Лилия для Шмеля

— Ой, боюсь-боюсь, — после чего покинула библиотеку, на прощание громко хлопнув дверью.

В комнату вернулась раздраженная. Упала на постель, со всей силы саданула по подушке и принялась вникать в правила королевства Корвист.

Здешние ученые мужи предпочитали излагать мысли сложным, вычурным языком, но я настойчиво вчитывалась в тексты. Зато в награду узнала о провинциях, базовом своде законов, что для начала неплохо.

Потом Мигрит принесла тыквенный пирог и прессу.

Листая газеты, я узнала о начале строительства новой больницы, о затяжных ливнях в восточных провинциях, о скандальной краже украшений из дома маркизы Ф… Ознакомилась с хозяйственными и другими объявлениями на последних страницах, где люди писали о поисках путницы жизни, о всякой всячине, продаже дома и земельных участков… И вдруг взгляд случайно упал на сообщение обведенное рамочкой, в котором уведомлялось, что Флоран Мальбуер арестован за долги…

Надо сказать, я испытала странное чувство. Все-таки в глубине души мать Фины и сестру жаль. Зато, быть может, братец посидит, подумает и перестанет относиться безответственно к семье.

Мою задумчивость и тишину особняка нарушило известие, что к графине пожаловал граф Кельнете. К тому времени читать я устала, и чтобы не нарваться в доме на чужих, отправилась прогуляться по саду, в которым благодаря действию купола-артефакта достаточно тепло и комфортно.

Удобно усевшись на изящную, кованую скамейку с деревянным сидением, я открыла книгу и погрузилась в чтение свода этикета. Но только сосредоточилась — где-то рядом раздался лай, затем появился и сам Жуж — один одинешенек, собственной персоной. Увидев меня, он сел поодаль и, высунув розовый язычок, громко задышал.

— Жужик — вредный ужик! — передразнила его. В ответ он залаял, подбежал и попытался просочиться под юбку. Не имея защитных «лат» из листов, я вынуждена была поднять ноги на скамейку.

Жуж, решивший во что бы то ни стало отомстить, попытался запрыгнуть на лавку, но я не любительница боли, поэтому, пока он пробовал это сделать, сложила ладони в форме огромной пасти, и, дразня его лже зубами, прорычала:

— Р-р-р! Съем Жужика!

— Не подавитесь! — услышала за спиной. Оглянулась — а там Гизо, привалившись к стволу, стоит и за мной следит. При ярком свете хорошо заметно, что он уже не молод, и даже шрам на виске разглядела. Да, хорошо жизнь Гизо побила. Но это не дает ему права так относиться ко мне.

— А вы не захлебнитесь ядом, — укусила в ответ.

— А вы своим, — пробурчал он и, подхватив Жужа под лысое пузо огромной ладонью, засеменил прочь. Смотреть на хромающего мордоворота с собачкой было бы весело, если бы от Жужа не зависело мое будущее.

Глава 8

Я так и ходила в старомодном вороньем платье, с глухой горловиной, но худо-бедно одета, накормлена, в конце лунья получу жалование. Разве это не чудо? Еще какое!

Чтобы угодить попечительнице, я штудировала свод правил этикета, порекомендованный дворецким. Как ни раздражал меня этот седовласый сноб, столкнувшись с ним утром в коридоре, остановилась, чтобы поблагодарить:

— Мсье Гевиб, благодарю за книги. Они действительно оказались полезными, — конечно, можно было промолчать, но надо ж как-то налаживать отношения. Мне Гизо во врагах хватает.

Однако в ответ дворецкий сухо кивнул и прошел мимо.

«Вот же снобы!» — расстроилась я. Подобное отношение злило, но умом понимаю, почему прислуга игнорирует меня.

За время моего нахождения в особняке, графиня сделала щедрый подарок кухарке, у которой родился внук; Гизо позвала врача, когда у него разболелась спина; Мигрит подарила свою шляпку. Вот все и решили, что раз я хожу в убогом платье, значит, душа хозяйки ко мне не лежит, и дни мои в особняке сочтены. Так чего церемониться?

Чем больше думала об отношении графини ко мне, тем больше недоумевала: если не устраиваю ее, зачем тогда она взяла меня в компаньонки?

