Кайсяку для незнакомца

– Я и так проспала почти весь день. Я не усну, – на удивление спокойно откликнулась она.

– Ещё как уснёшь. Сатоко-сан, вы позволите Наталье лечь в постель? Для неё потрясение оказалось слишком большим. К тому же ей вкололи уйму транквилизаторов, и теперь она просто обязана отоспаться.

– Орьга-сан, пожалуйста, прекрати, – утомлённо попросила Сатоко. – Я искренне надеюсь, что история с моим дядей никак не повлияет на нашу дружбу. Пусть Ната укладывается, а мы ещё поговорим.

– Я провожу её.

– Хорошо. А я пока заварю свежего чаю.

– Мы не поддерживали близких отношений с их семейством, – рассказывала Сатоко, задумчиво вертя в пальцах чашку. – Конечно, я опечалена, но моё горе нельзя назвать чрезмерным. Кроме того, как ни жестоко это звучит, возможно, смерть была для него наилучшим выходом. – Она помолчала. – Хотя, наверное, тебе трудно принять подобную точку зрения. Ты всё-таки не японка.

– Я не знаю ситуации. Что у него случилось?

– Он много играл на бирже. Долгое время его дела шли хорошо, но потом начались какие-то мутные проблемы, падение котировок акций, и в итоге он разорился. Само по себе это печально, но не трагично. Однако дядя привык не стеснять себя в средствах, и ничуть не изменил своих привычек, предпочитая всё больше залезать в долги. Последней каплей стал недавний случай, когда он подвёл знакомого, поручившегося за него в банке. Знакомому пришлось выплачивать немаленький штраф. Камияма-сан был вынужден продать часть имущества, чтобы компенсировать тому расходы. Видимо, он счёл, что оставшись жить после всего этого, он окончательно опозорится. Или не захотел более рисковать репутацией и состоянием семьи. – Сатоко вздохнула. – Он… долго мучился?

Ольга покачала головой.

– У него был кайсяку. Хотя, конечно, сэппуку никак не назовёшь лёгкой смертью.

– У него был кайсяку?! – переспросила Сатоко. – Значит, он нашёл кого-то, кто согласился ему помочь? И кто… сумел? Удивительно. Дядя одно время занимался дзюдо, наверное, это его приятель из того круга. Интересно, кто именно. Орьга-сан, ты можешь назвать какие-нибудь приметы?

– Зачем он тебе?

– Во всяком случае, не затем, чтобы заявить на него в полицию. Он рисковал своим благополучием, чтобы… облегчить участь друга. Но… хотела бы я посмотреть в глаза этому человеку.

– Смотри, – взгляд Ольги был прям и твёрд. – Обойдёмся без увёрток и лжи. Роль кайсяку для Камиямы Хидэо-сана исполнила я.

– Ты?… – побелевшими губами прошептала Сатоко. – Но как?

– Твой дядя действительно с кем-то договаривался, – последовал ровный ответ. – Когда мы впервые увидели его на рассвете, он явно кого-то ждал. Но тот не явился. Увидев на дорожке нас с Натальей, Камияма-сан, видимо, понял, что медлить дольше нельзя – скоро в парке будет полно народу. И отправился совершать обряд в одиночестве. Наталью ещё тогда насторожило его желание уединиться… Но мы это желание уважали – ведь и сами пришли туда за тем же самым. И ещё с полчаса сидели на берегу. А потом отправились дальше, и вторично набрели на Камияму-сана как раз к тому времени, когда он довёл вакидзаси до середины живота. То есть уже ничто не могло его спасти. К тому же он вонзил меч слишком глубоко, и к концу горизонтального разреза у него просто кончились силы. Я не могла позволить, чтобы его агония затянулась на час или больше. И предложила ему свои услуги, – Ольга вздохнула. – Вряд ли он осознал, кто с ним говорит, но ответил мне утвердительно. Остальное было делом техники. Тем более что твой дядя позаботился прихватить с собой всё необходимое. Даже салфетки.

Сатоко сидела очень прямо, украдкой вытирая набежавшие слёзы. В гостиной надолго повисло глухое молчание.

– Ты страшный человек, Орьга-сан, – сказала она наконец, справившись со своими чувствами. – Ты… сделала это… с одного удара?

– Да.

Сатоко ещё с минуту молчала. Потом встала из-за стола, опустилась на колени и низко, головой в пол, поклонилась подруге.

