Страница 9 из 30
– И то и другое, – невозмутимо откликнулся самурай. – Пока я не получу по шее, не поверю, что нахожусь не на небесах.
– Полагаю, Оцуру-сан тоже довольна?
– Да… откуда ты знаешь?
– Я же не круглый дурак. Кроме того, я звонил тебе прошлым вечером. Трубку снял Хидэнори. И в исключительно вежливых выражениях посоветовал мне оставить тебя в покое хотя бы на одну ночь. При этом его настроение было весьма… противоречивым. А когда ты не явился и на утреннее занятие, все окончательно прояснилось, – он усмехнулся. – Я рад. Мне давно казалось, что твой траур по Хидэки чересчур затянулся.
– А ведь я не могу до конца оправдать себя.
– Ну и чёрт с тобой. Будешь жить неоправданным, но счастливым.
Норимори вздохнул.
– Зачем ты звонил мне? Что-то случилось?
– Иори потребовал отпустить его в Токио, в университет искусств. Похоже, ему действительно нужна его музыка. Потому как в противном случае он всерьёз вознамерился умереть. И отступать не собирается.
– Он мог повлиять на тебя как-то иначе? – поинтересовался Норимори. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты сам научил его этому.
Хаябуси спокойно кивнул.
– В таком случае, пора преподать ему очередной урок. Я предложил ему в поединке завоевать желаемое. Мой сумасшедший сын согласился – и потребовал схватки насмерть.
– Ты позволил ему?
– Да.
– Кто станет его противником?
– Нисимура-сан.
– Значит, ты даёшь ему шанс, – протянул Норимори.
Смешок Хаябуси получился весьма раздражённым.
– Ко мне тут недавно заходил Мацуда-сан, директор музыкальной школы. Самой подходящей характеристикой для Иори он счёл слово «гений». Он за полгода преподал ему весь курс и выдал свидетельство об окончании школы. А также настаивал на получении им высшего образования. В общем, саксофонист из моего сына выйдет существенно лучший, чем тренер или какой-нибудь клерк. Пусть занимается. Стать вторым Масаюки ему всё равно не грозит. Но он должен заслужить моё разрешение.
– Но бой насмерть…
– Нисимура-сан не убьёт его, – мрачно сказал сэнсей. – Да и сам Иори вряд ли желает отправить противника в Ёми-но-Куни… однако, похоже, свято уверен, что любой самурай Генкай-рю с лёгкостью защитится от любых его атак. Он может сразить Нисимуру-сана просто по неосторожности. И всё-таки… думаю, стоит пойти на риск.
– Когда?
– Днём в понедельник. Ты свободен в это время?
– На работе. Но попробую освободиться.
– Не получится – тоже не страшно. Дайго и Серинова вполне разберутся. А тебе ещё предстоит чуть позже отвоевать пару недель отпуска.
– Учту. Так ты поставишь меня перед строем?
– К несчастью, сейчас ты мне нужен целым, – хмыкнул Хаябуси.
– Жаль, – в голосе Норимори звучало искреннее сожаление.
– Ну, коли ты настаиваешь, выходи на схватку со связанными руками. Против пяти старших, считая меня. С тобой не так легко справиться, не причинив увечий.
Самурай отмахнулся.
– Ты прав, сначала нужно решить серьёзные вопросы. А развлекаться потом. Но после отъезда Фериэ из Японии я непременно попрошу тебя оказать мне честь…
– Договорились.
Подцепив керамическую чашечку проволочным крюком, Ольга переставила её на подставку и погасила спиртовку. Включённая вытяжка уносила большую часть ароматов, но тем не менее в кухне ощутимо пахло аптекой.
– Что ты делаешь? – Вошедшая Сатоко с подозрением рассматривала растёртые в порошок таблетки, загадочные пузырьки и густую бесцветную жидкость, остывавшую в чашечке.
Россиянка достала пачку иголок с желобками, какие употребляются в швейных машинках, поочерёдно окунула их в своё варево и выложила сушиться на бумажку.
– Оцарапанный этой штукой… умрёт?
– Нет. Через пару минут у него участится пульс, появится резкая слабость, заноет в груди – но не более. Уже полчаса спустя он будет вполне адекватен, ну разве что на некоторое время сохранится неважное самочувствие. Даже случись ему потом наглотаться таблеток с теми же веществами, он не особенно пострадает.