«Ну и ладно! Кормят, не обижают, дай Бог, зиму переживу, а там как будет, — успокаивала себя, но терять непыльную работу не хочу, а значит, следует разобраться с Жужем. Теперь об этом маленьком пакостнике я думала и днем, и засыпая ночью.

В один из дней, после обеда графиня соизволила поехать к подруге. Я сопровождала ее и волновалась: вдруг нарушу какие-нибудь негласные приличия и опозорюсь. Мое настроение не ускользнуло от графини, и она обратилась ко мне:

— Корфина, что с вами? На вас лица нет.

— Волнуюсь, — призналась честно.

— Это так замечательно! — неожиданно улыбнулась покровительница. — В юности, когда все в новинку, многое удивляет, восхищает, вдохновляет. Со временем это проходит. А теперь, на закате жизни уже нет места волнению, предвкушению чего-то неизведанного. Я бы многое отдала, только бы испытать эти чувства вновь. Поэтому наслаждайтесь волнением.

Я робко улыбнулась и уставилась в окно, где мелькали дорогие особняки, в которых я, обнищавшая баронесса, чувствую себя чужой.

У парадного входа чужого особняка нас встречала хозяйка дома, такая же своенравная старушка, как и графиня, только кругленькая и толстенькая, как колобок.

— Ильнора! — она взяла графиню за руку, однако Жужа, сидевшего на другой руке гостьи, проигнорировала.

— И я, Глевия, рада тебя видеть, — графиня улыбнулась. — Я сегодня не одна. Хочу представить мою компаньонку.

— Неужели ты решилась?

— Старшая дочь баронессы Мальбуер.

— Что-то слышала, — напрягая память, старушка заинтересованно разглядывала меня, и я покраснела. Конечно, о нашей семейке весь город наслышан. Нам даже место в газетной колонке посвятили в связи с арестом братца из-за долгов. — Пойдем, дорогая. — Хозяйка дома тут же позабыла обо мне, взяла гостью под руку и повела к себе. Следуя за ними, я невольно слышала разговор двух подруг.

— Как твой Мишо?

— Хорошо. Надеюсь, ты оставишь Жужа компаньонке?

— Да, — графиня резко остановилась, развернулась и вручила мне пса. Да так стремительно, что ни я, ни он не успели опомниться. И пока мы удивленно моргали, две старушки скрылись за нарядными дверями.

— Следуйте за мной, баронесса, — позвала служанка, стоявшая за спиной. — Вам накроют стол в гостевой комнате.

Я неслась в гостевую со всех ног. Жуж отчаянно вертелся, пытаясь извернуться и цапнуть, а я едва удержала его, чтобы не уронить. Служанка же мое волнение поняла по-своему и, оправдываясь, добавила:

— Гостевая — вынужденная мера. Увы, Мишо и Жужо не ладят.

— Почему?

— Потому что Мишо — кот.

В комнату я влетела, как угорелая. Жуж больно кусался, и, как только служанка удалилась, я ослабила хватку. Оказавшись на полу, Жуж громко залаял, зарычал и грозно пошел на меня.

Я растерялась, попятилась, в защитном жесте прижимая руки к телу — и, ощутив жесткость в одном из карманов, вспомнила о брошюре — кратком вкладыше свода правил этикета, что прихватила с собой, чтобы при случае почитать в карете. И вот теперь она оказалась как нельзя кстати.

Спешно достала книжицу и приготовилась защищаться.

Стоило Жужу ринулся в атаку, я подгадала и легонько хлопнула его месту, куда все остальные ему дуют.

— Фу! Плохой мальчик! Фу!

От моей наглости оскорбленный «мальчик» застыл на месте. Не привык к подобному обращению. И Гизо нет, чтобы на меня пожаловаться. Однако он быстро отмер и вновь бросился в бой. Но писчие листы, что отныне я носила чулках, как броню от укусов, ввели Жужа в удивление.

— Обломался?! — довольно усмехнулась я. — Вот так вот!

Возмущенный пес еще несколько раз пытался укусить — и каждый раз я хлопала его по жопке и повторяла:

— Фу! Фу! Плохой мальчик! Фу!

Не знаю, сколько бы мне пришлось держать оборону, но вернулась служанка с подносом.

Едва она открыла дверь — Жуж бросился ей под ноги, а я с криками:

— А ну стой, засранец! — бросилась за ним. Хорошо, что служанка самоотверженно заградила собой путь, и я успела схватила его.