– Благодарю тебя за помощь моему дяде, – раздельно произнесла она. И тихо добавила: – Надеюсь, что теперь… я не начну в самом деле тебя бояться.

– Каковы результаты, Харада-сан? – Тамура кивнул на мечи, лежавшие на лабораторном столе.

– Вполне можно сказать, что никаких, – хмыкнул директор лаборатории. – За исключением очевидного.

– А именно?

– Оба клинка зарегистрированы в полиции на имя Камиямы Хидэо. На вакидзаси – его отпечатки пальцев. И много крови. Но то, что сэппуку он совершил именно им, и так ясно. А вот с катаной интереснее. На ней обнаружены незначительные следы крови владельца. Настолько незначительные, что он вполне мог ею просто порезаться. И никаких отпечатков пальцев, если не считать одного смазанного следа на цубе. Но и тот принадлежит Камияме. – Найсукэ Харада взял с принтера распечатки и помахал ими в воздухе. – В общем‐то, меня это не удивляет. Если этот кайсяку действительно таков, как вы вчера расписывали, у него наверняка хватило ума надеть перчатки.

– На теле есть порезы, кроме вспоротого живота?

– Да. Небольшой разрез на левом предплечье, аккуратно заклеенный пластырем телесного цвета. Видимо, покойный перед смертью проверял остроту лезвия. Не могу только сказать, какого.

– Полные данные судмедэкспертизы уже готовы?

Харада протянул Тамуре одну из распечаток.

– Рана глубока. Если опустить детали, он искромсал кишечник, рассёк множество нервных окончаний, но при этом умудрился не задеть ни одного крупного сосуда. Талант. Не будь у него помощника, умирать ему пришлось бы долго. Шея перерублена между четвертым и пятым позвонками, одним ударом очень острого лезвия. Срез гладкий и чистый, хоть анатомию изучай. Что ещё? Согласно медицинским документам, умерший был психически здоров. Алкоголя и наркотических препаратов в крови не обнаружено. Из заболеваний имел язву желудка и проблемы с печенью.

– И кучу финансовых проблем, – добавил Тамура. – Судя по рассказу его вдовы, Камияма наворотил такого, что другого способа отмыться у него уже не осталось. По крайней мере, он сумел уйти достойно.

– Было бы куда достойнее не впутывать в это дело других, – резко ответил Харада. – Первый случай, когда я рад отсутствию улик. Не хочу отправлять в тюрьму человека, виновного только в том, что он избавил приятеля от мучений. Даже зная, что приятель, желающий умереть красиво, его просто подставляет. Да и вообще, лучше не ронять чести при жизни, чем потом вспарывать себе живот, пытаясь оправдаться.

– Харада-сан, а у вас всегда получалось не ронять чести? – прищурился Тамура.

– Вы совершите поступок, которого придётся стыдиться? Я – не совершу, – отрезал тот. – Действовать неблаговидно, а потом покрывать грехи эффектным самоубийством – смешно и глупо. И неприлично, если на то пошло.

Харада рассерженно швырнул распечатки на стол и вышел из лаборатории, тяжело раскачиваясь на ходу. Тамура задумчиво смотрел ему вслед.

– Своя истина здесь есть, – заключил он вслух. – Но в любом случае, когда придёт мое время, я обойдусь без помощника.

Вернувшись к себе в кабинет, инспектор бросился в кресло и задумчиво сложил руки на груди. Его грызло смутное, необъяснимое беспокойство. Этот странный кайсяку не оставил на месте сэппуку вообще никаких следов. Ни отпечатка пальца, ни оттиска ботинка, ни даже волоса. Казалось, он возник ниоткуда и потом испарился в никуда. О его присутствии говорил только безупречно обезглавленный труп Камиямы. Тамура тоже не считал это преступлением. Но сдать дело в криминальный отдел и забыть про него он тоже не мог. Даже не по долгу службы. Его, воина до мозга костей, дразнили искусство и хладнокровие, проявленные другом самоубийцы.

«Мне необходимо его найти, – решил Тамура. – А там я разберусь, что делать».

Он неожиданно вспомнил глаза свидетельницы. Спокойные, ясные, уверенные. Не знающие сомнений. Она и бровью не повела, когда он протянул ей отсечённую голову. Только осадила его, как и стоило. Не будь она женщиной, да ещё иностранкой, это был бы подозреваемый номер один. Хотя… зачем бы ей тогда приводить нас к телу, да ещё и описывать всё до мельчайших деталей? Так может вести себя только человек, убеждённый в своей невиновности.