БП

Фон Штайнберг слишком увлекся охотой за бегущими, поэтому не сразу понял, какую ошибку он допустил. Прозрение пришло к нему лишь в тот момент, когда сильный удар сбоку в голову, подобный боксерскому, сорвал со шлема очки, и по лицу потекла горячая кровь. Опешивший гауптман промедлил одно мгновение, но его было достаточно, чтобы в середине бензобака, закрепленного на верхнем крыле, появилась маленькая дырочка, и в течение нескольких секунд вытекающий газолин воняющей аэрозолью обдавал обоих летчиков.

– Генрих! Пора уходить! Топлива осталось совсем чуть-чуть! – Лотар пытался перекричать мотор, рискуя сорвать голос. – Тем более, ты – ранен! Поворачивай, уходим!

Гауптман почти закончил разворот, как почувствовал сильный толчок в руку, отозвавшийся затем жуткой болью. Левое предплечье налилось свинцовой тяжестью, двигать им было очень мучительно, из раны на голове все текла и текла кровь, но фон Штайнберг понимал, что сейчас все зависит только от него. Поэтому, ругаясь сквозь стиснутые от напряжения зубы, вцепился в штурвал, держа курс на Лович. Кровь, заливавшая глаза, мешала ориентироваться в полете, но в левой руке он чувствовал только онемение, чередовавшееся с вспышками боли при малейшем движении, правую он не рисковал оторвать от штурвала, поэтому приходилось раз за разом наклоняться вниз, чтобы обтереть лицо о рукав кителя. Лотар сзади что-то кричал, но фон Штайнберг не мог разобрать слов, в мозгу билась только одна мысль: «Долететь!».

Ему это удалось, скоро под крылом появились знакомые очертания станции. Гауптман сразу направил аэроплан к тому месту, куда садился Лотар. Земля надвигалась все ближе, все быстрей неслась под крылья. Толчок шасси вызвал мучительный прострел в раненой руке, от которого потемнело в глазах, но фон Штайнберг последним отчаянным усилием воли заставил себя сбросить газ, выдержать ровно штурвал, пока скорость не упала до пешеходной. Теряя сознание, он выключил двигатель, а потом его с головой накрыла темно-багровая волна боли и он провалился в небытие…

Он не помнил и не чувствовал, как выскочивший на крыло Лотар отстегнул его ремень и помогал подоспевшим егерям осторожно доставать из кабины бесчувственное и податливое тело, как, сняв с него исковерканный пулей шлем, бинтовал голову своим белоснежным шелковым шарфиком, на котором тут же проступали кровавые пятна, как его везли на автомобиле, и шофер грязно ругался сквозь зубы каждый раз, когда наезжал на кочку, или попадал в рытвину, как маленький полноватый асистенцарцт Вальтрауб стоял возле стола с разложенными хирургическими инструментами, и, когда Штайнберга положили, неожиданно громким, жестким голосом скомандовал «Все – вон!», и даже обер-лойтнант Майер не рискнул с ним спорить… Даже когда доктор закончил с ранами на голове и на руке, гауптман лежал неподвижно и безучастно ко всему, его душа в это время была далеко, в детских воспоминаниях, когда маленький Генрих на деревянной лошадке размахивал жестяной саблей и спасал прекрасную принцессу от многочисленных разбойников и злых колдунов…

В голове постоянно крутится «Свадьба в Малиновке», точнее, – фраза дня от Попандопуло: «Сдается мне, что мы накануне грандиозного шухера!». Гансов в этом районе стало слишком много для нормальной жизни. Последний штрих – группа егерей, с которой сцепилась разведка, возвращавшаяся на базу. Немчура двигалась очень уверенно и, главное, – в правильном направлении. А самое интересное, – наши заметили среди зеленых мундиров цивильную одежонку. Это что получается, – нас сдает кто-то из местных?.. Решил подзаработать? Типа: бизнес, ничего личного? Или маленькая личная месть клятым кацапикам-москаликам?.. Да, ладно, это не столь важно.

Командир разведчиков принял самое правильное решение. Сковал гансов боем, а к нам отправил посыльного за подмогой. Я туда и рванул. В надежде допросить кого-нибудь из германцев по горячим следам. В смысле: кто, где, сколько и, самое главное, – когда? Две дежурные «пятерки» ушли вправо устраивать фланговый удар. Сам бегу к основной группе в сопровождении Семена и Гордея, которые под руку в лагере подвернулись… Или мне мерещится всякое от хронического недосыпу, или что-то тут не так. С недавних пор стал замечать, что возле моей скромной персоны постоянно тусуются или «охотницкая артель», или мои казаки Первого Состава. Ненавязчиво, по одному – два человека. К чему бы это?..Ладно, это – потом!