– А тут? – Сатоко указала на изящный стеклянный флакончик для духов, пристроенный в ёмкость для подогрева саке.
– Снотворное. Только сильнее, чем в обычных препаратах.
– И ты ещё утверждаешь, что не изучала ниндзюцу… Признайся, где ты такого нахваталась?
– Помнишь Володю? Который всё время оказывался со мной в паре?
– Конечно… милейший человек…
– В прошлом он был отъявленным уголовником. Он обучил меня уйме уловок и хитростей, употребляемых в криминальном мире. А ещё тому, как драться бутылками, арматурой, велосипедными цепями и прочими подручными предметами.
– Ничего себе…
– Полезная информация, – пожала плечами Ольга. – А иногда, как видишь, и на практике применима.
Сатоко замялась.
– Орьга-сан, ну пожалуйста, успокой меня! – выдохнула она вдруг. – Скажи, что не станешь наёмным убийцей! Мне страшно глядеть на твои приготовления. Похоже, Хаябуси-сэнсей совсем не таков, каким я его считала. А ты…
– А я, как его вассал, обязана повиноваться любым приказам, – девушка вместе со стулом развернулась к подруге. – Ты сомневаешься в его благородстве?
– Когда я встречаюсь с ним, вижу его лицо… то нет. Но стоит ему уйти… я вспоминаю тебя. Твое молчание, тренировки в режиме полной секретности… и вот… Прости за сумбур, но мне бы очень хотелось развеять свои сомнения.
– Не получится. Любые мои заверения здесь бесполезны. Ведь ты не доверяешь мне самой.
– Почему?
– Иначе не думала бы, что я способна переступить через честь.
Приглушённо охнув, Сатоко начала было извиняться. Но россиянка жестом остановила её.
– Хаябуси-сэнсей следует Бусидо. В традиционном смысле. Он может нарушить закон, но никогда не пойдёт на низость. И не прикажет подобного своим самураям. А помимо того, никто в целом мире не заставит меня совершить поступок, который я считаю неприемлемым. Даже он.
В её сумрачном, твёрдом голосе проскользнула грустная нотка.
– Сатоко-сан, не надо просить прощения. Ты вольна подозревать меня в чём угодно. Собственно, есть причины. Мои руки в крови, и ты хорошо это знаешь. Не укорю тебя ни единым словом, если ты выставишь меня за дверь и разорвёшь со мной все отношения.
– Винить тебя… в милосердии? Ну уж нет. Но я… позволяю себе бояться. Прислушиваться к своему страху. Оправдываюсь, извиняюсь… а потом начинаю сначала. Ты очень снисходительна ко мне, раз всё терпишь, – она сокрушённо вздохнула. – Личная просьба, Орьга-сан. Дай мне пару пощёчин. И впредь, когда я заикнусь о чем-то подобном, отвечай только так.
– Не смеши. Твоя насторожённость естественна. Я нисколько не обижаюсь…
– Прошу тебя, – глаза Сатоко были серьёзны. Ольга пристально глянула в них – и умолкла. Встала и влепила ей два хлёстких удара по щекам.
Смахнув выступившие от боли слёзы, та спокойно кивнула:
– Спасибо. Как с тобой просто… Ты понимаешь.
– У нас в таких случаях встают перед строем, – хмыкнула россиянка.
– Ты так и не объяснила мне этот термин.
– Провинившийся сражается против нескольких бойцов – от троих до шестерых, в зависимости от уровня. Теоретически он должен продержаться десять минут. На практике его избивают, пока учитель не остановит схватку.
– Жестоко…
– Это хороший тренинг.
– Да… если потом получится уползти без посторонней помощи. А тебе случалось так… провиниться?
– Последний случай имел место неделю назад. Как видишь, я в порядке.
Сатоко потрясённо воззрилась на подругу.
– За что?!
– Когда господин считает нужным меня проверить, он не ищет формальной причины. Просто рекомендует мне вызваться. И я вызываюсь.
– И от скольких тебе пришлось отбиваться?
– От пятерых. Секунд на тридцать меня хватило.
– Троих для тебя мало? – съязвила Сатоко, чувствуя откровенную злость на учителя.
– Мало, – согласилась Ольга. – Однажды я уже выстояла против троих – хоть и не самых старших. Теперь условия жёстче.