для слуг. А там дальше проводят. Пойдешь?

В голосе матери было столько надежды, что София не решилась ее разочаровывать. — Пойду, да. Спасибо, что разбудила.

Айла Тали расцвела улыбкой. — Отлично! Тогда спускайся, будем завтракать. — И, чмокнув дочь в лоб, она почти побежала к выходу — словно поверила в сказку. София повернулась к окну, в которое светило яркое весеннее солнце, и подумала, что ей, конечно, тоже очень хочется верить.

Две недели назад умер отец Софии и двух ее маленьких сестер и, хоть у нее всегда были с ним не очень хорошие отношения, все равно — после его смерти Софии было не по себе. Она привыкла к отцовскому громкому голосу и такому же смеху — от него дрожали стекла в окнах дома, — к тому, что повсюду лежат его вещи, и даже к ссорам отца с матерью она давно привыкла.

Эйнар Тали был человеком веселым и беззаботным, даже безалаберным. Любил он и выпить, и частенько не приходил, а приползал домой, и потом клялся, что больше никогда-никогда так не будет. Но недели через две в лучшем случае все опять повторялось, и айла Тали давно махнула на мужа рукой. От родителей она унаследовала маленький дом на Центральной улице Новой Грааги — на первом этаже был их семейный цветочный магазинчик и кухня, а на втором — жилые комнаты. Всего-то три спальни. Невелико богатство, но София с мамой дорожили и этим.

Через пару дней после смерти отца к ним в дом пришла беда в виде огромного количества неоплаченных долгов Эйнара Тали. Счета приходили по почте, счета и расписки приносили служащие юридических контор… Оказалось, отец уже несколько лет играл в карты — да, по мелочи, но этой мелочи накопилось такое количество, что для погашения долга необходимо было что-нибудь продать. Либо магазин, либо квартиру. Продать квартиру по понятным причинам было невозможно, а магазин… мама проработала там всю жизнь, и ее бабушка с дедушкой тоже… Как тут продашь? И куда в таком случае устраиваться айле Тали? За квартиру ведь нужно платить, и за обучение дочерей — тоже.

Эйнар и Синтия Тали были обычными людьми, а вот София, Элиза и Рози обладали магическим даром. По закону родители таких детей обязаны платить налоги за возможность обучения магии, иначе никакого обучения не получится. Альтернатива, конечно, имелась — в случае, если ребенок был сиротой или его родители не могли оплачивать обучение, он платил сам, работая на империю после окончания института. Софию, слава Защитнице, подобное обошло стороной — и теперь она, закончив институт пять лет назад, платила минимальные налоги — за наличие дара и подоходный, — и больше ничего. Но как теперь быть с Элизой и Рози?..

Так было устроено общество в их родной стране Альганне. Когда-то давно магия была прерогативой аристократии, носившей фамилии, начинающиеся на А, Б или В и заканчивающиеся на «ус», но с течением времени и в обычных семьях стали появляться дети с даром. Поначалу они не знали, куда податься с этой своей магией, но затем кто-то из императоров смекнул, что на этом можно заработать — и ввел налог на магию для не-аристократии. Хочешь учиться — изволь платить. И в дальнейшем, работая по специальности, плати.

К подобной системе все привыкли и, хотя недовольных было много, люди продолжали жить в тех условиях, которые диктовала им императорская власть. Но восемь лет назад, когда на престол взошел император Арен, среди и аристократии, и не-аристократии начались разговоры о том, будто он собирается изменить эти устои.

Никто не верил. София училась в то время в Институте прикладных наук на втором курсе и до сих пор помнила, как преподаватель по истории Альганны качал головой: — Да не бывать этому никогда! Он ошибся. Закон о ненаследственной передаче титулов был принят Советом архимагистров и императором месяц назад — и теперь можно было заключать браки между аристократией и обычными людьми. Титул переходил к супругу или супруге, а затем передавался их детям. Правда, с тех пор подобным браком сочеталась только одна пара — по крайней мере в столице дело обстояло именно так, а как в других городах, София не знала и не интересовалась. После смерти отца оказалось не до политики.

Что продавать — квартиру или магазин? А если ничего не продавать, то как жить? Долг надо заплатить в течение месяца — так постановил суд. Адвокат сказал, что можно добиться отсрочки на полгода и выплачивать постепенно, но даже это вряд ли спасет их с мамой. Слишком большая сумма. София посчитала — чтобы погасить долг за полгода и при этом остаться и при квартире, и при магазине, ей и маме необходимо зарабатывать в четыре раза больше, чем сейчас.

Хотя сейчас она вообще не работала. Беда, как известно, не приходит одна, и три недели назад родители двоих малышей-близнецов, у которых София была аньян, объявили, что уезжают на юг из-за работы главы семейства, а следовательно, через две недели ее услуги будут не нужны. И теперь София вот уже семь дней как искала работу — и пока не находила.

Набрать других долгов, у друзей и родственников, чтобы заплатить эти? Невозможно. У Эйнара Тали вообще не было родственников — он вырос в приюте после гибели родителей по вине демонов Геенны, — а у мамы Софии их было недостаточно для оплаты настолько большой суммы.

Тупик. Интересно, какой там оклад для аньян во дворце? Наверное, приличный, но… София улыбнулась и покачала головой. Глупо даже мечтать о том, что ее могут принять на работу во дворец. Она не аристократка, а всего лишь слабый маг с пятилетним стажем (если не считать три года практики собственно в институте). Туда наверняка берут только матерых аньян, у которых из обоих ушей торчат рекомендации от предыдущих работодателей. У Софии, конечно, рекомендации тоже есть, но всего лишь четыре. Да, все отличные. Но…

Она, пнув одеяло ногой, вскочила с постели и подбежала к зеркалу, топая по деревянному полу босыми пятками. Поверхность отразила девушку с возбужденно блестящими серыми глазами — как будто у нее температура! — всклокоченными кудрявыми волосами ярко-рыжего цвета — срочно причесать! — красными щеками и острыми дрожащими коленками, которые торчали из-под ночнушки и были очень бледные, почти в синеву. Щеки краснеют, коленки бледнеют и дрожат — вот что с ней делает страх… И надежда.