Егерей мы положили бы без вопросов, но оказалось, что удача сегодня играет на стороне противника. Фланговая группа уже вышла на рубеж атаки, как очень неожиданно с неба гансам пришла помощь. В виде летающей этажерки. С пулеметом. Немецкий аэроплан появился в самый неподходящий момент, и, пилот, моментально сообразив что к чему, атаковал бойцов, которые сверху были видны, как на ладони. Старший группы скомандовал отход россыпью, потерь не было, но сам факт появления воздушного прикрытия менял очень многое. Остальные гансы, ободрившись, усилили огонь. Надо срочно что-то делать!..

– Семен, Гордей! Приземлите эту летающую сволочь!.. Прохоров!.. – Командир ближайшей «пятерки» моментально оборачивается. – Своих бойцов – в помощь сибирякам! Огонь по самол… по аэроплану! Двое – с упреждением в корпус, остальные – в полкорпуса! Быстро!..

Бойцов как ветром сдуло с места. Через несколько секунд снова застучали выстрелы. Сквозь ветки замечаю, как пулеметчик, положив ствол в развилку, короткими очередями пытается достать эту летающую гадость.

Занимаю оставленную позицию, схваченный в лагере маузер давно готов к работе. Что-то вон там веточки подозрительно шевелятся. Целимся, плавно выбираем спуск… Бам!.. Кустик дернулся и замер… Следующая цель… И вот туда еще разочек… Рядом приземляется догнавший нас Андрейка «Зингер» со своим мадсеном… Короткие очереди пулемета вписываются в общий шум боя…

Не знаю, насколько результативной была наша импровизированная ПВО, но после повторного захода пилот отвернул в сторону и ушел обратно. Бойцы дали залп по егерям, и те, не будучи дураками, и поняв что за этим последует, помчались догонять своих небесных собратьев. А мы вернулись в лагерь, быстро собрались и перебазировались в соседний лесочек, подальше, – береженого Бог бережет!

Похоже, нас действительно обкладывают, как волков, а на номерах, скорее всего уже стоят стрелки. Вопрос: что делать?.. Ответ, – как в «Детях капитана Гранта». В смысле – «Бороться, искать, найти и не сдаваться!». Или я это в фильме «Два капитана» по Каверину видел и слышал? Сейчас и не вспомню… Похоже, ночка сегодня будет бессонной. Для нас, – так это однозначно. Теперь сижу, жду, пока командиры соберутся на военный совет, и обдумываю выходы из положения в прямом и переносном смысле. Хотя, кажется, уже знаю, что надо делать…

Днем дергаться против немчуры нет смысла. – задавят, как котят. Но и сами ночью ничего предпринимать не будут, дождутся рассвета. Блокирование, скорее всего, они закончили. Выставят усиленные дозоры, секреты, и будут караулить добычу. А как посветлеет, начнут выдавливать нас на открытое место и прижимать к лесу, протянувшемуся севернее. Там, скорее всего, уже стоит «моторизирт машиненгевер абтайлюнг» (моторизованное пулеметное подразделение), исчезнувшее из Ловича. И кто-нибудь для оцепления и добивания.

А если я ошибаюсь, и нас будут тупо выщемлять на север до Вислы, чтобы потом прижать к воде, перестрелять и похоронить?.. Все может быть, но на другом берегу начинается зона ответственности 12-й армии Гальвица, насколько я помню инструктаж Валерия Антоновича. Смогут гансы обеспечить взаимодействие в таком случае? Да, но только через свой полевой генштаб. С постоянным покрикиванием друг на друга, потому, как у каждого корпуса и армии есть свои задачи. И волокиты с бюрократией в этом случае будет гораздо больше. Значит, – маловероятно. Да и сор из избы по эту сторону реки никто выносить не захочет…

Ладно, все собрались, пора принимать решение:

– Так, господа командиры, составляем план дальнейших действий. Если у кого-то возникнут возражения, дополнения, предложения, – говорим в порядке очередности. Ситуация такова. С тыла и флангов нас окружили германцы. Вправо мы уйти не можем, там Бзура, за ней – заслон. Слева – тоже кавалеристы. Можно попытаться пробиться, но окажемся еще дальше от линии фронта. Сзади – две пехотные роты и егеря. Остается единственное направление – на север, куда нас упорно, не вступая особо в бой, толкают гансы. И я так думаю, что не далее, как перед ближайшим лесочком завтра утром мы встретимся со свежей немчурой и заряженными пулеметами.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.